Хотелось бы коротко поделиться некоторыми мыслями относительно того, что будет с миром и с Китаем и как следует оценивать современную эпоху.
Во-первых, мне думается, что для Китая социализм был альтернативой вестернизации. В конце XIX – начале ХХ века он столкнулся с угрозой вестернизации, которая по своей природе была капиталистической. Побороть её, преодолеть сам Китай не смог и поэтому во внешнем мире увидел социализм именно как альтернативу капиталистической вестернизации. Таким образом, с самого начала социализм в Китае был окрашен китайской спецификой. Понимание этого вызревало в Китае не только на политическом, но и на теоретическом уровне. В 1938 году Мао Цзэдун заявил о необходимости китаизации марксизма, в 1982 году Дэн Сяопин провозгласил строительство социализма с китайской спецификой, при Ху Цзиньтао уже в XXI веке было внесено новое уточнение: общественный строй в Китае стал называться специфически китайским социализмом, отдаляясь и обретая всё большую самостоятельность относительно европейского прообраза. Во время торжеств, посвящённых столетию Коммунистической партии Китая (КПК) Си Цзиньпин заявил о строительстве в Китае нового типа цивилизации. Это ещё более высокий уровень суверенности. Мне кажется, что провозглашённая им «китайская мечта» заключается в принципиальной альтернативности западному пути развития, которая обрела, наконец, такую теоретическую форму.
Слово «социализм», фигурировавшее во всех партийных документах и программных целях КПК, долгое время уводило нас несколько в сторону. Казалось, что Китай действительно «встал на рельсы социализма» в европейском, марксистском понимании. На самом деле он последовательно перебирал и использовал достижения западной цивилизации: сначала он заимствовал достижения социалистической мысли, а затем ещё и достижения капиталистической экономики. В этой инверсии — его специфика, отражающая сущностную целостность китайской цивилизации.
Уже в 1992 году в КНР объявили, что китайская экономика будет рыночной. Почему рыночной? Потому что рынок – это оптимальный способ распределения ресурсов.
Но экономика в Китае – не главное. И это мой второй тезис. Думаю, что экономический подход, экономический детерминизм как универсальная методология общественных наук – это продукт последних 400 лет, когда Европа вырвалась вперёд, и сделала это, прежде всего, за счёт экономического развития, точнее, промышленного, индустриального развития. Поэтому экономический детерминизм на протяжении последних 400 лет определял наше развитие, основные направления развития всей человеческой цивилизации. Но когда мы говорим о современном Китае, то уже ясно, что основные, магистральные пути развития определяются не экономикой, а государством, главной ценностью которого является идентичность, а не рост.
Когда на рубеже 1980-х Дэн Сяопин начинал экономические реформы, он принимал политическое решение. То, что сейчас происходит в Китае при Си Цзиньпине, — это усиление государства. Мы видим, что при усилении государства, в том числе его экономических функций, его эффективность, в том числе экономическая, не снижается, а растёт. Это противоречит всему, о чём нам говорили последние десятилетия как о базовых принципах — что рынок всё решит сам, всё расставит по своим местам, что рынок сам определит оптимальный порядок. Мне кажется, этот переход от экономического детерминизма к государственному и культурному — один из поворотных моментов для истории цивилизации в целом.
Ранее китайцы не озвучивали, но думаю, всегда держали это в уме, а сейчас говорят открыто: «У нас есть принципиальная альтернатива западному миру». Конечно, Китай ближе к социалистическим взглядам, потому что социализм ближе традиционному обществу с другой системой ценностей, чем современному либеральному. В этом смысле «китайский социализм» это ещё и способ преодолеть цивилизационный барьер, войти в западную систему координат, стать понятнее для западного человека.
Есть ещё один очень важный момент, который характеризует нашу эпоху. Вообще, понятие «характер эпохи», который активно и успешно используют в Китае, это марксистская категория. Не отдельная страна, не совокупность всех государств, а весь мир в целом, всё человечество переживает переходный период. Главное условие успешного завершения переходного периода – это сильная идентичность. Если мы посмотрим на западный мир, на Соединённые Штаты, на Западную Европу, то увидим разрушение идентичности. Ведь толерантность, выяснения-разборки «либеральный – нелиберальный» — это и есть разрушение идентичности. Толерантность – это стирание граней, привычного нам порядка и, как следствие, наступление хаоса. Западный мир, который на протяжении 400 или даже 500 лет вёл за собой, рассыпается. Он не сможет в таком виде перейти в новое состояние, в которое переходит наш мир, он может перейти только в виде материала, который нужно будет заново собрать и организовать.
Китай — практически единственная страна, которая не разрушает идентичность, а создаёт её. Это проявляется и в так называемой системе социального кредита или социального рейтинга, о чём шла речь в рамках обсуждения общей темы, – очень важном, магистральном направление развития. Мир, как бы ни критиковал и ни ругал китайскую систему за ограничение прав и свобод человека, в действительности сам к этому возвращается — к ограничению. Во всех странах, критикующих Китай за попрание свобод, сейчас стоят видеокамеры, действует система распознавания лиц; посещение мероприятий, магазинов, транспорта возможно только по QR-кодам и так далее. Получается, что это уже универсальная норма, отражающая требования современной технологической цивилизации и использование ею своих достижений.
Сможет ли Китай создать модель, которая будет самодостаточной? Это главная проблема для развития Китая. Ведь кроме военного, единственный ресурс, который остался у Соединённых Штатов – это научно-технологический: фундаментальные открытия, фундаментальная наука. А Китай в этой области очень серьёзно отстаёт и очень хорошо это понимает.
Последнее время в Китае пишут о том, что Китай не является религиозной цивилизацией. Вот западная цивилизация, как известно, – это религиозная, христианская цивилизация, а Китай религиозной цивилизацией никогда не был. Именно потому, что западная цивилизация религиозна, сердцем западной цивилизации является божественный акт творения. В китайской цивилизации этого нет. Если посмотреть на развитие мировой науки и техники, мы увидим, что китайцы — мастера всё совершенствовать. Если они знают, как делать автомобили, можете не сомневаться, что через десять или двадцать лет они сделают легковую машину лучше, чем японцы или немцы. Но разорвать ткань мироздания, создать нечто принципиально новое, сделать фундаментальное открытие китайцы не могут, во всяком случае, у них нет такой традиции, развитие традиционного Китая шло в русле принципиальной эволюционности. И если Китай не сможет преодолеть этот цивилизационный недостаток, ему будет крайне сложно в XXI веке претендовать на ведущую роль в мире. На сдерживании научно-технического развития Китая построена политика США в последние годы. Здесь пролегает основная линия противоборства не только Соединённых Штатов и КНР, но и техногенной цивилизации и цивилизации культуры, которые должны найти способы взаимодействия. Как только эти способы будут найдены, очередная переходная эпоха в истории цивилизации закончится.
