Стратегическое поле битвы

В мире существует регион / пространство, состоящий из большей части Малаккского архипелага и Малаккского полуострова с размещенными на них государствами, крупнейшим из которых является Индонезия. Будущее и перспективы этой территории крайне редко становились объектом внимания, интереса или серьёзного разбора. Между тем, если учесть прогноз о скором переносе основного противостояния в мире на Тихий океан, то указанный регион пора рассматривать как стратегическое поле битвы

Ранее автор уже описывал потенциал Буддийского проекта, лишившегося серьезных перспектив вследствие вытеснения из центра макрорегиона Юго-Восточной Азии. Его конфигурация серьезно пострадала, в частности, из-за исламизации большей части Индонезии и Малайзии, существенно ослабившей исторически традиционное влияние на эти земли Индии и Китая. В данной статье приступаем к обзору перспектив Юго-Восточной Азии на ближайшие десятилетия. Обзор разделен на несколько частей, излагающих авторское видение завтрашнего дня как региона в целом, так и отдельных его стран. Сегодня в центре внимания – Индонезия.

Геостратегическая триангуляция

Если не обращать внимание на сложившиеся в середине ХХ века постколониальные границы, то территории Индонезии и Малайзии представляют собой единое пространство, о котором нужно знать следующее:

- здесь находятся два сложившихся исторически, но существенно отличающихся друг от друга экономических, политических, к тому же обладающих наибольшей плотностью населения центра / полюса: остров Ява (яванцы) на юге и Малаккский п-ов (малайцы) на севере;

- в совокупности здесь проживает более 1300 народов, говорящих на 700 языках, из которых практически все, за исключением папуасов на востоке, относятся к малайской / австронезийской языковой группе;

- большая часть населения и крупнейшие народы исповедуют ислам, хотя в быту, культуре и традициях сохраняются мощные индуистские и китайские реликты;

- имеются компактные этно-религиозные меньшинства (около 15%), в первую очередь христиане;

- наднациональные идентичности (малайская / австронезийская) отсутствуют или очень слабы;

- сильны родоплеменные связи и этнические идентичности.

Есть все основания считать, что в своих нынешних границах указанные страны до сих пор сохраняются лишь потому, что их соседи, в первую очередь Китай и Индия, пока не готовы к экспансии, а внешние силы – США, Фининтерн / Кластер транснациональных корпораций, Британия – вполне удовлетворены масштабами и глубиной их нынешней экономической эксплуатации. Некоторый вклад вносит, конечно, и слабая встроенность этих стран в исламскую элиту.

Когда рассмотрение и анализ ведутся в отношении субъектного игрока, у которого присутствует возможность и воля к реализации собственной стратегии, то бесполезно рассуждать о вариантах будущего без понимания его целей, мотивов и возможных стратегий. Если же шансы на собственную игру, как в данном случае, весьма невелики, то следует искать внешние точки влияния, учитывая связанность (военную, экономическую, смысловую, элитную и др.), интересы, векторы контактов, источники давления и др., – одним словом, принимать во внимание наличные сценарии и стратегии, затрагивающие данный участок планеты. Чтобы показывать варианты, нужно получить как можно больше точек, подобно тому, как это делается при триангуляции в геодезии. Простейший пример: Индонезия в среднесрочной перспективе располагает достаточными ресурсами и влиянием, чтобы пытаться вести собственную игру и стать региональной державой, но, разумеется, Китай, Индия, Япония, а в потенциале еще и единая Корея имеют заведомо лучшие позиции. Если видеть только это, то, да, вроде бы из Индонезии получается потенциальный младший партнер для любого из названных игроков, но, стоит добавить в долгосрочный расклад Австралию / Новую Британию – и вся картина резко меняется.

Расклад становится похож на классическую геостратегическую модель (Х. Маккиндер, Н. Спикмэн) противостояния heartland’а (суши) и sea-power (моря), в борьбе за rimland (побережье). Китай выступает против США, затем Новой Британии, а полем борьбы становится пояс стран от Японии до Бирмы, причем основное напряжение и борьба придется на Индонезию (Рис. 1). Для полноты понимания необходимо будет «поймать» несколько различных треугольников, довольно четко ограничивающих пространство маневра и перспективы, но уже понятно, что ни о какой спокойной жизни для стран рассматриваемого региона речи не пойдёт.

И, да, попытка Китая создать базу на Соломоновых островах – это очень сильный и болезненный стратегический ход против Австралии / Британии, направленный на прорыв полосы rimland’а, подобный тому, который предпринял СССР на Кубе, в самом подбрюшье США, в период холодной войны…

Таким образом, очевидно, что, находясь в пространстве, где присутствуют более сильные игроки (США, Китай, Индия, Япония и др.), Индонезия и Малайзия практически не имеют шансов для ведения самостоятельной субъектной игры и не могут, например, сформировать панрегион или стать региональными державами. Занимаемое ими пространство имеет громадное число линий раскола, конфликтов и возможностей для конструирования / выделения новых идентичностей, ориентированных на разных внешних игроков.

Островное расположение и соседство с важнейшими морскими путями (обеспечивающими, между прочим, 40% мировой торговли), казалось бы, должно было способствовать формированию здесь принципов и подходов, свойственных мировиденью и поведению морских держав, но этого почему-то не произошло.

Окно возможностей

При описании жизненного цикла держав и империй моря автор указывал, что изначально данные этнические системы живут в парадигме сухопутных народов, т.е. стремятся контролировать не потоки, а территории. Даже наличие морского побережья и развитое рыболовство мало в этом смысле влияет на население и элиты. Переход на принципы морских держав, т.е. отказ от контроля территорий и ресурсов в пользу контроля движения потоков, транспортных коридоров и факторий, происходит не сразу. Островные же народы мало чем отличаются от прибрежных континентальных, развитие которых практически всегда критически зависит от соседей.

Эволюция островных народов в сторону населения морской державы начинается лишь после получения полного контроля над своим островом / группой островов, их освоения и всплеска пассионарности. Если последнего не происходит, то образ жизни консервируется. Так, столетиями Япония захватывала земли айнов, нимало не помышляя о морском расширении и торговле: и действительно, какой смысл тратить силы на дальние колонии, если «в шаговой доступности» расположены «потенциально свободные», никем еще не ограбленные территории. Когда же возможности для привычного расширения заканчиваются, начинается поиск дальних колоний, с которыми, оказывается, не так-то и просто установить привычную связанность, что, в свою очередь, опосредует изменение принципов.

Становление морских держав чаще всего начиналось с пиратства и/или дальних торговых походов, разница между этими видами деятельности, кстати, всегда была довольно условной. Собственно, это похоже на историю заработка владельцем больших денег пресловутого «первого миллиона», которая практически всегда покрыта тайной или прячется за романтическими легендами и мифами.

В ближайшие 10-15 лет, после ослабления / ухода США на перезагрузку, страны Юго-Восточной Азии окажутся скованными очень плотным узлом противоречий: Китай, Индия, Россия, США, Британия / Австралия, Япония, Корея, как по отдельности, так и в союзах, будут остро конкурировать между собой на принципах сухопутных (вооруженная война) и морских (экономическая война) держав. Остальные страны окажутся перед выбором – обрести волю и сконцентрировать ресурсы для войн или стать полем битвы, по которому туда-сюда бегают и вытаптывают почву «дикие мамонты». Если, к примеру, для Вьетнама вопрос понятен – борьба, то Индонезия, Малайзия, Филиппины и другие неупомянутые страны региона, скорее всего, выберут второй вариант. На ближайшие 3-5 лет программа-минимум для этих государств сводится к следующему:

- создать / усилить армию и ВПК, текущее и отнюдь не самое лучшее положение, с учетом соседей, показано на рисунке 2;

- взять под плотный контроль собственную территорию;

- усилить роль государства в экономике;

- достичь внутреннего единства элит, руководства и населения в отношении внешне- и внутриполитического курса.

Если не сделать последнего, то образуются зазоры, в которые смогут пролезть внешние силы. Те же, кто с этим минимумом вообще не справятся, рискуют столкнуться с попытками разделения / распада по национальному и/или религиозному признаку.

И, да, самым интересным полем битвы в мире в 2025-2050 гг., пожалуй, и будет Юго-Восточная Азия, временное окно стран региона невелико, да и условий для игр в многовекторность тут, увы, нет…

Таким образом, признаем, что, несмотря на расположение на островах и наличие Малаккского пролива, контролирующего около 40% мировой торговли, ни Индонезия, ни Малайзия, ни другие местные страны не только не стали полноценными морскими державами, но даже до конца не обеспечили власть над собственными территориями. В условиях распада глобального мира, исчезновения законов и роста «стоимости» стабильности и безопасности у стран региона нет никаких перспектив развития без быстрого усиления / построения армии и ВПК. С высокой долей вероятности можно сказать – задача не будет решена и после 2027 года ключевым станет вопрос – в какой панрегион, на каких правах и в каких границах войдут страны / территории Юго-Восточной Азии.

Перспективы Индонезии

В ближайшие годы, по мере падения влияния / ухода США из Восточной Азии (2026-2027 гг., ориентировочно), резко усилится экспансия Китая, в первую очередь именно в отношении «стран Южных морей» / Юго-Восточной Азии (Индонезии, Малайзии, Таиланда, Вьетнама, Мьянмы и др.). Это будет первым актом противоборства за формирование китайского панрегиона, чтобы затем, во втором акте, давление осуществлялось уже на более сильные страны – Корею, Японию, Индию и Австралию. В настоящее время подобные планы сдерживаются только усилиями США. Быстро сформировать единый фронт у стран анти-Китая не получится, ведь практически в каждой стране региона существует очень сильная политическая «китайская фракция / партия», которая, исходя из текущих интересов и игнорируя средне- и долгосрочные риски, призывает к сотрудничеству и кооперации с Пекином.

Важным элементом будущей экспансии и планов Китая является китайская диаспора (хуацяо), которая, составляя всего несколько процентов (см. рис. 3, первая цифра) от населения любой страны Юго-Восточной Азии, тем не менее, практически полностью контролирует ее экономику (см. рис. 3, вторая цифра) через так называемую неофициальную «бамбуковую сеть» – трансграничное бизнес-сообщество этнических / зарубежных китайцев, составляющих доминирующую группу бизнес-элиты и всячески ограничивающих и вытесняющих из экономической сферы местных представителей.

Составляя всего несколько процентов от коренного населения, данное сетевое сообщество контролирует до 80% экономики в регионе, речь, правда, не идет о прямом владении, хотя и его вес (фондовый рынок, торговля, производство, управление государственными активами и т.д.) является запредельным. Выросшие в последние десятилетия из малого ИА, среднего бизнеса компании сформировали большие семейные корпорации, переплетенные неформальными связями и работающие только со «своими».

Глобализация в духе «экономикс» была использована зарубежными китайцами по полной, она позволяла обманывать и ограничивать местные правительства и население байками о свободной конкуренции и, одновременно, жестко коррумпировать власти. Фактически хуацяо удачно осуществили в миниатюре планы и мечты глобалистов. Излишне говорить, что после исчезновения военной и политической силы США Китай тут же постарается обратить экономическое влияние своей диаспоры в политическое, превратив данные страны в колонии, где местное население окажется людьми второго сорта.

Если бы события происходили эволюционно, без катастрофических событий и эскалации, путем ослабления США и усиления Китая, то полный контроль Пекина над этими странами стал бы лишь вопросом времени. Однако мировая катастрофа даёт местным элитам и населению некий шанс. В ближайшие пару лет экономические проблемы в большинстве стран перейдут в полноценный социально-экономический кризис, а затем и катастрофу, когда для политической стабильности будет очень выгодно найти врага, а кто же подойдет на эту роль лучше, чем жирная, богатая и контролирующая экономику китайская диаспора?

Поэтому насущная задача Китая – сохранить экономическое влияние своей диаспоры, не форсируя раньше времени рост ее политических амбиций, чтобы не вспугнуть аборигенов. Страны, в которых удастся все это проделать, после 2027 года окажутся полностью подконтрольными Поднебесной. Все обещания и гарантии, разумеется, будут мгновенно забыты, хотя осуществлять игру будет не так легко, ведь «метать карты» против Китая будут США, Япония, Южная Корея, Индия и местные национальные интересы. К тому же, социально-экономическая катастрофа затронет и сам Китай, размывая его возможности и повестку.

Что касается находящейся на пересечении путей и зон влияния Индонезии, то она, вероятно, станет полем битвы внешних сил. На рисунке 4 показано состояние «ключей устойчивости» страны, оно не самое лучшее, есть большие зазоры для раскачки ситуации, особенно при зловредном интересе внешних сил, а он будет обязательно. Для примера, у России большинство ключей находятся в статусе «высокий».

Попытки улучшить состояние и сохранить Индонезию от распада и сепаратизма, скорее всего, будут проходить через усиление общенациональной идентичности на основе ислама, что неизбежно приведет к обострению сепаратизма восточных, населенных папуасами-христианами (10% населения) островов, а также народов со «своим» прочтением ислама. Побочные проявления окажутся хуже лекарства.

Отдельно рассматривать перспективы Сингапура, Брунея и Восточного Тимора не имеет большого смысла. При наличии внешних интересантов данные анклавы будут сохранять «независимость», при утрате – тут же станут поглощаться соседями. Внешним силам наверняка не составит большого труда создавать и новые анклавы, вырывая у местных фактический контроль над стратегическими территориями, компактно заселенными меньшинствами.

И, да, угроза беспорядков и волнений висит над странами региона вполне реально, их частота и сила, к сожалению, будут только нарастать, при первых же угрозах лучше оттуда уезжать, так как погромы могут перекинуться на всех без разбора иностранцев…

Таким образом, можно заключить, что если бы процессы в ЮВА происходили медленно и эволюционно, то весь регион оказался бы под пятой Китая уже в ближайшие годы, но противоречия между Поднебесной и США сейчас резко обострились, что вносит в ситуацию некоторые коррективы. Козырем Китая и, одновременно, источником дополнительных высоких рисков является наличие в данных странах экономически очень влиятельной китайской диаспоры.

В период, когда ключевым ресурсом становится сила, а в среде простого населения начинают доминировать национализм и жажда «справедливости», богатство перестает быть гарантией безопасности. Сами по себе сжатие и обвал экономики не приведут к утрате диаспорой контроля, что на фоне обнищания простого населения ещё больше усилит национальную ненависть. В 2024-2027 гг. практически по всем странам региона прокатится несколько волн национализации / изъятия у китайцев остатков экономических активов, изгнаний и массовых погромов. Прикрывать эти процессы силовым методом от вмешательства Китая будут США и их ближайшие союзники в регионе.

Ситуация осложняется низкой внутренней устойчивостью государства Индонезии, имеющего все шансы на распад в ближайшие 5-10 лет.

Резюме

Регион Юго-Восточной Азии в ХХ веке был на обочине геополитической борьбы и событий, не вызывал пристального внимания основных акторов и сохранял нетронутыми сложившиеся постколониальные границы. В ближайшие же годы центр мировой борьбы сместится, Малаккский регион (архипелаг, полуостров и пролив) как раз и превратится в основное поле борьбы – уж очень значимой окажется здесь концентрация сильных игроков даже после распада глобального мира и снижения влияния / ухода США в 2026-2027 гг.

Имея неплохие ресурсы и потенциал, Индонезия могла бы претендовать на статус региональной державы, но ход времени ускорился, что не даст ей шанса сформировать необходимую внутреннюю связанность: экономическую, военную, культурную, политическую и т.д. Развитие региона будет, видимо, определяться стратегиями и планами крупных игроков, оставляя самой Индонезии лишь неширокий коридор возможностей. Последнее с неизбежностью повлечет за собой резкий спад влияния в экономике китайской диаспоры, усиление армии, а также – чтобы не спровоцировать усиления сепаратистских настроений – решение вопросов общенациональной идентичности.

Исходя из существующих трендов, в ближайшие годы просматриваются (в развитии) следующие события:

2023-2025 гг. – масштабный и сложный кризис (энергетический, экономический, политический, финансовый, социальный и др.), вызванный общемировыми процессами;

2023-2030 гг. – регулярные перевороты и политические кризисы, жесткие меры, безуспешные попытки централизации и усиления власти;

2024-2027 гг. – резкое усиление сепаратизма, утрата фактической власти и контроля над отдельными провинциями;

2024-2027 гг. – национализация / изъятие у китайцев остатков экономических активов, массовые погромы и изгнания;

2026-2027 гг. – резкое снижение влияния / уход США из региона, попытки местных игроков расширить влияние и сформировать союзы;

2027-2035 гг. – экспансия внешних игроков, превращение региона в поле битвы, жесткая фрагментация по этно-конфессиональному и экономическому признакам, распад на зоны влияния, выделение «независимых» анклавов;

2033-2040 гг. – постепенная интеграция частей в чужой панрегион / панрегионы в форме периферии;

2040- … гг. – растворение в чужом панрегионе / новом глобальном миропорядке.

Несмотря на все проблемы, наибольшие перспективы получить контроль над Индонезией и соседними странами региона – пока всё-таки у Китая. Борьба, скорее всего, будет происходить вполне традиционно: самый сильный игрок «покупает» центральные правительства и самую сильную часть местной элиты, остальные играют через контрэлиту и/или сепаратистов всех мастей.

И, да, в следующий раз продолжим геостратегический разбор региона, уделив больше внимания Малайзии, и попытаемся раскрыть через неё общие тенденции, характерные для всей Юго-Восточной Азии…

Источник