Екатеринбург – это очень живой город. Это город со своей судьбой. Екатеринбург – рассказанный город. В нашей когда-то большой стране рассказанных в культуре городов было очень немного. Мы обитаем в столицецентричном мире. У нас по большей части только столицы заслуживают быть рассказанными. У нас не только все деньги, все главные ресурсы сосредоточены в столицах, но и слова, и ноты, и краски тоже. И только немногие нестоличные города присутствуют в нашей культуре.
За последние лет сто это, пожалуй, Одесса и Екатеринбург. Причем эти города саморассказываются, рассказывают сами себя. Эти города вбросили в русскую культуру достаточное количество талантливых творцов, которые смогли отвоевать островки географической конкретности в нашей не всегда склонной к этому культуре, полной всевозможных Заозерсков, Зареченсков и прочих. Екатеринбург смог создать свою культурную партитуру подробности.
Екатеринбург стал эдакой, пока ещё редкой, даже аномальной, подробностью Русского мира. А наш сверхэтатистский имперский, пост-византийский Русский мир пока ещё не очень умеет иметь дело с подробностями. Наша государственная мечта, экстремум нашей этатистской мечты – мир без подробностей. Мы так и не научились дирижировать концертом подробностей, модерировать какофонию и даже срач подробностей – словом, мы не умеем управлять подробностями. Подробности нас разрывают.
Подробности нашего Русского мира тоже не умеют быть просто подробностями. Им не хватает для этого ума, интеллектуальности, трезвости, взрослости для того, чтобы оставаться в прекрасном качестве всего лишь подробностей. Правда следует признать, что нашим новорожденным, только что вылупившимся из яйца подробностям извне очень помогают превратиться в беду, в угрозу для целостности нашего Русского мира. Сегодняшний Екатеринбург – это пульсирующая, живая подробность, которой очень скоро может стать тесно. И дело не в тесноте того цивилизационного контекста, в котором она существует. Просто подробности нужно утвердиться в своем онтологическом статусе. Подробность нуждается в соотнесении себя с Другим – другими подробностями, которых у нас пока не особенно много. А потому она будет неизбежно соотносить себя с Центром, потому что в Русском мире он, Центр, несомненно, достоверно и неопровержимо есть. Нашим спасением для целостности Русского мира может быть только ситуация дерби самоутверждающихся подробностей.
Нам срочно нужна политика подробностей. Если уж подробности пробиваются через асфальт. Значит нужно управлять этим процессом. Причем все исключительно поправимо. Пока это проблема сугубо технологическая. Екатеринбург не является либеральным городом. Просто в нём была искусственно, проектно сгенерирована очень узкая либеральная прослойка. Её нельзя назвать элитой. Это конечно же никакая не элита.
Есть в нашем городе эдакая либеральная латентность, либеральная инерция. Продолжаются потуги местных грантоедов на ниве деколонизации и некой уральской идентичности. Есть убогонькое либеральное эпигонство в довольно скудной университетской среде. Всё это поправимо. Но со всем этим дремучим, бурлящим, не всегда хорошо пахнущим бульоном нужно работать. Тонко, умно, энергично, активно, терпеливо, по-доброму, технологично. Сейчас всего этого нет. Я не уверен в том, что в нашей стране вообще есть региональная полтика.
Так что пока ещё Екатеринбург, город Святой Екатерины, постепенно превращается в Ельцинбург. Перестав быть Свердловском, после некоторой свердловской инерции, наш город на всех парах несется в пахучие и дремучие, пропахшие ещё не опознанной городской хтонью, трущобы Ельцинбурга. Екатеринбургу ещё только предстоит стать. Самыми живучими у нас оказались только районно-квартальные идентичности – визовская, уралмашевская, химмашевская, пионерская и прочие. Этот ансамбль ещё не сложился в некую екатеринбургскую над-идентичность. Идёт внутригородская борьба за эту екатеринбургскую над-идентичность. Я верю в то, что появится прекрасный Санкт-Екатеринбург. Замечательный, свободный, полный возможностей великий город. Но за это ещё предстоит побороться. За работу!
Илл. Алексей Рыжков
