Каков его культурологический космос! гудит, переливается красками мысли и оттенками чувств, завораживает, увлекает – бесконечен…
От сиятельной, вечно манящей античности, сквозь смутное, на деле невероятно пёстрое средневековья, к мраморной мощи Мандельштама: Гаспаров совмещал всё, мерцали и сияли невероятные интеллектуальные дуги, соединявшие несоединимое так, что распускались блистательные цветы результата.
Философ филологии – и отчасти: философ иронический, называвший себя «ломовой мышью науки» - он представлял миру том «Филология как нравственность» - в недрах которого раскрывал космическую сущность слова, равно – необходимость его изучения: соответствующую проходу сквозь лабиринт сложности.
Добросовестность подразумевал мерой вещей.
Градусом, определяющим качество труда.
«Филология как нравственность» составлена из статей, интервью, писем, афоризмов; у Гаспарова поразительное чутьё на парадоксальное, но и – абсурдное: словно именно под таким углом яснее становится суть бытия…
…всегда ускользающая, впрочем.
«Занимательная Греция» раскрывается, розовато отливая великолепным мрамором.
Храмы, сияя, взлетают в поднебесье, синевой своей напоминающие вечность.
Его Греция именно занимательна – никакой скуки, ни грамма нравоучительности.
В пёстром калейдоскопе мешаются – миф, быль, философия и лирика, анекдот: последний вспыхивает алмазной крошкой, высветляя те стороны бытия, что могли бы остаться в тени.
Заодно и – краткий словарь проникновения древних понятий в современную явь.
Также и – «Занимательная мифология» - представляет собой захватывающее путешествие в миры, которые столько определяли в мировосприятие поколений… тысячелетиями…
Они родные Гаспарову: эти сложные и насыщенные, серьёзные и опасные тысячи лет; они родные, он свой в них.
Он был образцовым переводчиком: Диоген, повествующий о множественности философов, становился настольным для многих: чего никогда не случилось, если бы не Гаспаров.
Огненный шар его возможностей был пышен и светел: Аристотель, Пиндар, Овидий…
Созвездия созвучий…
Неустанность мысли.
И – добрая, чуть лукавая улыбка Михаила Гаспарова, словно витающая над громадностью свершённых им, благородных работ.
