«Вы такая эстетная, Вы такая изящная...
Но кого же в любовники? и найдется ли пара Вам?»
Игорь Северянин.
Премьера «Колетт» (2018) с Кирой Найтли в главной роли — это два часа густого феминистского вздора в изящной упаковке. Не будет спойлером, то бишь раскрытием всех тайн сюжета, если даже пересказать кадр за кадром: история одной из самых значительных французских писательниц начала XX века хорошо известна и многажды препарирована. Жанр байопик — не более чем набор иллюстраций в книге жизни, и вопрос не в том, какие именно картинки ставить — важны подписи к ним. Соль. Интерпретация. Кинобиография популярного лица — это всегда зеркало современности. Об одном и том же человеке под разными углами снимут в 1930-х, 1960-х и — в наши дни. Расцветят и явят не то, что выпячивали раньше. И — напротив — завуалируют нечто великое, если оно - это «великое» представляется пустым и отжившим.
Сейчас принято везде пихать (пристойного глагола я не подберу) тему феминизма и угнетения женщин. В ходу стандартная фабула: жила-была девочка, яркая и талантливая, но никто её не замечал — все только и жаждали поработить бедняжку, навязать постылое замужество и, как водится, унизить. Буркнуть эдак свысока: «Милое создание! Куда ты карабкаешься? Надевай корсет и панталоны оттенка «розы Фонтенбло», вышивай крестиком, поливай фикус». Тебе — розы, мужикам — паровозы. До кучи — пароходы, телеграф, телефон, мосты и банки. В смысле — кредитные учреждения. Твои же банки — с малиновым вареньем. Но девочка взяла и ...разозлилась! — она запустила ту банку в голову супруга и пошла изобретать велосипед.
За последние пять лет было выпущено сразу несколько подобных картин, самая значительная из которых - «Большие глаза» (2014) Тима Бёртона - о художнице Маргарет Кин, вынужденной долго мириться с тем, что гадюка-муж выдавал её произведения за свои. «Колетт» Уоша Уэстморленда — из той же слёзовыжимательной серии. Несправедливости и кошмары женского бытия! О том, как умненькая Габриэль-Сидони Колетт подневольно строчила бестселлеры, тогда как славу и дивиденды получал её супруг Анри-Готье Виллар, «Вилли»— человек малых способностей, зато — бонвиван, кутила и дамский угодник. Прелюбопытная деталь: в России книги Колетт начали выходить в 1900-х годах, с именем Вилара на обложке. В те годы мадам ещё не отсудила у своего благоверного авторские права на «Клодин в школе», «Клодин в Париже» и прочие творения.
Надо признать, что создатели фильма отлично передали настроение времени, но чересчур нарочито явили своё знание атрибутов и антуража. Иногда это смешно, хотя и в целом похвально. Возникает разговор об электрическом освещении и его преимуществах. И тут же — о главном недостатке. Разумеется, немолодая леди говорит о беспощадности электроламп (тогда многие фельетонисты обыгрывали ситуацию, в которой сорокалетняя кокетка при свечах выглядела молодой и свежей, а поэтому наотрез отказывалась ездить в те дома, где есть коварная лампочка Эдисона). Другая из героинь, показывая новую мебель, произносит: стиль Ар Нуво. Зрителя как бы водят по музею, но при этом — подгоняют: там ещё много всяких штук и штучек! Далее? Велосипед, автомобиль, Мулен-Руж, канкан. Вопрос: «Нравится ли вам Эйфелева башня?» Мы наблюдаем ожившие картины Ренуара, Дега, Тулуз-Лотрека и того салонного любимца, который творил под именем Джеймса Тиссо. Это делали уже много раз, начиная с кубриковского «Барри Линдона» (1975), однако же, ходить проверенными тропами — вовсе не грех. В одной из сцен обыграна вещь Жана Беро «Шале велосипедистов в Булонском лесу», а потому для знатоков Прекрасной Эпохи (или — Серебряного века) этот фильм — настоящий подарок. Вернее — ребус. Бесит расстановка сил и базовый посыл? Ну так — угадывай виды Камиля Писсарро и силуэты причёсок такого-то года. А шика здесь и правда много, равно, как и той мучительной двойственности, которую переживала Belle Époque.
Прекрасную Эпоху по праву именуют «эпохой красавиц». Никогда – ни до, ни после женщины не были так обворожительны. Журналы наперебой предлагали отбеливающие кремы и ароматную пудру, тугие атласные корсеты и краску для «стойкого колера brunet». Уайльдовский лорд Генри цинично изрекал: «Женщины не бывают гениями. Они – декоративный пол. Женщина – это воплощение торжествующей над духом материи». Любование женщиной – это восторг перед роскошной лилией, явившей себя миру с одной – единственной целью – обвораживать зрителя. Отсюда сравнение тонкого стана - со стеблем, высоко поднятой головы в шляпке – с головкой цветка, а запаха духов – с дуновением ночного ветра в садах Исфахана. «Ваше платье изысканно, ваша тальма лазорева…», - писал денди и капризник Игорь Северянин.
Эталон красоты – женщина-цветок, нежная, слабая, волнующая. Недаром, излюбленный мотив дизайнеров тех лет – растение. Вместе с тем, дамы принялись активно осваивать такие виды досуга, как игра в теннис, плавание и велоспорт. Развитие промышленности, медицины, образования и — техники вызвало к жизни спрос на женскую рабсилу. Если раньше хватало мужчин, то теперь подключились и напудренные «цветочки» — они сделались конторскими служащими, телефонистками, фельдшерицами, и посему уже не могли довольствоваться ролью жён и матерей. Истерические суфражистки тут ни при чём — всё «сделала» экономика. Та же Колетт изрекла: «Женские и мужские возможности примерно равны. Лишь в туалетной комнате положение различается». Кроме того, появился особый дамский типаж - «демоническая фемина», высмеянная и французскими острословами, и нашей русской Тэффи: «Общественное положение демоническая женщина может занимать самое разнообразное, но большею частью она – актриса». Колетт, между прочим, была ещё и знаменитой, а потом и скандальной актрисой, отвечая всем требованиям, означенным в фельетоне. Но — об этом чуть позже.
Итак, молодая и резвая провинциалка выходит замуж за богемного мота Виллара, переезжает с ним в Париж и буквально с первых же дней становится жертвой измен, предательств и бытового хамства. Нам показывают мужчину с самой непрезентабельной и — более того — омерзительной стороны. Так, он громко портит воздух, не озаботившись чувствами (особливо - обонянием!) юной супруги. Мочится при ней — к счастью, хотя бы развернувшись к зрителю задом. Он некрасиво дрыхнет и столь же уродливо ест! Это очень грубые, физиологичные маркеры. Скотские тавро. Виллар (читай — существо в штанах, мужик) должен вызывать у зрителя шквальное омерзение, а не лёгенькую досаду, что такое мелкотравчатое существо копошилось рядом с Колетт. Не токмо смердит, но и поступает он — гадко. В долгах, как в шелках, а дорогостоящих куртизанок посещает регулярно. Кропать романы он не в состоянии - за него пашут «литературные негры», и даже стёкла его конторы — грязные, с разводами. Брутальненько! Нельзя не отметить, что британский актёр Доминик Уэст, играющий в театре чеховских и шекспировских персонажей, превосходно управился с заявленной ролью — мсье Виллар тошнотворен, чудовищен и подл, а на его вонючем (в прямом смысле) фоне кристальная Колетт выглядит, как последний шанс утопающего человечества. Они — на контрасте. Зрителю с первых же кадров ясно — с Вилларом ей не по пути. Разрыв неизбежен — ибо громадна пропасть.
Вообще, особи мужеска пола здесь гнусны и бесполезны, как сорняки или паразиты. Зато женщины — чарующи, загадочны, полны мечтаний и дерзаний. Правда, не вполне целомудренны. Можно сказать, порочны, однако их мерзости рисуются, как что-то пикантное и — объяснимое. Мол, нас так замучили эти чудовища в котелках и фраках, что мы тут пускаемся во все тяжкие. Перед нами проходят самые различные образы — актриса Полэр, светская львица Матильда де Бельбёф, писательница Рашильд. Все они — по-своему борются с мужским шовинизмом, а госпожа де Бельбёф и вовсе предпочитает мужской пиджак, разглагольствуя о том, как ей было тесно и плохо в девчачьем платье, с косичками. Вещает она об этом с такой непередаваемой горечью, что становится не по себе — эк дамочку-то скрутило. Не всякий о веригах так скажет, как Матильда (или Мисси) — о юбочках и бантах. И всё - на фоне волшебно снятой природы, особняков, апартаментов.
Кира Найтли, вот уже лет пятнадцать играющая в костюмных мелодрамах и экранизациях старой классики, будем честны, плохо монтируется и с фижмами галантного века, и с шемизом эры ампир, и заснеженными турнюрами Анны Карениной, но, тем не менее, из года в год мы созерцаем эту замечательную актрису в шляпках с баволетками и мантоньерками. Но в случае с «Колетт» попадание почти стопроцентное. Её персонаж — обладательница резких черт лица. О ней, как и о Полине Полэр или, допустим, об Иде Рубинштейн говорили: острая прелесть будущего столетия. Бытовал особенный спрос и на такой сорт внешности. Это не женщина-цветок, но - женщина-стилет. Ещё примет Белль Эпок? Вошла в моду древнеегипетская тема в её обывательском изводе — оттенок штофной ткани «воды Нила» и бульварное чтиво о любовниках царицы Хатшепсут. В фильме «Колетт» мы видим грандиозную и — претенциозную постановку в Мулен-Руж, где главная героиня танцует партию ожившей мумии. Точнее — божественной египтянки, разбуженной англичанином (его изображает маркиза де Бельбёф). Эти пышно-фараонские действа происходили тогда повсюду, а в России гремели «Египетские ночи» с Анной Павловой и Михаилом Фокиным, что, без сомнения выше, чем кабареточное вихляние мадам Колетт, но выполнено с тем же расчётом — изумить пряной экзотикой. В кадре — танцкласс, где Колетт, Мисси и ещё ряд статных «эмансипе» тренируются по системе Жак Далькроза — основателя ритмики, а по сути — родоначальника всего того, что ныне именуется «шейпинг». То были времена, когда человек судорожно хватался за всё новое и как напишет впоследствии Алексей Толстой: «Все жаждали и, как отравленные, припадали ко всему острому, раздирающему внутренности».
Отдельно хочется похвалить костюмы, дизайн, оформление и, коли уж даны 1890-е годы, так это будут рукава-буфы, юбка схватывающая бёдра и — расходящаяся к низу, как цветок вьюнка (они даже именовались volubilis), а не фантазийное ретро. Проходит пять-шесть-десять лет — уже и рукава поуже, и шляпы — других фасонов. Если же резюмировать, то фильм «Колетт» - шикарный по форме и чудовищный по содержанию, а потому девушкам с неокрепшей гендерной ориентацией его лучше не смотреть.
