Пришедший полтора месяца назад к власти в Кабуле режим талибов*, как и сам проект "Талибан"*, имеет ряд особенностей, которые необходимо учитывать при выработке Россией новой афганской стратегии.
Во-первых, "Талибан" является исключительно джихадистским проектом. Это не политическая партия или движение, не общественная или религиозная организация. "Талибан" возник как машина для ведения джихада и не знает никакой другой формы существования, кроме джихада. Именно поэтому талибы отрицают институты и процедуры выборов, парламентаризма, разделения властей, не вполне понимают, что такое Конституция, политические партии, гражданское общество и т.д. Всё это абсолютно не нужно для ведения джихада, ради чего и создавался в своё время "Талибан". Прекращение или остановка джихада — сильнейший стресс для талибов, никогда не живших вне пространства и времени «священной войны». Адаптация к условно мирному времени — возможно, самая трудная задача для политических и религиозных лидеров "Талибана". Они прошли успешное испытание многолетней войной, но пока не ясно, смогут ли пройти испытание хотя бы кратковременным миром.
Во-вторых, "Талибан" обладает ограниченной, как минимум пунктирной политической субъектностью, что затрудняет ведение диалога с ним, а также заставляет сомневаться в способности выполнять обещания и нести ответственность за свои слова. Талибы и их вожди более 20 лет существовали политически и вели джихад под жёстким контролем спецслужб и военной корпорации Пакистана. Именно пакистанская поддержка, пакистанский стратегический тыл обеспечили сначала выживание, а затем и их политический и военный успех в Афганистане. За минувшие 20 лет благодаря тщательной пакистанской селекции движение талибов трансформировалось из национально-религиозного (пуштуно-исламского) проекта в проект гибридной армии Исламабада, с помощью которой пакистанский силовой истеблишмент вёл длительную войну против правительства Афганистана. Своей победой "Талибан" обязан Пакистану. И сегодня Исламабад остаётся «главным акционером» и единственным настоящим оператором талибов. В этом смысле режим талибов в Кабуле представляет собой, прежде всего, пакистанскую колониальную администрацию, а правительство талибов формируется не с целью обеспечения представительства интересов различных этнополитических и религиозных групп Афганистана, а для максимально эффективного управления новой афганской колонией Пакистана.
В-третьих, "Талибан" неоднороден, хотя внешне пытается выглядеть как монолитная политическая структура. Аналитики теперь уже бывшей афганской разведки, внимательно изучавшие последние 15 лет внутреннюю природу и внешние связи талибов, пришли к выводу, что это движение «яростных мулл» состоит примерно из двух десятков различных по численности и степени влияния фракций и групп. В "Талибане" всегда была заметной конкуренция между полевыми командирами и политическими функционерами, представлявшими субэтнические пуштунские группы дуррани и гильзаев. Интересы первых артикулировали фракции муллы Абдул Гани Барадара и муллы Мохаммада Якуба, интересы вторых — многочисленные представители клана Хаккани, составлявшие основу пресловутой "Сети Хаккани"**, ключевой джихадистской структуры в регионе, играющей роль главного террористического хаба в Южной и Центральной Азии. Фракции талибов-дуррани имеют репутацию «афганских», их лидеры позиционируют себя в качестве афганских или пуштунских «патриотов», ведущих джихад ради создания нового Афганистана, свободного от иностранной (западной) оккупации.
Напротив, лидеры фракции талибов-гильзаев (клан Хаккани), как полагают некоторые эксперты, отдают приоритет религиозному, а не этническому фактору, для них джихад — это, прежде всего, борьба за установление идеальной исламской системы, в которой, конечно, пуштуны должны доминировать, но не как этническая основа нового афганского государства (исламского эмирата), а как носители универсальной ценности и этики «победоносного джихада». Кстати, пакистанская разведка традиционно взаимодействует со всеми этими группами в руководстве "Талибана", но всё же отдаёт очевидное предпочтение вектору Хаккани, представители которого не только полностью согласились с ролью марионеток Исламабада и не позволяют себе игр в афгано-пуштунский патриотизм и национализм, но и готовы стать инструментом борьбы с тем самым пуштунским национализмом, который сегодня становится всё более опасной угрозой для пакистанской государственной системы.
В самом Пакистане проживает пуштунов раза в два больше, чем в Афганистане, и поэтому для Исламабада стремительный рост пуштунского национального самосознания, происходящий в последние несколько лет по обе стороны от «линии Дюранда» (афгано-пакистанской границы), становится очень опасной проблемой. Победа талибов в Афганистане, по мнению пакистанцев, должна выглядеть как успех религиозной «священной войны», а не как достижение пуштунов. В противном случае есть риск, что эта победа превратится в пассионарный импульс для пуштунов, живущих в тяжелейших условиях фактической «пенджабской оккупации» в Пакистане и стремящихся к освобождению и независимости. Кстати, эта угроза возвращения Исламабаду талибского бумеранга, ударившего в 2021 году по Афганистану, представляется вполне актуальной на среднесрочную перспективу.
В-четвёртых, "Талибан" не в состоянии разорвать связи с "Аль-Каидой"*** — главным брендом глобального джихада, остающегося угрозой не только для Запада, но и для России и всего постсоветского пространства. За последние 25 лет лидеры талибов и "Аль-Каиды" породнились семьями, они ведут общий бизнес, используют общую инфраструктуру джихадистских сетей в регионе. Поэтому требование к талибам разорвать контакты с организацией, созданной Усамой бен Ладеном, заранее обречено на неудачу: оно в принципе невыполнимо. То, что представители "Талибана" в своё время пообещали американцам сделать это, ничего не значит («война — это обман», говорил основатель исламской религии). Это обещание было дано в рамках тактической игры, которую вели против США талибские переговорщики и их пакистанские операторы в Катаре в 2019–2021 годах. И неслучайно буквально на днях представители талибского режима в Кабуле публично потребовали от Вашингтона предъявить доказательства причастности лидера "Аль-Каиды" Усамы бен Ладена к терактам 11 сентября в США. Можно не сомневаться, что такое требование является первым шагом в начатой талибами интриге по политической реабилитации шейха Усамы, а вместе с ним и "Аль-Каиды". Когда же они будут реабилитированы в глазах талибских пропагандистов, которые, а в этом можно не сомневаться, не примут никаких аргументов и доказательств из Вашингтона, будет дезавуировано и тактическое обещание "Талибана" «не дружить» с "Аль-Каидой2. Вполне вероятно, что талибы, параллельно с требованиями к мировому сообществу о снятии с них санкций, готовят проект «ползучей реабилитации» "Аль-Каиды", сотрудничество с которой остаётся сильным политическим козырем режима «яростных мулл», позволяющим использовать возможности актива глобального джихада для давления на страны региона и другие государства, не торопящиеся признавать второе издание «исламского эмирата» в Афганистане.
Наконец, в-пятых, "Талибан" превращается в популярный джихадистский бренд, влияние и энергетика которого выходят далеко за периметр афганских границ. До недавнего времени лидеры талибов говорили о своём исключительном интересе к афганской проблематике, обозначая в качестве предела мечтаний изгнание сил западной коалиции во главе с США из Афганистана. Однако спустя всего полтора месяца после взятия Кабула вожди и спикеры "Талибана" заговорили не просто о своей озабоченности участью мусульман в Кашмире и Палестине, но и о планах содействия их «освобождению». Новый начальник генштаба "Талибана" Кари Фасихуддин даже пообещал использовать талибскую афганскую армию для поддержки палестинцев. Пока не очень понятно, как именно собираются спасать палестинцев и кашмирцев талибы, но сами амбиции впечатляют. Равно как и откровенные угрозы высших чиновников талибского режима в Кабуле в адрес Таджикистана, посмевшего заявить о недостаточно представленных в правительстве "Талибана" непуштунских народов страны, в частности, афганских таджиков. И одними словами дело не ограничилось: в конце сентября талибы перебросили в северные афганские провинции Бадахшан, Кундуз и Тахар, то есть к самой границе с Таджикистаном, несколько тысяч боевиков из «батальона мучеников» "Лашкар-е Мансури".
Столь жёсткая демонстрация силы и угрозы в отношении Душанбе — члена ОДКБ и важнейшего союзника России в регионе, конечно, не могут не настораживать. Равно как и начатая талибскими пропагандистами информационная война против Ирана, чьи представители посмели потребовать от «яростных мулл» в Кабуле прекратить акты террора и этнической сегрегации (включая массовую депортацию из мест традиционного проживая) в отношении хазарейцев-шиитов. Кстати, стало доставаться от талибских пропагандистов и России: в популярных аккаунтах в соцсетях, обслуживающих режим "Талибана", всё чаще появляются комментарии и фото, осуждающие действия российских ВСК в Сирии. В самой же России уже начали появляться первые подражатели талибам: несколько дней назад сотрудники ФСБ задержали в Екатеринбурге 15 радикалов, готовивших теракты в городе с использованием самодельных взрывных устройств. Как оказалось, все они позиционировали себя в качестве сторонников "Талибана". Можно не сомневаться, что такие «русские талибы» (среди которых пока доминируют русскоязычные радикалы из числа центрально-азиатских трудовых мигрантов) появятся и в других российских городах.
Миф о «победоносном джихаде» "Талибана" начинает завоёвывать симпатии молодых мусульманских радикалов в самых разных странах. Этот миф активно распространяют талибские пропагандисты, говорящие по-русски и тесно связанные с "Аль-Каидой". К сожалению, в постсоветских республиках этот миф падает на благоприятную почву, поскольку апеллирует, с одной стороны, к вечным (и вечно популярным) религиозным исламским ценностям, а с другой стороны, декларирует в качестве одной из своих целей восстановление социальной справедливости для всех мусульман. Неважно, что на практике ни о каком реальном торжестве идеалов справедливости речь не идёт: талибы и их внешние операторы, а также союзники из других джихадистских групп научились успешно ловить на крючок «борьбы с несправедливостью» тысячи неискушённых и несчастных юных душ. И когда молодые мусульмане в самых разных регионах мира смотрят на фото и видео из Афганистана, где худые, босые и голодные талибы с «калашниковым» в руках стоят посреди захваченных ими дворцов с хрустальными люстрами, ослепительными бассейнами и золотыми унитазами, изгнав из них коррупционеров и кровопийц, наживавшихся на бедах своего народа, то очень многие начинают именно так и понимать торжество справедливости. А поняв это, захотят повторить это торжество уже у себя, на своей родине, где хватает и коррупционеров, и золотых унитазов, и народных страданий.
* талибы, "Талибан", "Движение Талибан" — организация признана террористической по решению Верховного суда РФ от 14.02.2003
** "Сеть Хаккани" — ответвление "Аль-Каиды"
*** "Аль-Каида" — запрещённая в РФ террористическая организация
