«Входит Гоголь в бескозырке, рядом с ним -
меццо-сопрано.
В продуктовом - кот наплакал; бродят крысы,
бакалея...»
Иосиф Бродский «Представление».
Ни для кого не секрет, что литература из школьной программы чаще всего остаётся непрочитанной. Её проходят. Великолепно подобранный глагол — из всего разнообразия, коим исполнен русский язык, был найден именно этот. Проходить мимо и «проходить Гоголя». Её — литературу — ещё иногда изучают. Порой. Кое-где у нас. Коснуться до всего слегка. Надобно - для сочинений, ответов у доски,... для скулосводящего ЕГЭ. Заучить, какого цвета и покроя фрак у господина Чичикова и ещё каких-нибудь «кувшинных рыл». Учат, зевая. Зевают, уча. Но — почти никогда не любят. Ещё ужаснее, что в «группе риска» находятся не только романы-повести-поэмы, включённые в общеобязательный список — автоматически туда же попадают и прочие вещи «писателей из учебника». Они кажутся малоинтересными, как та Марьиванна, что бубнила про «лишних людей» и «роль народа». Исключения, конечно, бывают, но повальная — как эпидемия — неприязнь к урокам литературы — это наша реальность. Есть книги-жертвы и потерпевшие авторы, которых так и не захочется открыть для себя. Пушкин, Лермонтов, Толстой (особенно — Толстой!), Тургенев, Гоголь. Они ассоциируются с тягомотиной и скукой. С унылым барахтаньем в именах и датах. С плохо и наспех написанным сочинением. Те портреты висели в классе, откуда хотелось поскорее сбежать. Лучшие из лучших, они оказались придушены пухлой рукой Марьиванны, которая двинула в педагогический только потому что ...любила ставить оценки. Или её никуда не брали — тусклую, но правильную деву-троечницу. Вот она и мстит всем этим картёжникам, бабникам, крепостникам, пьяницам и безумцам — то бишь поэтам-писателям, чей гений — парадоксален. Многие учителя словесности — этакие анти-Мидасы - легко превращают слова-золото в месиво букв. Кстати, в Советском Союзе была та же проблема, несмотря на высокую планку грамотности и начитанности. Знали — ого-го! Читали — все. Однако же Пушкиных-Гоголей, скушанных монстром-Мариванной, обожать не спешили. Приятней — Булгаков иль Маркес. К тому же, образовательные телепередачи (что в СССР, что — нынче) всегда отдавали и - отдают нафталином. Высокая, мол, культура, не терпит никакого препарирования. Заунывность — как тавро. Безусловно, стёб уместен далеко не везде, да и креативная стряпня редко бывает съедобной. Тут вопрос таланта. И — такта. Превращать классическое наследие в попсу? Немыслимо. Если всю. И - лишь в попсу. Тогда как постмодернистское обыгрывание — допустимо. Тонкая должна быть работа. Филигранная. Чуть не так — мгновенное скатывание в Камеди-Клаб или капустник.
Не так давно в прокат вышел кинофильм Егора Баранова «Гоголь. Начало» (2017) — авторы ничтоже сумняшеся решили сбацать трэш-угар из биографии «школьного» писателя. Идея — не нова. В 2014 году по экранам прошёл фантасмагорический «Вий», который был не просто «по мотивам», но — имел весьма отдалённое отношение к первоисточнику. Туда напихали всё, что могли — от «Властелина колец» до «Контракта рисовальщика», не говоря же о намёках на культовое хоррор-кино. Голливуд этим развлекается давно — из относительных новинок - «Гордость, предубеждение и зомби» (2016), где старомодно-тягомотный сюжет Джейн Остин расцветили вариациями на тему зомби-апокалипсиса. И вот - «Гоголь. Начало» - здесь Миргород и Диканька — вылитый Сайлент-Хилл, а лес — обиталище ведьмы из Блэр. Такой поворот мог бы стать занимательным — по крайней мере, неожиданным. При должной организации всего процесса. Но стало ли? Увы и ах. Первое, что сразу бросается в глаза — полнейшее пренебрежение стилями. Костюмы и декорации подобраны так, будто ими заведовал школьник, имеющий смутное, но буйное представление о 1829 годе. Так, мы видим некую местную помещицу Лизу (Таисия Вилкова) в нарядах и куафюрах чеховской эпохи. Прямо-таки 1890-е годы в их наиболее точном исполнении. Дальше-больше - актёр Евгений Стычкин появляется в костюмах 1780-х — в кафтане с фалдами да в треугольной шляпе. Остальные банты-ленты-шлафроки-баволетки и бутоньерки тоже набраны отовсюду и безо всякой осмысленности. То же и с интерьерами, которые ничем не напоминают реалии николаевской России. Зачем — так? Оно — приём? Театрально-художественная условность? Но выходит безграмотно и дёшево. Я неслучайно придралась к антуражу — он выдаёт больше, чем принято считать. Фабула может быть любая — странная, концептуальная, фантазийно-сказочная, дикая — лишь бы не было халтуры. Ляпкины-Тяпкины и Тяпляпкины убивают любую нетривиальную задумку.
А она тут есть. Становление писателя - через «чёрную комедию» и триллер с элементами детектива. Тому, кто закоснел или протух, оно покажется кощунством — сейчас это даже модно — принимать оскорблённо-скорбный вид и вопить, что «...опять наймиты рептилоидов поливают грязью наши свершения!». А свершения не должны лежать в кованых сундуках — они должны работать. Итак, главгерой — молодой чиновник Николай Гоголь-Яновский (Александр Петров) — неудачливый поэт и обладатель мистического дара. Нервы и обмороки. Безумность. Молодой Гоголь образца 1829 года выглядел иначе - «как денди лондонский одет...», короткая причёска, никаких усов. Он слыл модником и франтом. Здесь же мы наблюдаем узнаваемый образ — длинные волосы, пробор, плащ-крылатка. Чтобы все видели — это он. Как Ленин вечно в кепке, а Сталин - с трубкой. Вот тут претензий к внешнему облику нет - важна типичность. Распознавание Гоголя, как героя легенд, слухов и дурацких интернет-фейков. Действительно, юный малоросс Яновский некоторое время работал в III Отделении, куда его пристроил сам Фаддей Булгарин. С этого биографического штриха и начинается картина... Грядут выкрутасы и фокусы. Волею судеб наш парубок знакомится с именитым следователем — Яковом Петровичем Гуро (Олег Меньшиков). Интрига и тайна - в Диканьке происходят ритуальные убийства юных и прекрасных девушек. Гоголь-Яновский напрашивается в поездку — ему терять нечего, ибо только что он красиво и надрывно сжёг свой романтический труд «Ганцъ Кюхельгартенъ». (Дивно отснятая сцена, в которой нет ни одного лишнего кадра. Из чего проистекает вывод — авторы могут, когда хотят). Меньшиков играет знатно, хотя и в своём затверженном стиле — нечто среднее между Эрастом Фандориным и Остапом Бендером - жонглирует словесами и выстреливает фразами. Впрочем, в одной из сцен его герой задаёт вопрос: «А не хлопнуть ли нам по рюмашке?» - да-да, то самое из «Покровских ворот». Хулиганство на грани. Масса тонких и «вкусных» аллюзий. Многие из них понятны более-менее грамотному человеку, хотя бы слегка знакомому с творчеством Гоголя. Так, вскользь упоминается фамилия Яичница, а история злосчастного Акакия Акакиевича превращается в историю маньяка, убивавшего исключительно чиновников первых четырёх классов - по Табели о рангах. Помимо этого, сквозят намёки иного плана, и реплика: «Что ты делаешь в лесу с клятым москалём?» - звучит зловеще и современно.
Это фильм-гротеск, при том, что Гоголь и сам — великий мастер гротеска. Почти все его произведения несут печать гениального безумия или - очертенения. «Числа не помню. Месяца тоже не было. Было чёрт знает что такое». Есть научные труды на тему «Гоголь и чёрт». Гоголь, как чёрт. В киноверсии Егора Баранова будущий писатель выступает, как некий посредник между мирами — явью и нежитью. Прямо говорится, что ему - дано. Так, он видит и чувствует больше, чем надо. Более, чем положено. Постоянно обыгрывается припадочность и — страх быть погребённым заживо. Фильм — сплетение исторической реальности и сплетен. Это не байопик и не экранизация «Сорочинской ярмарки»! Это — фарс, поэтому когда персонаж Меньшикова является в красной свитке — это кивок и аллюзия. Но никак не следование букве.
Несомненный минус (жирный минус!) картины — переизбыток обнажённой массовки и около-эротических сцен. Около — потому что эротика это искусство, а тут получилось гнусновато. Мало того что сие вышло непривлекательно и коряво, так ещё и делает невозможным просмотр вместе с детьми. Бесконечные ведьмы и утопленницы с синюшными чреслами — не самый лучший вариант для привлечения зрителя. Такое впечатление, что сценаристы заблудились в перестроечном 1989-м, когда голый зад и оргазменные конвульсии сопровождали каждый второй киносюжет. Спецэффекты — а без них подобные фильмы попросту невозможны — тоже на уровне прошлого века. Красная свитка болтается в пространстве — тупо наложенная на кадр. Остальные «ужасы» того же сорта — в сказках Роу и Птушко оно смотрелось даже приличней. В общем, зрелище — неоднозначное. Где-то густо, а где-то пусто. Крепкий актёрский состав и качественная игра соседствуют с халтурой по части фона и декораций. С тяп-ляпом спецэффектов. Остроумие сюжета «разбавляется» убогой компоновкой фрагментов и деталей. То ли киношники спешили, то ли — экономили. То ли сочли, что «пипл схавает». Единственное объяснение всему: изначально снимали, как сериал, а для ТВ самое оно. Всё, что кажется дурацким на большом экране — смазывается и нивелируется теле-форматом. Было решено сначала показать «Гоголя» в кинотеатрах, а уже в 2018 году — на ТВ. Посему ещё предстоит увидеть «Гоголь. Заколдованное место», «Гоголь. Вий» и «Гоголь. Страшная месть».
Резюме. Замысел — на пять баллов. Исполнение — троечка. Но троечка — оптимистическая. У нас есть много-много классических историй — у Жуковского, Пушкина, Одоевского, ...не говоря уже о Достоевском, которые можно выстроить в формате триллеров, детективов, мистических ужасов. Это не «кощунствия премерзкие», но умение разрабатывать своё наследие. Богатое и многогранное. Не хранить на пыльных полках, а — создавать новое на базе знаемого. Пусть Гоголь отжигает по полной! О, да! Постмодернизм? А куда же мы от него скроемся?
