Глупость — это недостаток, и против него нет лекарства.
И. Кант
У марксистов принято рассматривать мотивы поступков людей исходя из их классового интереса. И в целом, это, конечно, верно. Однако во всем многообразии общественной деятельности человека встречаются деяния, объяснения которых находится за пределами не только марксистской, но и обычной логики. Поведенческие девиации бывают настолько неожиданными, настолько иррациональными, что втиснуть их хоть в какую-нибудь самую захудалую теорию не представляется возможным. Даже психиатры, зачастую, разводят руками, не находя никаких ментальных расстройств у пациента, на которые можно было бы списать его буйную эксцентрику. Чаще всего, это проявления заурядной глупости, неспособности к адекватной оценке реальностей окружающего мира в сочетании со стремлением блеснуть самобытностью, поразить свежим взглядом на общепризнанные истины, развенчать пару-тройку «догм» под взорами восхищенных слушателей.
И это, наверное, заложено самой природой, генетически обусловлено механизмами продолжения рода, нечто вроде демонстрации яркого оперения павлина в его усилиях по привлечению внимания самки. Во времена, когда «ничего было нельзя», в ход шли умные разговоры за стильной бутылкой болгарской «Варны», «Славянки» или графинчиком бренди «Плиска», цитирование Ницше и Бердяева, фирменный диск «Цеппелинов» на Hi-Fi проигрывателе, словом всё, что могло только поразить воображение очаровательной слушательницы. Особой беды в том не было, поскольку говорливый и остроумный партнер, хоть и с «тараканами» в голове, был все же предпочтительнее угрюмого молчуна без стихов и цитат. И дело не только в изысканных комплиментах, которыми ловкий обольститель не жалеет для объекта своих ухаживаний. Инстинкт продолжения рода требует от женщины выбора умного, интеллектуально развитого мужчину, способного обеспечить достойное будущее её потомству. Не зря говорят – женщина любит ушами.
Беда приходит тогда, когда красноречие оригинала выходит за пределы маленькой кухни. Когда появляются возможности для трансляции собственных представлений и вкусовых пристрастий на широкую аудиторию. Особенно, когда в результате ожесточенной карьерной борьбы вершин власти достигают не самые порядочные, не самые достойные, не самые подготовленные, а расталкивающие всех локтями профессиональные карьеристы, лучшие «специалисты» в кадровых интригах и расчетах разных «многоходовочек», не стесненные требованиями старомодной морали и какими-то соображениями этического порядка.
У руководящей глупости есть две формы проявления – скрытая и открытая. Скрытая характеризуется отказом от какой-либо публичной полемики, созданием образа непогрешимости, сакральности власти, подавлением любого опасного «свободомыслия» при помощи административных мер. Конечно, не открывая рта гораздо легче прослыть мудрым и беспорочным, если бы результаты руководящей деятельности такого «вождя» не свидетельствовали бы о его очевидной некомпетентности и недальновидности. Но всё же, руководитель такого типа не строит иллюзий относительно своих интеллектуальных возможностей и избегает вступать в идейную борьбу с поднятым забралом.
Открытая форма глупости проявляется в том, что инфицированный ею носитель, будучи убежденным в своей правоте, не стесняется выносить свои идеалистические представления о должном на всеобщее обозрение, «опровергая» давно открытые прописные истины. Свободный полет мысли опьяняет, вдохновляет, наполняет речь остроумием, придает блеск парадоксальным суждениям до такой степени, что глупец сам начинает истово верить в реальность построенных им воздушных замков.
Какая из этих форм глупости опаснее зависит от степени её влияния на формирование общественного сознания и возможности воплощения умозрительных химер в реальную жизнь. Скрытая форма глупости зачастую свойственна облеченным властью верховным владыкам, монархам, генсекам, избегающим касаться неясных вопросов и изрекающим очевидные банальности. Такие деятели склонны к консервации сложившегося порядка вещей и не рискуют затевать социальные эксперименты, связанные с масштабными переменами и неясными последствиями.
Открытая форма глупости, напротив, склонна к радикальному демонтажу всего жизненного уклада общества, к внедрению «новых методов хозяйствования», к слому всего, что можно сломать и перестройке всего, что только можно перестроить. В народе таких, простите мою ненаучную лексику, называют «дурак с инициативой». Но, в обоих случаях общим является то, что, невзирая на последствия своих действий (или бездействия), властвующий глупец никогда не признается в собственных ошибках и заблуждениях. Вину за провальный результат своей неуёмности он всегда свалит на внешние обстоятельства, на объективные причины, примерно как персонаж известного фильма, вылетающий из окна с оправданием тем, что «гранаты у него не той системы». Но если в кино такой эпизод вызывает лишь смех зрителей, то горбачевские претензии к социалистической плановой экономике, которая оказалась для него «не той системы» вызывает уже не только недоуменный смех, но и презрение к откровенному невежеству политического банкрота.
Главной причиной постигшей Советский Союз катастрофы является банальная глупость руководства страны. Не заговор «элит», не происки «Пятой колонны» и «завербованных агентов» Госдепа или ЦРУ, не идейная «борьба с коммунизмом», которую последний генсек якобы вел на протяжении всей своей жизни. Увы, нет, всё намного проще – несоответствие качества личности Горбачева масштабности стоящих перед советским обществом задач. Попытка разрешения новых вызовов старыми средствами. Ведь, «рыночные отношения», «эффективный собственник», «экономическая самостоятельность», «конкуренция», «демократия» и прочие «права человека» - это всё идейный хлам общественного уклада мелкотоварного производства двухсотлетней давности.
В условиях современного монополистического производства, высокой степени общественного разделения труда, узкой специализации, унификации, всеобщей компьютеризации, законы классического, основанного на конкуренции капитализма уже перестают работать. С кем конкурируют естественные монополии, охватывающие целые отрасли производства и навязывающие монопольно свою ценовую политику обществу? Где действие «всесильного» закона стоимости, вынуждающего их устанавливать цены в соответствии с общественно необходимыми затратами труда?
Неуклюжие попытки государственного регулирования цен монополий, ограничение рынка тарифной, таможенной, акцизной политикой, созданием «антимонопольных» служб, свидетельствует об исторической исчерпанности капиталистического способа производства, что было ясно К. Марксу еще в середине XIX века. Открытое им противоречие между общественным характером производства и частной формой присвоения в настоящее время достигло критической величины и игнорирование этого фактора смертельно опасно для всего человечества.
Ненормальность такого положения вещей видна каждому здравомыслящему человеку. Например, в интервью журналу «Вокруг света», Сергей Шойгу заявил:
«Выскажу мысль, которая, думаю, многим не понравится. Мне кажется, человечество семимильными шагами идет к собственной погибели. И причина тому - безудержное стремление к потреблению». И далее: «Человека надо менять и его жажду потребления».
Кто спорит? Вопрос за малым, кто станет менять человека? Кто будет умерять его «жажду потребления»? Чем она обусловлена?
Каждый марксист знает, что бытие определяет сознание. Жизнь показала, что упование только на «воспитание», проповеди, призывы и наглядную агитацию, несостоятельны. Следует менять основы социального бытия, т. е. господствующие отношения в сфере производства и распределения материальных и культурных благ. Именно архаичные товарно-денежные отношения, частная собственность, «рынок», конкуренция между людьми за место под солнцем, социальное соперничество, ведут к безудержному потреблению, к приданию вещам статусной ценности, что не имеет никакого отношения к нормальным человеческим потребностям. Не человека надо менять, а внешние обстоятельства, которые формируют человека.
Разрешение конфликта общего и частного возможно лишь с изменением способа общественного производства, путем ликвидации института т. н. «частной собственности» с последующим плотным, «бесшовным» интегрированием всей экономики в единый плановый (следовательно, нетоварный) народнохозяйственный комплекс, принадлежащий всему обществу, как неделимое целое. Установлением целью производства не получение прибыли частными собственниками, а непосредственное удовлетворение потребностей общества в натуральном виде. Ликвидация всякой дискриминации в сфере общественного разделения труда. Человек не средство, человек – это цель общественного развития, высшая ценность, что и декларируется в Конституции России. А «высшие ценности» не могут противопоставляться друг другу; единственным непротиворечивым условием их социального бытия может быть только равенство. Равенство в труде, равенство в доступе ко всем благам современной цивилизации, вне зависимости от рода деятельности, пола, национальности, расы и т. п.
Новый социалистический способ производства, разумеется, намного сложнее примитивного капиталистического и требует не только принятия мер экономического характера, но также и учета всех сторон общественной жизни, во всем её многообразии, со всеми её культурными и историческими особенностями, с ясной навигацией в системе точных этических координат. Никакой экономической «эффективностью», кстати, чаще всего, мифической, нельзя оправдать ущемление естественных прав человека на равенство, социальную справедливость, свободу. Процесс производства не порождает непримиримого конфликта интересов в виде классового антагонизма; его порождают отношения собственности, продажности, поиска частной выгоды в процессе товарного обмена. Если производство объединяет людей, то собственность их разъединяет и порабощает.
И вот на таком сомнительном фундаменте советские партийные глупцы вознамеривались вернуться к «ленинскому социализму»! В их наивных мечтаниях конкуренция представлялась благом, рубль – эффективным средством управления людьми, безработица – необходимым элементом трудовых отношений, а человек – невольником, единственным смыслом бытия которого была добыча средств к существованию путем продажи единственного товара, которым он располагал – своей рабочей силы. Подобный образ мыслей даже элементарной глупостью назвать недостаточно – нужны более сильные определения, такие как бесчестье, подлость, предательство.
Прошло уже достаточно времени, чтобы если не прямо признать провальность перестроечных идей, то хотя бы усомниться в благотворности господства шкурнических интересов для общества и в целесообразности дробления единого производственного комплекса на рыхлый конгломерат из «свободных товаропроизводителей» - «субъектов экономической деятельности», «эффективных собственников» на которые вельможные глупцы возлагали такие большие надежды. Не получилось. Бывает.
