«Либералы — заинтересованные лица находят в высшей степени несправедливым то, что Россия имеет и преследует собственные интересы, а не чужие!» Егор Канкрин
Издательство "Красная звезда" переиздало "Очерки политической экономии и финансии" Егора Францевича Канкрина. Граф Канкрин написал свой труд на немецком языке незадолго до смерти и издал в Германии. В 1894 году книга была переведена на русский язык и издана в типографии Академии наук. Переиздание в наши дни стало возможно благодаря настойчивости Юрия Рогулина, доцента Департамента Экономической безопасности и управления рисками Финансового университета при Правительстве РФ, кандидата экономических наук. Вот как сам Юрий Павлович оценивает значимость этого трактата для отечественной и мировой экономической мысли: «Граф Канкрин, немец по происхождению, русский по духу, так много сделавший для процветания своей второй Родины — России и прослуживший министром финансов более 20 лет, к сожалению, оказался совершенно забытым потомками. Неприязнь либеральных экономистов к российской науке, препоны созданные иностранными государствами для затруднения доступа в Россию напечатанного на немецком языке, в Париже, предсмертного сочинения графа Канкрина, и формирование новой экономической школы — немецкой школы марксизма создало те условия, в которых это великолепное сочинение оказалось забытым для его потомков.
Глупо выглядят воспитанники либералов, их последователи, которые вслед за своими учителями, твердят об огромном зарубежном опыте управления финансами, о гениальности зарубежных экономических теорий. О том, что в «лапотной» отсталой Росси, никогда ничего не было и нет, а вся ее экономика была под копирку построена по образцу западно-европейской системы».
Действительно, "Очерки" порой демонстрируют лучшие образцы глубочайшего понимания сути конкретных экономических отношений и исторической прозорливости. Например, более чем за четверть века от начала гражданской войны в США, Егор Францевич следующим образом оценивает структуру американской экономики: «фабричные и торговые интересы на севере и юге Америки противоречат друг другу». Автор очень точно оценивает хаотичную финансовую жизнь Штатов, вольницу частных банков, бесконтрольно печатающих «билеты», — эрзац-деньги и множащих долговые обязательства. Более чем за полвека до образования ФРС граф Канкрин демонстрирует всю порочность подобной вольницы и предостерегает от стремлений заимствовать подобный опыт, который неизбежно приводит к печальным последствиям:
«Именно такой скандал недавно разразился в Северной Америке. Банк Штатов, совершенно потерял голову и при недостатке контроля, беспричинно погрузился в безмерные торговые спекуляции. Возросло количество частных или провинциальных банков. Их стало больше, чем было необходимо. Эти банки, не находившиеся под должным контролем и управлением, занялись выпуском своих билетов, причем выпускались эти билеты без всякой меры».
Знал бы Егор Францевич, к каким скандалам этот спекулятивный монетаристский дух будет приводить через каждые полвека сначала в самих Северо-Американских Штатах, а затем и во всем мире, вплоть до нашего времени — 180 лет спустя. Впрочем, автор ясно отдавал отчет, что в основе этой вольницы лежит не только стихийных дух Дикого Запада, но уже вполне сформировавшаяся либеральная рыночная идеология: «В новейшее время полилось из Англии широкошумное вещание и многословное писание «о свободной торговле». Книги, журналы повсюду полны этим, в то время, когда фабричный и ремесленный люд требует еще более сильной охраны своей деятельности. Свободная торговля! Свободная торговля!.. Какое это огромное и звучное слово, однако, и какое же это сбивчиво – темное и неясное слово! Для этой, однако же, пресловутой свободной торговли, на самом деле Англия не делает ни на йоту. Да и конечно же, совсем ничего не может сделать. Слово: «свободная торговля», правильно, надлежащим образом понятое, означает ни более, ни менее, как понижение в стране таможенных налогов, до такой степени, чтобы другие национальные производства в других странах могли свободно конкурировать с ее собственной промышленностью…теперь, когда охранительные системы существуют повсюду, желание отменить их означало бы срыть до основания старый цветущий город, для того, чтобы на его месте выстроить новый».
Канкрин признает, что, наряду с Францией и Германией, Россия прочно встроена в глобальную структуру разделения труда, в цепочку добавленной стоимости промышленного производства, во главе которой стоит английская промышленность. Он считал, что сложившаяся структура вполне отвечает текущим российским интересам, при условии, что Россия способна защитить свой рынок, занятость трудящихся и собственную промышленность: «Если же, при всем этом, некоторые, хотя и, впрочем, солидные писатели, которых не будем называть по имени, представляют русскую промышленность искусственной, то причиной этого явления, есть не что иное, как эпидемический печальный взгляд сквозь ослепляющую их призму – бреда о свободной торговле».
В самом деле, в отличие от большинства влиятельных экономистов того времени, Канкрин последовательно обосновывает политику государственного регулирования экономики во всех значимых отраслях и видах деятельности: фискальной, таможенной, денежно-кредитной, сельскохозяйственной и промышленной, вплоть до т.н. кочевой торговли. К последней, кстати, Юрий Рогулин относит современный сетевой маркетинг. Любопытно, что, как последовательный защитник государственных финансов, Канкрин негативно относится к деятельности коммивояжеров, однако признает, что они проникают в самые удаленные сибирские поселения и только благодаря им там имеет место книжная торговля. Вот как автор описывает это интересное явление экономической жизни того времени: «Надомная торговля, а особенно так сказать номадная торговля или кочевая торговля, очень сильно вредит развитию городов, так как именно из-за нее небольшие города хиреют, а не развиваются… Самая значительная номадная торговля в России ведется уже давно. Многие тысячи номадных торговцев приезжают ежегодно на Нижегородскую ярмарку, на которой собирается около шестидесяти тысяч человек. Здесь они, в кредит на год, набирают товар на несколько миллионов рублей, кстати сказать, значительное количество книг, и развозят его по разным местностям, преимущественно самым отдаленным. Таким образом, такой товар попадает в самые укромные уголки Сибири, из одного барского дома в другой, из одной деревни в другую, а также небольшие глухие города. Стоит отметить, что в большинстве случаев, все дела ведут на память, без каких-либо записей. Занимаются этим видом торговли в основном крестьяне, преимущественно из Владимирской губернии. Купцы, может бы и желали искоренить такую торговлю, но существующий в стране обычай, против такого искоренения».
"Очерки…" представляют значительный интерес для экономической истории, содержат описание практически всех видов экономической деятельности Российской Империи того времени и подходов по их поддержке и регулирования. Известно, что в бытность министром финансов Канкрин сумел навести порядок в таможенном деле, сведя контрабанду к минимуму и увеличив сбор таможенных платежей в разы. Помимо цели увеличения таможенных сборов, министр преследовал цели защиты внутреннего рынка и поддержки отечественной промышленности. Он обращает внимание, что это вызвало недовольство в западных приграничных городах, привыкших не только к марбургскому праву, но и к доходам от контрабанды промышленных товаров.
«Некоторые категории жителей соседних пограничных провинций потеряли много. Они пишут объёмные жалобы в брошюрах и газетах. Им угодно утверждать, будто бы вся фабричная деятельность в России поддерживается только искусственным способом. Либералы — заинтересованные лица находят в высшей степени несправедливым то, что Россия имеет и преследует собственные интересы, а не чужие! Ложно также утверждение и о том, что промышленность в России будто бы сохраняется только благодаря пожертвованиям со стороны правительства».
Чтение трактата способно избавить от негативного комплекса национальной исключительности — веры в то, что Россия является безнадежно отсталым варварским государством. В очерке про т.н. «разрушительное потребление», т.е. про различные способы утилизации результатов перепроизводства, он вспоминает массовый вандализм времен своей молодости, плохо согласующийся с представлениями о законопослушности немецкого духа: «Припоминаю, насколько сильной, в годы обучения в Германии, по сравнению с настоящим временем, была страсть к порче различных вещей».
Высказывается Егор Канкрин и о своем профессиональном кредо: «Задача министра финансов – действовать, говорить, писать». Министр финансов должен «способствовать увеличению уровня национального богатства». С этим тезисом будут вынуждены согласится даже и либеральные министры финансов, но вряд ли им понравится идея, что «по этой причине министр финансов должен всеми мерами оберегать национальный труд». Мы знаем, что с протекционизмом, а тем более, с охраной национального труда у современного министерства финансов все очень скверно. С одной стороны, министерство обладает совершенно фантастическими полномочиями по управлению национальной экономикой, отодвинув на второй план прочие экономические ведомства. С другой стороны, диапазон методов управления экономикой сводится к убогому монетаристскому «регулятивному» набору. Более того, порой создается впечатление, что главным методом (или целью?) министерства является формирование и поддержка нарочито дефицитных бюджетов под предлогом борьбы с инфляцией.
Приведенные цитаты способны заинтересовать читателя, однако смысл "Очерков…" не сводится к простым описаниям и оценкам. В действительности мы имеем дело с полноценными политэкономическими теоретическими рассуждениями на уровне лучших классиков экономической мысли. Слово «очерки» в названии трактата вряд ли адекватно отражает его жанр, поскольку очерки фактически являются главами книги с понятной и ясной структурой.
Юрий Рогулин, вернувший в научный оборот мысль графа Канкрина, оценивает его вклад в отечественную политэкономическую мысль самым высоким образом: «Да, господа либералы, именно в России впервые осуществилась критическая оценка зарождающегося капитализма. И именно Россия, благодаря гениальности графа Канкрина, вступала на новый путь экономического развития, имея собственный критический анализ экономического развития…граф Е.Ф. Канкрин был первым, кто создавал теорию национального государственного финансового управления».
В современном либеральном экономическом языке, более известном как «экономикс», радикально-анархической концепции «невидимой руки рынка» противопоставляется кейнсианство как апология необходимости государственного регулирования. Соответствующие выводы Кейнса преподносятся как нетривиальные и величайшие теоретически достижения западной экономической мысли, которая понятным образом отождествляется с экономической мыслью вообще. Между тем, за столетие до Кейнса мы имеет пример самобытных подходов к роли государства в управлении экономикой, выросших и окрепших на отечественной почве. Отметим, что эти подходы были успешно апробированы на практике, как самим Егором Канкриным, так и его последователями в более поздние эпохи. По гипотезе Ю. Рогулина, это могло иметь место и в ранние годы советской власти.
Важно отметить, что, будучи урождённым немцем и продуктом европейского образования, Егор Канкрин был чужд евроцентристского высокомерия, — он признает существование восточных школ управления финансами, обращает внимание на то, что мы почти ничего не знаем о них и настаивает на том, что Российской Империи, ведущей обширную азиатскую торговлю, давно пора заняться их изучением.
"Очерки политической экономии и финансии", бесспорно, достойны внимания любого, кто интересуется историей экономических учений, но это самая малая польза, которую способно принести Отечеству возвращение в оборот этого труда всей жизни выдающегося государственного деятеля. Будет разумно и правильно, если знакомство с теоретическим содержанием этой книги займет свое место в отечественных курсах по экономической истории.
Автор - доктор философских наук, профессор Финансового университета при Правительстве РФ
