Сообщество «Салон» 17:09 25 сентября 2018

Холодный уют Георгия Нисского

в Институте Русского реалистического искусства проходит выставка «Нисский. Горизонт»

«Светит незнакомая звезда,
Снова мы оторваны от дома,
Снова между нами города,
Взлётные огни аэродрома».

Николай Добронравов. «Надежда».

Картины Георгия Нисского нравились мне ещё в детстве — эти ветра и паровозы, прохлада, воздух. Пожалуй, никто другой не умел так ощущать необозримое русское пространство, как Нисский. Разве что Николай Гоголь, рассуждая о птице-тройке или о том, что «...отсюда хоть три года скачи, ни до какого государства не доскачешь». Кроме того, Нисский — единственный, кто умудрился совместить, слить несовместимое: уют и холод. Уютный холод. Его полотна — чистый оксюморон, якобы невозможность, а потому рожают мощный катарсис (по теории Льва Выготского). Многие авторы писали хмурые снега, таёжные ЛЭПы на рассвете и самолёты, прорезающие колючую синь. В тех мирах не хочется жить, а ещё меньше хочется там работать: адепты «сурового стиля» перебарщивали с аскезой и, как смеялись ещё во времена Оттепели: сытые мальчики «модно» рисуют тундру, а сами хотят в Коктейль-Холл на улице Горького. Наш Георгий Нисский — много старше тех мальчиков аксёновской закваски; он воспевал колючие ветры ещё в 1930-х, задолго до «сурового стиля», явившегося как отрицание сталинского Grand Marnier, тогда как Нисский ничего не отрицал — он жил в своих ветрах. Ему там нравилось. Светлокожий, спортивно-подтянутый, он скорее напоминал авиатора или моряка, нежели расхожего интеллигента. И как пел Юрий Визбор: «Будем понимать мы эти штормы, / Как желанный повод для борьбы». Поэтому-то и кажется, что его — Нисского - промозглые полустанки — до странности комфортны. В каждую из картин хочется «запрыгнуть» и ощутить запахи, звуки, дуновения. Он с детства грезил поездами и маршрутами. Он остался верен этому чувству. Став уже признанным мэтром, он скажет: «Семафор, разбег рельсов, уходящий за поворот леса, шумливый бор с мачтовыми соснами и бескрайность белорусских полей с поземками… все это незабываемо и до сих пор сжимает сердце сладостью неизгладимых впечатлений».

В Институте Русского реалистического искусства (ИРРИ) сейчас проходит выставка «Нисский. Горизонт». Нынче всякая экспозиция — даже тематическая - это поиски концептуальных решений. Игра слов — обязательное условие, а потому читаем в аннотации: «Его фирменный приём непривычно низкий горизонт, сообщающий композициям Нисского бескрайнее пространство, свободное для движения поездов, самолётов и кораблей». Отсюда — Нисский и низкий. Горизонт. Сам же Нисский — потрясающе высокий. Во всех отношениях. Центральная картина - «Над снегами» (1964). Все оттенки синего. Любование стужей. Мощная горизонталь земли и — стройные вертикали сосен. Главный герой — самолёт. Яркая чудо-стрела посреди мироздания. Внизу — путник. Чуть поодаль — сани, лошадь... Да-да. То самое: «Отсюда хоть три года скачи...». Зато можно долететь за полтора часа.

Первый зал экспозиции посвящён, как водится, детству и становлению. Жора Нисский — интеллигентный мальчик, сын станционного доктора. Бытие, как по Чехову: тихо, благодатно и чистенько. Но — скучновато. Острая жажда приключений: «С трепетом смотрел я на черные, храпящие паровозы. Они убегали куда-то, в какую-то неведомую даль. Они поглотили меня всего, наполнив меня первым восторгом романтики». Карандаши и бумага! Нисский не был прилежным гимназистом — он сбегал с уроков, чтобы рисовать «железных коней», поезда. По его признаниям, он изрисовывал буквально всё — не только свои ученические тетрадки, но и серьёзные книги папы-медика. Подростковая мечта — сделаться машинистом. О художествах он как-то не думает, видя в этом не оттачивание линий, а приближение к великой грёзе. Как обычно, всё изменила Революция — юный Жора малюет плакаты и надписи на транспарантах. Потом — учёба: сначала в Гомеле, затем — в знаменитом ВХУТЕМАСе. Метания и дерзания. Увлечение новаторством. Отрицание прошлого. Больше того — яростное, весёлое и жестокое отрицание. Первые профессиональные опыты — под руководством Александра Древина и Роберта Фалька. В натюрморте 1920-х — пока никаких намёков на будущие лайнеры.

Но! Снова милый сердцу паровоз. Размашисто, будто бы наспех. Эра вечно спешащих. Под стеклом - документы Нисского с типичной аббревиатурой тех лет «Всекохудожник», что означало его принадлежность к Всероссийскому союзу кооперативных товариществ работников изобразительного искусства. Рядом — удостоверение яхтсмена и — несколько фотографий. Нисский — спортсмен, красавец, эталонный персонаж эпохи. Вот он на крыше ВХУТЕМАСа — делает сложные, опасные пируэты. Юрий Олеша писал об этом типаже: «Светлые глаза, светлые волосы, худощавое лицо, треугольный торс, мускулистая грудь вот тип современной мужской красоты. Это красота красноармейцев, красота молодых людей, носящих на груди значок «ГТО». Она возникает от частого общения с водой, машинами и гимнастическими приборами». Да, сам Нисский констатировал: «Жил в спортзале в мастерскую забегал».

Там же — в спортивном зале — состоялась судьбоносная встреча с Александром Дейнекой, ещё одним певцом радостной советской жизни. Выставка рассказывает не только о самом Нисском, но и о тех, кто его окружал, потому здесь же — несколько вещей Дейнеки и — набросок Петра Кончаловского к полотну «Купание красной конницы», где Нисский послужил одним из обнажённых натурщиков. В те годы художники работали, где только дозволено — в прессе и рекламе, плакатистами и детскими иллюстраторами. Георгий Нисский, помимо всего прочего, явился автором рисунков для «Цусимы» Алексея Новикова-Прибоя, культовой книги для нескольких поколений. Две пламенных страсти: железная дорога и — море.

Следующий зал! Представлен ряд картин 1930-х, посвящённых морской тематике. Особое внимание уделено работе «Встреча. Севастополь» (1935), которая не слишком-то характерна для Нисского, но зато была отмечена бронзовой медалью на Всемирной выставке в Париже в 1937 году. Поездка в Крым! Туда художник отправился вместе со своими товарищами - Егором Ряжским и Фёдором Богородским. Лето, солнце, морские прелести, бирюзовое море. На картине — скорее пафосное, чем романтическое свидание моряка с его девушкой. Фигуры словно бы взяты с полотен Самохвалова или Дейнеки: оба героя крупны, могучи, оптимистичны. Много отчётливой синевы и резкого белого цвета. (Под явным влиянием Дейнеки написан и «Прыжок с парашютом» (1935) — всё те же бело-сияющие оттенки бодрости). Обычно же у Нисского, как в той песне, написанной много позже: «Здесь у нас туманы и дожди, / Здесь у нас холодные рассветы, / Здесь на неизведанном пути / Ждут замысловатые сюжеты». Да — замысловатые. По каждой из этих скромных — по виду, а не по сути — картин можно писать школьное сочинение.

Хрестоматийный пейзаж «Октябрь» (1933). Чарующая тревожность. Предвкушение дороги. Как у тех гайдаровских пацанов, которые живут на таком же полустанке и глядят на пролетающий мимо состав: «Заревет, разбрасывая искры. Прогрохочет так, что вздрогнут стены и задребезжит посуда на полках. Сверкнёт яркими огнями. Как тени, промелькнут в окнах чьи-то лица, цветы на белых столиках большого вагон-ресторана. Блеснут золотом тяжёлые жёлтые ручки, разноцветные стекла. Пронесётся белый колпак повара. Вот тебе и нет уже ничего. Только чуть виден сигнальный фонарь позади последнего вагона». Мы тоже наблюдаем крохотную станцию-точку на магистрали из пункта А в пункт Б. Где-то далеко - стройки, вехи, флаги, смыслы. А тут — мирная и скучная коровка, выступающая контрастом общей идее полотна. Гайдар-современник, меж тем, продолжал: «И никогда, ни разу не останавливался скорый на их маленьком разъезде. Всегда торопится, мчится в какую-то очень далёкую страну Сибирь. И в Сибирь мчится и из Сибири мчится. Очень, очень неспокойная жизнь у этого скорого поезда».

Неспокойная жизнь и у Георгия Нисского — он много ездит по стране и упоенно работает. Будучи знаменитым и востребованным, Георгий Нисский не чурался такой «проходной» деятельности, как создание обложек для детской прессы, в частности, для журнала «Пионер». На стендах образцы разных лет — с лыжниками и кораблями. К воспитанию детей в Советском Союзе относились с величайшим трепетом, а потому для сотрудничества привлекались лучшие кадры.

Искусствоведы отмечают, что поздние работы — 1950-1960-х годов — гораздо лаконичнее и композиционно стройнее. Довоенные сюжеты перегружены деталями, механически срисованными с натуры, тогда как «Дорога на закате» (ок. 1950) — беспримерный шедевр, где нет ничего случайного. Так рассуждая, и мы переходим в соседний зал. На одной из витрин экспозиции показано, как Нисский отсекал всё лишнее. Примером служит популярная вещь «В пути» (1958-1964), которую мастер исправлял и переделывал с фанатичной дотошностью. Он расширял пространство, делая акцент на солнечном диске — в первоначальном варианте таких акцентов было два: светило и круглые станционные часы. Великолепен и сюжет «Скоро Москва» (1963) — филигранное сопряжение горизонтали (желдор-путей и траектории самолёта) с вертикалью (дом-новостройка за окнами поезда). Нисский, умел создавать настроение буквально из ничего. Скромными и даже минимальными средствами. Если вдуматься, фабула-то бедноватая: строение-коробка на фоне скучноватого неба. Другой бы наворотил красивостей. При нулевой эмоции. А тут — реальность ощущений. Предвкушение встречи с любимым городом.

Неожидан «Пейзаж с церковью» (1960-е гг) — храмы никак не ассоциируются с творчеством Нисского, тем не менее, они его интересовали не меньше, чем самолёты и новостройки. Правда, в СССР подобное внимание всегда подавалось через призму «сохранения культурного наследия». На полотне — церковь Покрова на Нерли, хрестоматийный, многажды растиражированный силуэт. Поодаль — автомобиль художника: Нисский был великолепным водителем и это позволяло ему свободно разъезжать по стране. Судьба даровала ему слишком много — талант, красоту, многогранность и, что немаловажно, — официальное признание со стороны властей. Нисский ещё долго слыл «крепким мужиком» - на выставке представлен его портрет работы Виктора Цыплакова: наш герой показан в образе настоящего морского волка, с кружкой пива и тарелкой раков. Последние годы жизни художник много болел — даже самые закалённые натуры не властны перед старостью. Умер Георгий Нисский в 1987 году, а его «уютный холод» по сию пору волнует кровь...

Заглавная илл. "Аэродром" (1961)

Cообщество
«Салон»
5 марта 2024
Cообщество
«Салон»
19 марта 2024
Cообщество
«Салон»
1.0x