Очень часто в нашей публицистике можно встретить бурную радость по поводу того, что к нам приехал очередной гражданин глобуса — будь то Виктор Орбан, Гаспар Ноэ или ещё какой-нибудь Канье Уэст. Раз за разом эта радость заканчивалась самодовольным вопросом куда-то в сторону отсутствия собеседника: "Ну что, как вам изоляция России?" Но миф об изоляции России — не то, чем кажется.
Отложим в сторону попытки всяких профессиональных кретинов вроде грядущей главы европейской дипломатии Каи Каллас описать изоляцию России как "новый железный занавес". У этих людей такая работа: старательно изображать идиотов. За этим фасадом, кстати сказать, у той же Каи скрывается надёжный деловой партнёр российских предпринимателей и ушлый бизнес-кабанчик, сопутствующий обходу обещанного самой непритязательной аудитории западной пропаганды железного занавеса. Нет, было бы странно ожидать от глобалистов такого яркого акта деглобализации, как окружение самой большой страны мира забором с вышками и собаками. Настоящая суть изоляции состоит не в этом, а в выключении России из больших западных контуров. Это касается как отрубания от различных SWIFT (систем передачи информации), так и разрыва устоявшихся торговых связей, причём кое-где на чисто символическом уровне типа ритуального отбирания леденца "Икея" — "Нетфликс".
Ключевой элемент самоопределения западных контуров — именно тот самый "цветущий сад Европы" предшественника Каи Каллас Жозепа Борреля, доживающего во главе евродипломатии последний месяц. Не стоит возмущаться западным лицемерием или обличать шовинизм данного каталонского подлеца: это основа самоощущения, естественный взгляд на мир в его среде.
Всё, что находится за оградой этого сада, не подвержено благодати прав человека и многовековым традициям взаимного уважения — там царят законы животного мира, а каждый субъект права включён в систему зависимости и эксплуатации. Вот в чём был смысл "изоляции России": раз за разом напоминать, что Москва теперь где-то там, барахтается в грязи со всякими бомжами, пресмыкается перед сильными, унижает слабых, пока все нормальные люди достигают демократических консенсусов за круглыми столами. Потому-то все связи с Россией больших игроков внезападного мира и описывались в транснациональной прессе и в "Ютюб"-аналитике заголовками типа "Си вызвал Путина на ковёр" или "Индия кинула Россию". Это не единичные случаи создания нужного тона для конкретных событий и даже не спланированная кампания демонизации Москвы и всего, что её окружает — это последствия того взгляда на мир, что отказывает в праве на цветение садам, неподконтрольным брюссельским, лондонским и вашингтонским садоводам. В этом свете шестнадцатый саммит БРИКС, прошедший с 22 по 24 октября в Казани, стал не просто прорывом мнимой блокады, но яркой декларацией, дерзким жестом и первым за много десятилетий реальным поводом самодовольно спросить: "Как вам изоляция России?".
Где-то на рубеже нынешнего десятилетия показательная неэффективность и даже вредность глобальных институтов ускорили процессы создания системы, альтернативной "основанному на правилах миропорядку". В БРИКС инновационные проекты вводятся плавно и аккуратно — исключительно в добровольном порядке. Например, предложенная Путиным инвестиционная платформа БРИКС, которая почему-то упоминается в новостях исключительно в контексте заявления Пескова, что это "точно не альтернатива SWIFT". Само собой, это не альтернатива — это структура с иной функцией, нежели платёжная система. Функция эта — упрощение вложений в то, что по привычке толерантно называется "развивающимися странами".
Другим важным проектом, который в общих чертах описали в Казани, была валюта БРИКС. Ждать от этого явления признаков настоящей валюты — с Центробанком, эмиссией, очередями в обменники и ностальгией по курсу десятилетней давности — не стоит: это второстепенный инструмент внешних расчётов, потенциально способный установить единые для всех членов объединения правила, не переписываемые на ходу одним-единственным владыкой миропорядка. Поэтому забавная бумажка, которую показали президенту России, служит лишь символом.
Но в разговоре про валюту БРИКС, называемую юнитом, стоит вспомнить новости от июля и сентября. На саммите в Казани Путин повторил сказанное им 5 сентября: мы не проводим политики дедолларизации, нам просто отказали в расчётах. Перевод расчётов в недолларовые средства перекликается с высказанной Россией в конце июня идеей о создании зерновой биржи БРИКС — создание этой биржи тоже анонсировали в Казани.
Также на саммите представили название платёжной системы, которую в сентябре перевели в финальную стадию тестирования, — БРИКС "Бридж" (то есть "мост") и руководитель Минфина РФ Силуанов в рассказе о "Бридже" раза три проговорил, что это совсем-совсем не альтернатива SWIFT (в данном случае сравнение уместно), но ещё не забыл упомянуть, что текущая система слишком политизирована, а система БРИКС будет независима (читай: децентрализована) и потому свободна от попыток использовать её для давления и запугивания. Для чего российские руководители столь тщательно перестраховываются? Если для защиты репутации прочих участников, зачастую сохраняющих тесные финансовые связи с Западом, то такая нехитрая маскировка никогда не работала: например, ротшильдовская дацзыбао "Экономист" в своём предваряющем саммит материале прямо написала, что введением альтернативных устоявшимся систем Путин хочет уничтожить доллар, а стало быть, тень неблагонадёжности наброшена на тех, кто к этому самому Путину поехал в гости.
На причину осторожности в словах намекает сам Силуанов: он заметил, что другие страны БРИКС "аккуратно подходят к российским инициативам по международным расчётам, поскольку не сталкивались с санкциями". Иными словами, не хотят отпугнуть гостей излишней радикальностью. Но пока всё выглядит так, что вызванная санкционным давлением необходимость в новых инструментах торговли будет возникать у всё большего числа стран — не ровён час, кто-нибудь куда-нибудь вторгнется, превысит норму выбросов углекислого газа, а то и вовсе обставит чернокожую допинг-гимнастку Симону Байлз на Олимпиаде — добро пожаловать в мир санкций. Для того в Казани и обсуждались все эти инструменты: помимо валюты для расчётов, речь шла ещё о создании международного депозитария, страховой системы и механизмов расширения работы Нового банка развития — лица общей финансовой сети стран БРИКС.
Впрочем, интерес представляют не только дела финансовые. Разговоры о том, что нужно бы продолжать разговаривать, сопутствуют всем большим саммитам и встречам с начала времён. Но словно бы вторя заявлению Силуанова об "аккуратности" партнёров по БРИКС, новости перевели фокус внимания в политическую плоскость: японское издание "Никкэй" сообщило, что страны "Группы семи" договорились не размораживать арестованные российские активы даже после окончания украинского кризиса. Это объясняется тем, что недавно та же "Семёрка" одобрила выделение Украине кредита в счёт процентов, которые когда-нибудь (может быть, возможно, наверное, предположительно, ориентировочно) накапают с этих самых активов — но все всё понимают, как и то, предвидится ли возврат этого кредита. Понимают это и те, кто внимательно смотрит за поведением Запада во всей этой истории с беспределом вокруг отжатых миллиардов. Из-за этого очень показателен тайминг совпадения двух событий: начала фактически открыто безвозмездного выделения арестованных денег Киеву и необычайно активного обсуждения параллельной финансовой архитектуры.
Потому-то украинский вопрос на казанском саммите имеет куда большее значение, чем это отражено в финальной декларации, где одним из пунктов лишь упомянули, мол, надо в решении этого вопроса учитывать национальные интересы стран. Если судить по формальному числу упоминаний в итоговой декларации, то украинский кризис значит меньше палестинского — по его поводу осудили военные преступления Израиля в Газе и постановили урегулировать кризис принятием Палестины в ООН: ссылка на ООН выглядит особенно интересно в свете резкого противодействия палестинской субъектности, которое весь последний год выражается самыми громкими голосами этой площадки. Кстати, ООН призвали реформировать, расширив Совбез. В остальном же итоговая декларация содержала в себе небольшие штришки по актуальным темам: призывала реформировать Бреттон-Вудскую систему, включив в неё "развивающиеся страны", требовала вернуть иранскую ядерную сделку, ну и самое интересное из оставшегося — требовали чтить территориальную целостность Сирии. На этих словах все участники саммита приподняли бровь и посмотрели в сторону турецкого президента Эрдогана, что прилетел в Казань посидеть на лавочке стороннего партнёра БРИКС.
Однако в тот день Реджепу было вообще не до привычных виляний хвостом и иезуитских трактовок понятия "территориальная целостность". По нему нанесли удар, причём этот удар стал звеном сразу нескольких сюжетов. Сейчас в Стамбуле проходит большая выставка достижений турецкой авиакосмической промышленности. Вне Турции плоды этой промышленности часто сводят лишь к распиаренным "Байрактарам", но на деле интерес компетентных в области людей вызывают ещё и разрабатываемые в стране вертолёты, истребитель пятого поколения "Каган", а также системы модернизации чужих, чаще всего американских, летательных средств. И вот в самый разгар этой выставки на фабрику флагмана турецкого авиапрома, ТУСАШ, что в Анкаре, нападают террористы, причём один из них совершенно открыто подрывает себя на входе, что вроде бы снимает версии о причастности к теракту любимых козлов отпущения Эрдогана — курдов. В результате взрыва и стрельбы погибают четыре человека, получают ранения ещё 14, по всей стране оперативно глушатся соцсети, и СМИ загадочно молчат.
Атака на предприятие, производящее прежде всего национальный престиж, в момент наивысшего внимания к турецкой авиастроительной промышленности — это укол Эрдогану, нанесённый ЦРУ. И дело не только в том, что любая группировка, использующая смертников, является внешним филиалом Лэнгли, но и в совпадении во времени: 20 октября было официально объявлено о смерти в США Фетхуллаха Гюлена, давнего врага Эрдогана и самого успешного американского проекта на турецком направлении, пустившего трудновытравливаемые корни даже у нас, особенно в регионе проведения саммита БРИКС. Акцент на слове "объявлено" стоит делать из-за того, что, по всей видимости, глава секты либерального исламизма "Хизмет" помер уже давно. Ещё в июне в газете "Завтра" публиковался текст про то, как среди тесного круга его заместителей началась грызня за пост наследника, а один из них куда-то увёз старика-Фетхуллаха, мотивируя это тем, что он болеет диабетом. Собственно, уже тогда, после настойчивого отказа на такие же настойчивые просьбы продемонстрировать живого Гюлена, стало понятно, что в Анкаре кое-кому впору открывать шампанское. Но официальное объявление о смерти Гюлена, несмотря на четыре месяца, прошедшие после его пропажи, не сопровождалось ни предварительной раскруткой местного аналога Юлии Навальной*, ни кульминационной главой героического эпоса о противостоянии этого жителя Пенсильвании авторитарному турецкому режиму, ничем — глава самой ненавидимой в Анкаре организации умер тихо и едва заметно. А всё из-за масштабной зачистки сети его сторонников, проводившейся турецкими силовиками последние годы и начавшейся после попытки военного переворота в 2016 году, но особенно активизировавшейся после начала нынешнего срока Эрдогана. Это было даже немного смешно: почти к любому преступлению, вплоть до перехода каким-нибудь стамбульским котом дороги на красный свет, пытались приплести "Хизмет" (или, как его называют в Турции, FETO, "Террористическая организация фетхуллахановцев"). По всей видимости, это сработало, и агентуру направленной против Турции части ЦРУ им удалось прополоть, так что теперь это "параллельное государство" (так "Хизмет" иногда называет турецкая пресса) не представляет такой угрозы, как раньше.
Удары по Эрдогану и по репутации авиапрома — не просто мелочная месть или прощальный привет от Гюлена, но ещё и расшатывание позиций шишек из местного ВПК, на которых привык опираться Эрдоган последнее время, а также декларация новых методов работы ЦРУ с Турцией. Ну и, разумеется, нельзя забывать о том, что Анкара в начале сентября подала заявку в БРИКС. Та заявка, поданная вместе с Азербайджаном, была больше символическим жестом: ещё летом Лавров заявил, что после январского расширения, включившего в состав организации ОАЭ, Египет, Иран и Эфиопию, в ближайшее время новых расширений не планируется. Вместе с этим на саммите в Казани была представлена новая категория причастных: "страны-партнёры БРИКС". В число избранных вошли Белоруссия, Казахстан, Боливия, Нигерия, Малайзия, Алжир, Узбекистан, Вьетнам, Таиланд, Куба, Уганда и Турция. Пока не очень понятно, чем будут ограничены полномочия "стран-партнёров", является ли это промежуточным этапом перед вступлением и смогут ли эти страны принимать полноценное участие в работе обсуждавшихся выше общебриксовских институтов.
В самой упоминаемой аббревиатуре вызывает озабоченность разлад между "И" и "К". Примерно раз в пару месяцев из спорных регионов высоко в горах приходят новости уровня "Ну вот и началось, армии перешли в наступление, лёд тронулся, думайте". Пограничный спор в этих краях стал явлением, на которое очень любит давить Запад: огромные страны с разветвлёнными сетями союзов, кажется, просто не могут удержать свой конфликт на локальном уровне — а ведь сколько выгоды можно было бы извлечь из такой большой, но такой далёкой от Европы войны в Евразии! За годы бодания на границе, однако, оказалось, что удержать конфликт они не просто могут, но и находят в этом радость: поскольку соглашениями между Пекином и Дели запрещено использовать огнестрельное оружие, ребята устраивают мордобои, лупят друг друга палками, кидаются башмаками, а после чуть ли не чаи друг с другом гонять идут. В 2020-м кого-то нечаянно пришибли, но до войны от того случая было так же далеко, как от масленичных драк в формате "стенка на стенку".
Увы, последние новости намекают на то, что веселью пришёл конец: министр иностранных дел Индии Субраманьям Джайшанкар 21 октября заявил, что страны достигли какого-то решения, что позже было подтверждено китайскими дипломатами. 23 октября в Казани состоялась личная встреча Си и Моди. Как и полагалось этим двум восточным мудрецам, они не дали никакой конкретики, да и пресса до сих пор просто пересказывает то, что было ясно и до саммита, так что трудно сказать, идёт ли речь о полноценной демаркации границы или о каком-то промежуточном соглашении. Но одно ясно: напряжение на границе снижается и теперь транснациональной прессе придётся искать новую точку раздора между странами, дабы пытаться стравить их.
Вопреки пропитанным сиропом словам Джо Байдена о "самой большой демократии мира", индусы не слишком торопятся на выстроенные американцами против Китая баррикады. Их противоречия с Пекином ясны и часто даже непреодолимы, но вместе с этим нежелание работать бок о бок с антикитайским фронтом может эти противоречия слегка утихомирить. Одним из примеров этого нежелания стал сам факт присутствия Моди в Казани: он, как и президент ЮАР Рамафоса, будучи главой бывшей английской колонии, был приглашён на острова Самоа, где как раз в эти дни проходил саммит Британского содружества. Компании Карла III и его премьера Кира Стармера, обсуждениям невероятно насущных вопросов типа изменения климата или выплаты репараций бывшим колониям и попыткам игнорировать протесты против колонизаторов индус и южноафриканец предпочли холодную казанскую осень. И, судя по результатам на поле выработки механизма для инвестиций в Африку и упомянутого соглашения о границе с Китаем, не ошиблись. В конце концов, как показал довольный Гутерриш, которого встречали хлебом-солью, а также одели в нарядный чапан, Казань стоит того, чтобы туда стремиться.
Очень многое в реакции западных изданий отдавало странным непониманием: словно бы пресс-служба Госдепартамента взяла внезапный выходной и забыла разослать по своим ручным газетёнкам методички. Кто-то пытался вписать происходящее в контекст тюремных понятий, кто-то разленился настолько, что в попытках выдавить из события негатив просто обратился к читателям — так, в частности, поступил иноагентский "Дождь", призвавший жителей Казани самим накидать примеры того, как в городе стало неудобно жить из-за саммита. Некоторые привычно писали гадости, например, "Би-би-си" объявила, что это "Путин собрал союзников, чтобы показать, что давление Запада не работает" (ведь всё на свете делается для показа чего-то Западу), а "Нью-Йорк Таймс" и вовсе описала проводившую саммит организацию как "так называемая группа БРИКС". Другие хватались за голову и вопили, что изоляция не работает, а железный занавес проржавел, ведь в Казань приехал аж целый генсек ООН, да ещё и индусы с африканцами, на которых негоже наезжать и называть саммит "диктаторским междусобойчиком", как планировалось изначально. Третьи же утверждали, что ничего особенного не произошло.
Темы обсуждений на площадке БРИКС, равно как участие в них больших игроков, в том числе и игроков завтрашнего дня, позволяют видеть здесь нечто грандиозное — залп по сложившемуся положению вещей, положению не просто глубоко несправедливому, но неестественному и парадоксальному. Глобальный мир, который в своём базисе намного старше любых Беловежских, Ялтинских или Версальских соглашений, строился на диктатуре потребителя, когда конкретные импортёры важнейших ресурсов, будь то газ, еда, одежда или рабочая сила, задают цену и сами же по этой цене покупают. До недавних пор, которые не вполне прошли и по сей день, диктатура потребителя не имела альтернатив, безоглядно вгоняла мир в новые и новые кризисы и безответственно вмешивалась во все неподконтрольные ей механизмы. Но возникший на предыдущем пике финансового кризиса по другую сторону весов БРИКС с каждым годом обретает всё больше осязаемых очертаний, и ни один саммит не придавал ему столько физического веса, как саммит в Казани. Это утверждение, декларация и жест — пришло время диктатуры производителей.
*внесена в перечень террористов и экстремистов
