Арабский путешественник, историк и географ Аль-Масуди (X в.) сообщает про славян: «Другое здание было построено одним из их царей на Чёрной горе, его окружают чудесные воды, разноцветные и разновидные, известные своей пользой. В нем они имели большую статую бога в образе Сатурна, представленного в виде старика с палкою в руке, которою он двигает кости мертвецов из могил. Под правой его ногой находятся изображения пречёрных воронов, чёрных кральев и чёрного винограда, а также изображения странных абиссинцев и зандцев».
Теоним «Сатурн», несомненно, указывает на Сатурна-Кроноса, который, в античной традиции считался царем Золотого Века, пребывающим в некоем арктическом регионе, в состоянии «мёртвого сна». Как представляется, речь идёт о былинном Святогоре, чей образ теснейшим образом связан с горами.
Обратимся к весьма любопытному исследованию и ЖЖ-комментарию на него. «В статье Конча С.В. "Былины о Святогоре и вопрос об историзме былинного эпоса" Святогор, богатырь-великан, живущий на Святых горах, определяется как мертвец. Нечувствительность к боли, невозможность жить вне пределах гор (не может пойти на Святую Русь) объясняется былиной огромными размерами богатыря ("не носить его сыра земля"), а С.В. Кончей тем, что он уже мертв и Илья встречается с ним в неком пограничном пространстве между миром живых и мертвых. Здесь можно добавить, что характеристика "не носит сыра земля" применяется в фольклоре конкретно к покойникам. Пример. В былине Василий Буслаев просит у матери благословления для поездки в Иерусалим и получает ответ: "То коли ты пойдешь на добрые дела, Тебе дам благословение великое. То коли ты, дитя, на разбой пойдешь, Не дам благословения Великого И не носи Василия сыра земля". Здесь выражение "не носит сыра земля" никак не может быть связано с огромными размерами и силой. То же самое выражаясь о негодном человек, говорят "как его только земля носит", что означает то же, что и "как он еще жив"».
Святогор – первый свергнутый Государь и первый умерший/убитый человек, это архетип всех мучеников, особенно царственных. («Революция пробужденных. Возвращение Государя по-русски») В разных традициях эта метасоциальная катастрофа описывается по-разному. Так, у иранцев рассказывается о том, как первочеловек и царь Золотого Века Йима был разрезан надвое своим братом Спитьюрой. Последний, скорее всего, был близнецом Йимы, чьё имя этимологизируется как «близнец», «двойник». И мотив двойственности (близнечности) здесь очень важен – он выражает дуальность мира, которая возникла в результате метакосмической катастрофы «Большого Взрыва», который разделил, расчленил, разнёс Тотальный Субъект. Свержение царя Золотого Века как бы воспроизвело («распиливание») это самое расчленение.
Кстати, здесь также можно вспомнить нашего царя Кощея, «чахнущего над златом». Здесь явное указание на царя гиперборейского Золотого Века, свергнутого кем-то из своих. Ийму свергал брат Спитьюра, а Кощея - его брат Кош, он же Змей Горыныч. (Подробнее в статье «Революция пробужденных. Возвращение Государя по-русски», главка 4.) На Ивана-царевича явно «наговаривают», тут имела место инверсия.
Святогор «живет» на «Святых горах», они же именуются «Сиверскими», то есть «Северными». Это указывает на Гиперборею, Норд, Полюс. Выше уже отмечалось, что в античной традиции существовало представление о Царе Золотого Века Кроносе-Сатурне, который сброшен с престола, но пребывает «во сне» - в некоем далеком северном регионе. И по этой причине арктическом море называется Кронидским морем.
Вообще, гора – очень двойственный символ. На её вершине Явь непосредственно соприкасается с Правью (регионом Духа). Но внизу проходит граница с Навью, миром теней, регионом Души. (Там же расположено и инферно, хотя к нему нельзя сводить весь «душевный» регион.) Вспомним ведийскую космогонию, у священной горы Меру есть два входа - один ведёт на небо, а другой - в подземелье.
Двойственен и сам Святогор. Его ведь ещё называли и Восторгором, чье имя близко к имени мифологического персонажа веретника. А веретник – это птицезмеиное существо, которое, по описанию, очень похоже на вампира. Перед тем как заснуть, Святогор пытается передать свою силу богатырю Илье Муромцу. В разных вариантах былины Илья должен для этого сделать разные манипуляции, в том числе и полизать кровавую пену Святогора. Илья, однако, отказывается, он вбирает лишь часть огромной силы Святогора.
А вот здесь Святогор выступает как «переродившийся страж», змеевидный гигант, который пытается вобрать в себя всю мировую Силу, выпить всю кровь и пожрать всю плоть. Илья отказывается от «гигантической» части Святогорова наследства, но принимает часть «титаническую», наследуя изначальным титанам в их борьбе против «богов»-узурпаторов. Муромец – образ Героя, который поднимает знамя Консервативной Революции Царя («Царь и его Революция»).
Речь идёт о возрождении полноты Царского, при том, что сам исторический первоцарь (первый убитый человек) как бы носит внутри себя и некий «негатив», ставший причиной его свержения. В упомянутой выше иранской традиции утверждается, что Йима возгордился и возомнил себя творцом мира (также возгордились и «стражи» «Книги Еноха».) Кроме того, есть там и рассказ о царе Золотого Века Джамшиде (более поздний образ Йимы), который был распилен змееобразным Заххаком-узурпатором (вспомним Кощея и его брата Змея Горыныча). Но сама узурпация произошла потому, что Джамшид стал считать себя богом. Тогда-то вельможи и пригласили Заххака. В данном плане очень важно отметить двойственный символизм самого Царского Рода. И также важно иметь ввиду, что первый убитый Царь символизирует сверхличностный принцип Царя Мира, Вайшванары, Белобога, Мельхиседека - бытийного Полюса нашей реальности. Этот принцип реализуется и в конкретно-исторической фигуре какого-либо Царя. В то же время Змей-«близнец» символизирует его небытийный Полюс.
Итак, Святогор населяет Северную Гору, и, скорее всего, «покоится» где-то на пограничье сразу трех миров – Прави, Яви и Нави. На пограничье Прави и Яви, в предельном удалении от Нави находится сверх (но не вне) личностный Царь Мира. Ну, а на пограничье Яви и Нави, в предельном удалении от Прави, расположился Змей.
Я бы поспорил с автором постинга по поводу выражения «не носит земля». Две трактовки («смерть» и «излишняя сила») друг другу не противоречит. Попытка вобрать в себя космическую Силу, поглотить всё и вся - неизбежно ведут к гибели, ибо пожирающий пожирает и самого себя. Как и Змей, кусающий свой хвост. («Всепожирающий Космос. Революция против жрецов»).
Это и есть первый убитый человек и первый свергнутый царь, который после смерти стал царём мертвых. Кащеем Бессмертным, который бессмертен потому, что живет и после смерти, обитая в некоем пограничье трех регионов - Яви, Прави и Нави.
Вернёмся, однако, к описанному Массуди «старецу Сатурну», который попирает своими ногами какие-то вредоносные существа – «воронов», а также «абиссинцев и зандцев». Последние, судя по всему, это «чудь» - «дивьи люди», зверолюди (люди-чудовища), которых древнейший Белый Царь загнал под землю, в низшие регионы Сокровенного Царства, которым правит Царь Мира, Вайшванара, Белобог. А надзирает над ними – «царь мертвых», Святогор-Кащей, бывший некогда государем Золотого Века. Он же возвышается над «Черной», чернобожьей горой, символизируя победу над силами тьмы.
Старец с Черной горы это, несомненно, и гоголевский Вий, имя которого, судя по всему, есть переработанное имя славянского бога Ния. Об этом божестве писали средневековые польские авторы Я. Длугош и М. Стрыйковский. Первый сообщает: «Плутона прозывали Ныя (Nya); его считали богом подземного мира, хранителем и стражем душ, покинувших тела, и просили у него после смерти провести в лучшие места преисподней, и поставили ему главное святилище в городе Гнезно, куда сходились изо всех мест». Второй более лаконичен: «Плутона же, бога пекельного, которого звали Ныя, почитали вечером, просили у него по смерти лучшего, усмирения непогоды».
На гоголевского Вия (Ния) очень похож один персонаж русского сказочного цикла, повествующего о том, как Иван (Бычич, Крестьянский Сын) победил чудо-юд, многоголовых чудищ, змеев. Герой уничтожил не только рептилий, но их жён, после чего их мать (некая ведьма), отвела его к повелителю подземного мира, своему мужу. В сказке, содержание коей привёл А. Н. Афанасьев, он описывается так: «Старик лежит на железной кровати, ничего не видит: длинные ресницы и густые брови совсем глаза закрывают. Возьмите-ка вилы железные, подымите мои брови и ресницы черные, я погляжу, что он за птица, что убил моих сыновей». (Подробно о персонажах, подобных Вию – «Вий - кто он?») В исследовании Вий сближается с Велесом, но последний всё-таки больше относится к Нави, тогда как царь подземелья находится на пересечении Яви, Прави и Нави.)
Любопытно, что бровастый старик не убивает Ивана, но соревнуется с ним и проигрывает. То есть, это не такой злостный персонаж, как Змей. Но они явно в родстве. И тут нужно вспомнить о Кощее, который также повелитель подземного мира (тот же Вий, Ний, бровастый старик, Грозный старец Черной горы). У него был брат-близнец Кош, он же – Змей Горыныч.
Здесь заметна двойственность царского начала. Вий, Ний, Старец, Кощей (он же Святогор) – это первый убитый человек и первый свергнутый царь. Его свергли неправедно, коварно, но это было следствием его гордыни. Царь этот охраняет подземную часть Сокровенного царства, куда заключена зверочеловеческая «чудь».
Его обычно воспринимают, как инфернального персонажа, а Хому Брута как несчастную жертву. Как-то я уже обращал внимание, что это не так: «На самом деле, Хома сам выбрал инферно, жертвой которого и стал. Сначала он оборонялся, да, но потом - вошел в раж и стал уже самозабвенно убивать старуху, которая олицетворяла собой темную сторону внешне прекрасной девы».
Теперь я склонен думать, что Вий не так уж и инфернален. И веки у не случайно такие большие. Взгляд Вия убивает, вот он и скрывает свои очи, поднимая их только в особых случаях. А есть и такая трактовка – своим взглядом Вий не убивает, а снимает действие оберега. Хома, находившийся в обережном круге, умирает от собственного страха. Не случайно же в конце повести товарищ Хомы, Тиберий Горобец утверждает: «А я знаю, почему пропал он, оттого, что побоялся. А если бы не боялся, то бы ведьма ничего не смогла с ним сделать».
Хома испугался потому, что не верил в силу обережного круга и молитвы, был далек от Традиции. Сакральное мало что значило для него, хотя он и собирался посвятить ему свою жизнь; он был совершенно мирским. И столкнувшись с инферно - зациклился на Силе (насилии), совершил ненужное, для спасения своей жизни, убийство. Внутреннего же стержня у него не было.
А Вий, открывая свои глаза, показал всю ничтожность обережной защиты Хомы-неверующего. Конечно, в повести он инфернален, но всё же как-то дистанцирован от прочей нечисти (что указывает на его изначальный статус царя подземного мира, расположенного на пересечении Яви, Прави и Нави).
И здесь будет весьма уместным поговорить о символизме Горы у славян. Начать надо с гуннов. Существует устойчивое представление о том, что гунны – это тюркоязычный народ, пришедший откуда-то из глубин Азии. Между тем, сегодня накоплены данные, достаточные для того, чтобы утверждать об их индоевропейском происхождении. И название гуннов вполне можно этимологизировать на основе индоевропейских языков. Так, «в кельтских языках… корень hun охватывает целый ряд понятий, связанных с субъектом: это определение «сам», указательное местоимение «этот». Родственным по происхождению может быть и такое «удобное» для личных и этнических наименований слово, как gnath («известный», ср. украинское Гнат, Гнатюк)». (А.Г. Кузьмин «Начало Руси. Тайна происхождения русского народа».)
Античный автор Филосторгий (IV-V вв.) сообщает о гуннах: «Гунны вероятно тот народ, который древние называли неврами; они жили у Рипейских гор, из которых катит свои воды Танаид (Дон. – А.Е.), изливающийся в Меотийское озеро». А невров упоминает еще Геродот, описывая их как народ Скифии. Историки видят в них разные этносы – славян, балтов, тех же самых кельтов. Многое здесь зависит от этнической расшифровки Милоградской культуры, располагавшейся в верховьях Десны и Южного Буга. Там отмечается присутствие иллирийцев, но в целом топонимика области – славянская, что решает проблему соответствующим образом. Правда, рядом с этой культурой находят сугубо кельтские погребения, и это легко объясняет кельтский след в гуннской этимологии. Между двумя этносами происходили интенсивные контакты, часть кельтов была «инкорпорирована» неврами, в результате чего возникло славянское этнополитическое образование с мощным кельтским элементом *.
Геродот сообщает о том, как невры бежали от каких-то «змей». Очевидно, это образ какого-то врага, возможно, тех же самых кельтов. И, наверное, этот образ имеет какую-либо религиозно-мистическую подоплёку, невры противостояли сообществу, для которого был характерен сильный культ Змея-Ящера. Судя по данным Геродота, приют они нашли у неких Рипейских гор, откуда катит свои волны Танаис, то есть Дон. Сразу обращает на себя внимание отождествление гуннской горы с Рипеями. Античная традиция связывала изначальную Гиперборею именно с Рипейскими горами. И то, что с ними же связываются гунны/невры – весьма показательно. Здесь налицо четко выраженная нордическая, гиперборейская ориентация, столь характерная для скифов, славян, русов. (Отдельная тема – разобранный выше образ былинного богатыря Святогора, связанного с некими Сиверскими (Северными) горами.)
Под Рипейскими горами Филосторгий имел ввиду Донецкий кряж, который пересекает Дон в районе устьев Донца. Арабы именовали его «Венендерскими горами» (горами венедов-вятичей, ванов). А вот еще одно совпадение – арабы пишут о некоей «Русской горе», откуда проистекает река Д. н, в которой видят все тот же самый Дон. (Его также отождествляют с «Русской рекой» арабских источников.) И здесь очень кстати будет вспомнить о хронике средневекового польского автора Стрыйковского, который утверждал, что Киев был основан гуннами или же «горянами» *. Как очевидно, этногенез гуннов тесно связан с горами, и не только в географическом. (Ещё очень важный символизм – в «Повести временных лет» апостол Андрей крестит «киевские горы».)
Необходимо также указать на этногенетическую легенду о происхождении скифов-земледельцев (славян), которую привел Геродот. Он рассказывает о трех сыновьях прародителя Таргитая – Колаксая («Солнце-царя»), Арпоксая («Река-Царя», «Глубь-царя») и Липоксая («Горы-царя»). Последний весьма важен для нашей, «горной» темы. Получается, некая триада: Солнце-Подземелье-Гора. Гора здесь символизирует самую верхнюю точку нашего мира – Яви, и эта точка непосредственно граничит с райским миром Духа – Правью. Глубина – это Подземелье, и тут уже имеется ввиду нижний мир – Навь. Солнце – это мир Духа, собственно Правь.
Возможно, что триада царей символизирует один из божественных Триглавов (троиц) славян. Солнце-царь – Даждьбог; кстати, в «Повести временных лет», это божество называется именно так. Глубь-царь – это змеевидный Велес, который находится у корней Мирового Древа (она же – Гора) и пытается достичь вершины. А Гора-царь – это Громовержец-Перун, который охраняет вершину от Велеса. (Любопытно, что в Словении есть гора с тремя вершинами, которая так и называется – Триглав.)
В русских сказаний есть весьма интересный персонаж - богатырь-великан Горыня. Он тоже «задействован» в тройке с двумя другими богатырями – Дубыней и Усыней. А все трое они сопровождают Илью Муромца и помогают ему. Горыня (Горыныч, Вертогор, Вернигора) «на мизинце гору качает, горы сворачивает». Есть предположение о том, что он связан со словом «гореть», и это указывает на «Царя-Огня» русских сказаний, он же - Сварожич, второй сын Сварога и младший брат Даждьбога.
При этом, Дубыня (Дубынеч, Вертодуб, Вернидуб, Великодуб) является лесным великаном, олицетворяющим как землю, так и подземное царство. Он «дубьё верстает: который дуб высок, тот в землю пихает, а который низок, из земли тянет». Можно предположить, что здесь имеет место хтонический символизм Велеса. Наконец, Усыня (в других вариантах — Усынеч, Усынка, Крутоус) выступает как олицетворение силы воды. Он может перегородить реку своими могучими плечами; его усы могут служить переправой: «Одним усом реку запрудил, а по усу, словно по мосту, пешие идут, конные скачут, обозы едут». Можно предположить, что здесь мы имеем дело с водным божеством, возможно Купалой. В данном случае, действует иной Триглав – Сварожич-Велес-Купала. Надо заметить, что великаны (волоты, асилки) ещё и существа, выражающие хтоническую, стихийную мощь, поэтому их символизм двойственен, как, впрочем, и любой.
Любопытно рассмотрение горы в русской космогонии. Народные сказания описывают сотворение мира из «досельского окияна-озера». Творят его белая и черная птица, в которых легко угадывается образ двух антагонистов – Белобога и Чернобога. Последний вынужден выполнять волю благого божества, он берет со дна мирового океана горсть земли, из которой творится мир. После творения Белобог заснул, а Чернобог попытался его утопить. Однако, как только повелитель тьмы подбирался к Творцу, земля расширялась и удаляла его. Чернобог долго бегал за Белобогом, и от этого бега земля разрослась до огромных размеров. Кроме того, во время творения Чернобог спрятал немного песка и попытался пронести его во рту, чтобы создать свой мир. Но земля стала прорастать во рту у Чернобога, и он побежал по свету, выплевывая ее. Там, где он плевал вырастали горы, изменившие картину мира. (В земле лужицких сербов (Германия), к югу от Будзина, в предгорьях Рудных (Лужицких) гор, находятся две горы, называемые Белобог ( Bieleboh ) и Чернобог ( Czorneboh ).
Многие горы были превращены в религиозно-храмовые комплексы. Особенно выделяется гора Богит, находящаяся на границе Тернопольской и Хмельницкой областей современной Украины (417 м над уровнем моря). На горе найдено восьмилепестковое капище, а также ритуальные наземные дома и углубленное жилье для паломников. Кроме того, там обнаружено погребение волхвов, которое вначале было ошибочно принято за место массового жертвоприношения. Храм был окружен сложной системой валов и рвов. В комплекс храмового городища входили грунтовые и курганные могильники телосожжением. Вокруг него существовали поселения-спутники. На вершине горы находится капище, представляющее площадку значительных размеров значительных размеров (70х50 м). В центре него расположен алтарь – каменное возвышение поперечников в 9 м.
Любопытен феномен «лысых гор», которые связывают с шабашами ведьм. Изначально же они были всё теми же самыми храмовыми комплексами. Есть предположение, согласно которому лысыми их называли потому, что вершину расчищали для культовых сооружений. Одна из таких гор находится в Польше, между Кельцами и Сандомиром. По средневековому преданию, здесь находились идолы трех божеств - Лады, Лели и некоего Ежи. Венец Лысой горы был обнесен мощным каменным валом длиной 1500 м. Внутри же вала находилось огромное святилище под открытым небом, которое вмещало несколько тысяч человек.
Большой интерес представляет комплекс Сленжи, расположенный недалеко от Вцрослава (Силезия). Там посреди плоской равнины возвышается коническая гора высотой 718 м над уровнем моря. Её верхняя часть бывает закрыта облаками, и гора как достигает неба. Часто в вершину горы бьёт молния, что также весьма символично. Сама вершина опоясана огромным кругом камней, там встречается керамика, восходящая ещё ко времени Лужицкой культуры (XII—IV вв. до н. э.). Вал камней идёт по линии, ниже которой облака не спускаются. Он символически отделяет «небесную» часть горы от «земной». По сторонам от Сленжи расположены две другие, меньшие по высоте, горы – Костюшки и Радуня. Вместе они образуют некий Триглав.
___________________________
* Надо сказать, что средневековая традиция отождествляет гуннов и славян или же связывает их между собой. Так, Саксон Грамматик (XII–XIII вв.) принимал гуннов и русов за один народ. Беда Достопочтенный (VII–VIII вв.) отождествлял гуннов с балтийскими славянами, а Едингард и Самбургский Аноним со славянами паннонийскими. Прокопий Кесарийский находил определенное сходство славян и гуннов. Гельмольд же приводил такое название Руси Хунигард. «Известно, что название «Хунгария» – Венгрия явилось в результате осмысления династии венгерских королей в качестве преемников Атиллы, – пишет А. Г. Кузьмин. – В славянской же историографии было распространено убеждение о том, что «хунгары» – это славяне, пришедшие из Поморья, от реки Втра или Укра. Отсюда в некоторых случаях смешение «укран» с «унграми». Сам Атилла в средневековой славянской традиции воспринимался нередко в качестве первого короля Померании или в качестве первого правителя вандалов, коих обычно рассматривали как предков славян на территории между Эльбой и Вислой. В качестве такового Атилла рассматривался в «Хронике Великопольской»… Даже в XIX веке немцы именовали «гуннами» группу славян, проживавших в Швейцарии. «Городом гуннов» в некоторых сагах именуется балтийский Волин…» («Начало Руси. Тайна происхождения русского народа»).
По сообщению Приска Паннонийского, особое хождение в среде гуннов имел напиток «medos» (т. е. «мед»). Описывая обряд погребения великого воителя Атиллы, Иордан отметил наличие у гуннов поминального пира, который сами они именовали «strava» (страва). А ведь так называли погребальный пир древние славяне! Конечно, большинство гуннских имен нельзя считать славянскими. Но, во-первых, среди имен гуннов есть и такие имена, которые можно охарактеризовать как славянские: Валамбер (Валамир), Бледа (от слова «бледный»), Крека (ср. с Краковым и Крековым у западных славян), Рог. А во-вторых, вполне возможно, что в определенный период, во времена расцвета военной экспансии, гуннов захватила мода на чужие имена. За примером далеко ходить не надо – можно хотя бы вспомнить о том, что готы вообще не знали германских имен, в чем признавался сам Иордан.
