Если расставить «реперные точки» визита Джо Байдена в Европу по степени внимания к ним мировых массмедиа, то следует признать, что ни Новая Атлантическая Хартия, которую 46-й президент США подписал с британским премьер-министром Борисом Джонсоном, ни трёхдневный саммит «Группы семи» (G7) в Карбис-Бей, с его попытками выстроить «единый фронт демократий против автократий», ни «быстрая» встреча лидеров НАТО в Брюсселе, где была заявлена глобализация этого военно-политического блока с выходом за пределы Северной Атлантики в сторону прилегающих к Китаю морей, — при всём их бесспорном значении — не могут сравниться с российско-американской встречей на высшем уровне в Женеве. И не потому, что «запоминается последнее».
Авторы газеты Guardian (Великобритания), несомненно, правы в том, что «это не был саммит сверхдержав Востока и Запада в том смысле, в каком его понимали в XX веке… Эти две страны больше не главенствуют на планете… США и Россия остаются крупными державами, но каждая из них стала слабее и должна действовать в новой общемировой обстановке». Точно так же имеет смысл их утверждение о том, что помимо «ядерного армагеддона» не менее актуальны «вирусный армагеддон» и «киберармагеддон», адекватной защиты от которых сегодня нет ни у одной страны мира. Но само сравнение нынешней ситуации с временами «холодной войны», а не с эпохой после краха Советского Союза, более чем показательно.
Кстати, точно такую же точку зрения — случайное совпадение? — высказывает и Der Spiegel (Германия): «Джо Байден и Владимир Путин, политические наследники Рейгана и Горбачева, встретились на своем первом саммите... Оба лидера возглавляют могущественные государства, но глобальный статус США заметно снизился. И Россия давно перестала быть второй великой державой, эту роль сегодня играет Китай».
Америка — больше не общепризнанный лидер, не единственный центр силы «однополярного» мира, именуемого Pax Americana, как это было в 1990-х—2010-х годах. А Россия — больше не «региональная страна-бензоколонка с разорванной в клочья экономикой» и не «Верхняя Вольта с ракетами». Главное значение женевской встречи состоит в том, что она самим фактом своего проведения зафиксировала эти изменения. И это дошло даже до самых глухих и «упёртых» сторонников противоположной точки зрения: как в самой Америке, так и на структурной периферии коллективного Запада.
«Он (Байден) позволил ему (Путину) выступить, распространяя российскую пропаганду, и создать видимость равенства между Соединёнными Штатами и Россией» (экс-госсекретарь США и экс-директор ЦРУ Майк Помпео, Fox News, США).
«Для президента России одно то, что Байден готов встретиться с ним под взглядами всего мира, — уже большой успех. Эта встреча стала для Путина редким ныне шансом ненадолго выйти в свет софитов на международной сцене в качестве игрока мирового уровня, равного американскому президенту» (Aftonbladet, Швеция).
«Встреча в Женеве стала пропагандистской победой Владимира Путина… То, что американский президент неоднократно ссылался на США и Россию как на «две сверхдержавы» и «две могущественные страны», а значит, в каком-то смысле уравнивал их, и вовсе стало музыкой для ушей Москвы» (Mirco Reimer-Elster, Дания).
Как говорится, «они ничего не забыли и ничему не научились», тем не менее «мейнстрим» коллективного Запада — хотя бы на словах — ощутимо меняет своё направление.
«Хотя лидеры выразили разногласия, они также дали взвешенные оценки друг другу, избегая горячей риторики, которая временами обостряла двусторонние отношения» (Wall Street Journal, США).
«Джо Байден и Владимир Путин обменялись сердечными словами и наметили скромные шаги в области контроля над вооружениями и дипломатии, но вышли из долгожданного швейцарского саммита в среду в основном там, где он и начался, — с глубокими разногласиями по правам человека, кибератакам, вмешательству в выборы и т. д.» (Аssociated Рress).
«Никто не смотрел друг на друга с восхищением, но и никто никого не называл «убийцей» (The New York Times, США).
«Оба (президента) выиграли, приехав на саммит, поучаствовав в нём и избежав скандала… Вопрос в том, окажется ли женевский саммит разовым мероприятием или же генеральной репетицией подписания в ближайшие годы более масштабных соглашений с Россией» (The National Interest», США).
«Байдену удалось пройти по тонкой грани, продемонстрировав понимание внешнеполитического мышления России и желания Путина, чтобы его страна рассматривалась как великая держава, и с ней говорили как с равным партнёром» (Deutsche Welle, Германия).
«После нескольких месяцев ужесточения риторики, американских санкций, высылок дипломатов и серьёзных обвинений, они (Байден и Путин) спокойно обсудили противоречия» (Le Monde, Франция).
«Три часа переговоров зажгли «зарницу надежды» на то, что между Москвой и Вашингтоном может возобновиться и укрепиться прагматичный диалог, основанный на взаимных интересах и направленный на построение доверия» (Corriere della Sera, Италия).
«Великое противостояние на вилле Ла-Гранж завершилось со счётом 1:1, но иногда партия, сыгранная вничью, может быть такой же захватывающей, как матч с результатом 5:0. В Женеве Джо Байден и Владимир Путин заложили основу для серии российско-американских реваншей» (АВС, Австралия).
Цитировать высказывания такого рода можно ещё долго, но общий вектор понятен и бесспорен: в подобной уважительно-нейтральной тональности о нашей стране на Западе не говорили очень давно, чуть ли не с доперестроечных советских времён. И это — резкий контраст с той риторикой, которую мы привыкли слышать за последние десятилетия. Пожалуй, даже излишне резкий, что ещё раз подтверждает высочайшую степень управляемости глобальных массмедиа.
Не их однородности — выше уже приводились отличные от «мейнстрима» точки зрения на женевскую встречу, — а именно управляемости. Экс-президент США Дональд Трамп может негодовать: «Думаю, для России это был хороший день, но я не понимаю, что в результате этого получили мы». Лидер республиканского меньшинства в Конгрессе Кевин Маккарти может упрекать Джо Байдена в «излишнем дружелюбии к Путину», а The Hill — в том, что «лидер свободного мира… не способен в случайном порядке выбирать журналистов, чтобы те задавали вопросы, после того как именно так, без разбора, предоставлял слово журналистам Путин, …который запрещает свободную прессу в своей стране», — сейчас эти инвективы звучат уже как маргинальные, арьергардные высказывания, связанные с логикой американской межпартийной борьбы или с полной «привязкой» правящих элит стран-лимитрофов к антироссийской, русофобской политике. Система координат задаётся коллективному Западу главными «аттракторами» его медиапространства, а те после женевской встречи указывают на «заморозку» дальнейшей конфронтации с Россией. «Президент Байден бросил вызов президенту Путину по ряду вопросов. Байден ясно, прямо и просто выразил президенту Путину, каковы ожидания Америки», — заявил советник американского президента по национальной безопасности Джейк Салливан, отвечая на претензии Кевина Маккарти.
Что же это за вызов и что за ожидания? Каковы причины подобной трансформации, с отказом США и их союзников от уже привычной антироссийской пропаганды? Самое распространённое объяснение — значительное усиление Китая, выходящего на лидерские позиции не только по объёму производства товаров и услуг, но и по «сумме технологий», включая цифровые, космические и военные.
В этой связи часто приводятся слова, сказанные президентом США на его пресс-конференции после женевской встречи: «Россия находится в очень сложной ситуации. Её давит Китай… Граница между ними составляет тысячи миль, и Китай наступает… преисполненный решимости стать самой мощной экономикой в мире, с самой сильной в мире военной мощью». Китайские СМИ указывают на то, что «самые большие ожидания Байдена на встрече в Женеве состоят в стабилизации отношений между США и Россией и внесении максимального раскола в отношения между Китаем и Россией. Но последним ожиданиям не суждено сбыться» (Global Times, КНР).
Ту же тему обсуждает и Asharq al-Awsat (Саудовская Аравия): «Высший интерес (Вашингтона) по-прежнему состоит в том, чтобы протянуть руку более слабому противнику, чтобы тот не протянул её более сильному врагу...» Указывается, что главная задача официального Вашингтона в лице администрации Байдена (и стоящих за ней глобалистских сил) — избежать «войны на два фронта», одновременно против КНР и РФ.
Разумеется, речь идёт о гибридной, а не традиционной войне, тем более — с использованием ядерного и/или гиперзвукового оружия. Но наличие у России подобных «активов» тоже невозможно игнорировать — об этом свидетельствуют и продлённый в феврале текущего года на пять лет по инициативе Байдена договор СНВ-3, и принятое 16 июня в Женеве совместное Заявление президентов России и США по стратегической стабильности. В Европе данные документы были восприняты как нечто должное или даже малозначимое, а вот у крупнейших «развивающихся стран» реакция была принципиально иной. Например, News18 (Индия) отмечает: «В более широком плане это будет направлено на уменьшение риска конфликта между двумя крупнейшими ядерными державами. Байден заявил, что цель состоит в том, чтобы работать с Россией над механизмом, который может привести к контролю над новыми опасными и изощрёнными вооружениями, уже появляющимися сейчас, которые сокращают время на ответные действия и усиливают вероятность случайной войны».
К этой же теме гибридной войны относят и выраженную обеими сторонами женевской встречи готовность обсуждать проблемы и вырабатывать общие нормы кибербезопасности, а также переданный Байденом Путину список 16 отраслей, которые не должны подвергаться хакерским атакам.
Но в этой вроде бы очевидной конструкции есть системная и структурная незавершённость, которую особенно остро, хотя и недостаточно объёмно, ощущают в Китае. «Теперь, когда Байден, наконец, встретился почти со всеми лидерами ведущих мировых держав, он, вероятно, может подготовиться к последнему и самому значительному — переговорам с Си Цзиньпином» (Global Times, КНР).
Но даже американо-китайские переговоры на высшем уровне (или американо-китайское противостояние) вряд ли окажутся финальным аккордом и «хэппи-эндом» для нынешней глобальной ситуации, которая грозит человечеству крахом в его традиционном виде. Наиболее адекватный и позитивный результат всех переговоров и манёвров может быть достигнут только в формате новой «Большой тройки»: КНР, США и России. Женевская встреча 16 июня 2021 года может и должна оказаться первым шагом на пути к этому формату.
Фото: ТАСС
