Честно говоря, до сей поры писать о тех или иных судебных процессах в нашей стране мне приходилось исключительно в качестве журналиста, то есть, пусть и не совсем стороннего и незаинтересованного, но всё равно наблюдателя. Поэтому данная статья особенная: в ней я излагаю события уже не просто глазами очевидца, но и непосредственного активного участника. Начавшийся 11 апреля в Выборгском районном суде Петербурга судебный процесс над членами "интеллигент-экстремистской ОПГ" касается меня лично, ибо я — на скамье подсудимых и обвиняюсь по ч.2 ст. 282.2. УК РФ (участие в деятельности экстремистской организации). В силу этого факта не ищите в моих словах эдакого нарочито отстранённого "объективизма", который зачастую является просто одним из хитрых приёмов скрыть от общественности истинную суть событий. Никаких там двурушнических "и нашим, и вашим". Моя статья — это точка зрения человека и гражданина, обвиняемого в проявлении "нетерпимости к высшим руководителям действующих органов государственной власти" (я не шучу — такова одна из формулировок в обвинительном заключении). А поскольку, как показали события прошедшей зимы, данный вид "нетерпимости" свойственен, оказывается, огромному количеству людей в России, то имеются веские основания считать и их также потенциальными обвиняемыми по соответствующей статье уголовного кодекса. Моя "нетерпимая" позиция — это позиция миллионов.
Итак, в Санкт-Петербурге начался давно ожидаемый и, не побоюсь громкого слова, беспрецедентный в новейшей истории России судебный процесс. Дело "интеллигент-экстремистов" ("Завтра" №49 от 8 декабря 2010 г.) доведено до суда, и 11 апреля состоялись предварительные слушания. На скамью подсудимых отправлено 12 человек, бывших активистов Национал-большевистской партии (НБП), обвиняемых в том, что, несмотря на признание их организации экстремистской решением Московского городского суда 19 апреля 2007 г. (вступило в законную силу 7 августа 2007 г.), они продолжали свою политическую деятельность именно в рамках запрещённой организации. По мнению органов следствия и стороны обвинения, коалиция "Другая Россия", а затем и партия с аналогичным названием есть не что иное, как ширмы для НБП. Фактически обвиняя бывших её членов в том, что они на самом деле бывшими не являются, Следственный комитет и прокуратура ведут явный подкоп под новую партию Эдуарда Лимонова. Ведь если признают практикующими экстремистами нас, то логично встанет вопрос о признании экстремистской и "Другой России". Иными словами, создаётся политический прецедент, после которого следует ожидать целого вала дел против бывших активистов общественных организаций, признанных по суду экстремистскими: ДПНИ, "Славянского Союза" и т.д.
Итак, перед судьёй Выборгского районного суда Яковлевым предстало 12 человек, обвиняемых по ч.1 и 2 ст.282.2 УК РФ (организация и участие в деятельности экстремистской организации): Андрей Дмитриев, Андрей Песоцкий и Алексей Марочкин (обвиняются по 1-й части — "в организации"), Владислав Ивахник, Андрей Милюк, Равиль Баширов, Роман Хренов, Олег Петров, Александр Яшин, Алексей Зенцов, Вадим Мамедов и я — Игорь Бойков. Именно они, по версии следствия, и составляли костяк обезвреженной "преступной группировки", прозванной "интеллигент-экстремистской" в силу того обстоятельства, что в её состав входят известные журналисты, кандидат наук, преподаватели вузов и техникумов, школьный учитель и член Союза писателей России — ваш покорный слуга.
Само уголовное дело № 123177, возбуждённое Следственным комитетом ещё 25 октября 2010 года, составляет целых 15 томов примерно по триста толстенных страниц в каждом. Фабула обвинения следующая: вышеперечисленные граждане, а также "ряд иных неустановленных лиц", в период с 1 июля по 31 декабря 2009 года проводили на частной квартире собрания, на которых обсуждали актуальные политические события жизни страны, платили членские взносы и планировали разнообразные публичные акции наподобие шествий, митингов и пикетов. Именно эта деятельность (заметьте, абсолютно легальная — ни о каких "прямых действиях" или "разжигании" в обвинительном заключении речь даже не заходила) и является ныне в России подсудной. Работники Центра "Э" Северо-западного федерального округа при Главном управлении МВД РФ вместе со следователями из Следственного комитета узрели экстремизм именно в этом: в самом факте проведения собраний и в участии в абсолютно мирных уличных митингах, на которые в органы администрации всегда подавались соответствующие заявки в установленной законом форме. Основания для подобного заключения — это данные скрытого видеонаблюдения, проводимого оперативниками в помещении для собраний на протяжении полугода, и показания двоих осведомителей, давших органам информацию о том, что под вывеской "Другой России" в Петербурге по-прежнему функционирует ячейка НБП.
Фактически, всё уголовное дело слеплено благодаря масштабной провокации "эшных" оперов. Как следует из его материалов, двое их внештатных сотрудников были сознательно внедрены в ряды питерских сторонников Лимонова (с разработкой соответствующей легенды), после чего, походив несколько месяцев на собрания и поучаствовав в митингах и пикетах, под протокол заявили: мол, да, это действительно та самая НБП, которая злокозненно злоумышляет проявлять "нетерпимость к органам государственной власти" и далее.
Оба этих сотрудника (проходящих по делу в качестве свидетелей) подробно информировали своё руководство не только о ходе собраний, но и о словах и действиях практически каждого их участника: кто что говорил, кто какие взгляды выражал, кто чем непосредственно в отделении петербургской "Другой России" занимается и т.д.
Более того, та самая квартира для собраний (Лесной пр., 20, корп. 6, кв. 1), на которой и были произведены скрытые видеосъёмки, была услужливо предоставлена одним из этих "свидетелей". Согласно рассекреченным данным оперативно-розыскной деятельности, которые также приобщены к делу, данная операция задумывалась правоохранителями с самого начала и носила название "Оперативный эксперимент". Ещё раз повторю, напичканную прослушивающим и снимающим оборудованием квартиру для собраний петербургским другороссам предоставил агент центра "Э" по заданию начальства, что, собственно, никем и не отрицается. То есть, налицо откровенная провокация.
Уже после официального возбуждения уголовного дела данные скрытого видеонаблюдения аж на 27-ми дисках были направлены на экспертизу в Российский институт культурологии, работники которого, Н.Крюкова и В.Батов, разумеется, обнаружили на них признаки существования именно НБП. Уж кто бы сомневался в итогах экспертизы данных "специалистов", ведь они уже не в первый раз послушно выдают нужные следствию заключения. А один из них, Виталий Батов, и вовсе в оппозиционных кругах получил прозвище "эксперта по вызову", поскольку в своё время ухитрился признать экстремистской даже листовку с лозунгом "Убей в себе раба!"
Собственно, на этих трёх составляющих (показаниях внедрённых осведомителей, провокацией с подставной квартирой и данных сомнительной эскпертизы) и основываются практически все доводы стороны обвинения. Отталкиваясь именно от них, прокурор в суде и собирается доказывать, что я и мои товарищи — преступники-экстремисты.
Остальные эпизоды вменяемой нам преступной деятельности, не связанные непосредственно с пресловутыми собраниями, основаны, по большей части, на откровенном лжесвидетельстве работников правоохранительных органов. В частности, целый их ряд утверждает, что будто бы во время традиционных акций петербургской оппозиции 31-го числа каждого месяца в рамках "Стратегии-31", направленных на защиту конституционного права граждан на свободу митингов, мы — подсудимые — публично демонстрировали символику запрещённой НБП, выкрикивали её лозунги и прочими иными способами пропагандировали её деятельность.
Встречаются в обвинительном заключении и откровенные шедевры словесности, заслуживающие пера даже не Салтыкова-Щедрина, а, наверное, самого Франца Кафки: "выражал политические взгляды НБП экстремистского характера путем воспрепятствования дорожному движению, переходя проезжую часть на запрещающий сигнал светофора", "популяризировал запрещенную деятельность НБП путем проявления явного неуважения к обществу в форме нецензурной брани в общественном месте" и т.п. Думаю, непосвящённый в практические нюансы деятельности отечественных правоохранительных органов человек, прочтя подобное, решит, что над ним откровенно издеваются: ну не может подобная злая пародия на результаты следствия по уголовному делу действительно быть написана профессиональными юристами на полном серьёзе!
К числу доказательств экстремистской деятельности следователи приплели всё, что только можно: все старые административки подследственных (а любой, занимающийся в России уличной политикой, человек знает, что их сейчас клепают десятками), показания их соседей, изъятые во время обысков произведения Лимонова и т.д. Выискали признаки экстремизма даже в церемонии презентации моей художественной книги — сборника кавказских рассказов "Жизнь, прожитая не зря", прошедшей в Петербурге 17 июня прошлого года в атмосфере острейшего полицейского психоза. Тогда, после её завершения, порядка двадцати участников презентации (включая и меня самого) были доставлены в полицию, где на нас оформили липовые административки за якобы имевшую место нецензурную брань. По версии Следственного комитета презентация книги в помещении Российской национальной библиотеки также являлась лишь хитрым отвлекающим манёвром для проведения организованной экстремистской вылазки.
Рассказывая о подлинной подоплёке переданного в суд дела, я не просто так заострил внимание именно на провокации и лжи тех, кто согласно российскому законодательству должен бы как раз пресекать любые полпытки провокаций и наказывать в уголовном порядке за лжесвидетельства. Провокация и откровенная ложь под присягой (ведь я не сомневаюсь, что явившиеся в суд свидетели обвинения, не моргнув глазом, подтвердят слово в слово все свои показания, данные в ходе предварительного следствия) — вот фирменный профессиональный почерк нынешних стражей правопорядка. Напомню, что в проклинаемом до сих пор КГБ провокации были запрещены в принципе: ни одному диссиденту не подбросили во время обыска оружие или антисоветские листовки, ни одного из них не провоцировали сознательно на действия, подпадающие под уголовную статью. Советские спецслужбисты были в моральном плане на несколько порядков выше нынешних "рыцарей плаща и кинжала".
Впрочем, чего ещё ожидать от защитников интересов правящего страной класса жуликов и воров? Каковы правители — таковы и их верные слуги.
