Американский режиссёр Джим Джармуш снял новый фильм под названием "Патерсон". Кино получилось необычное. Необычное не только своей пленяющей акварельной художественностью, но той смысловой нотой, которую вдруг взял автор. Этот фильм посвящён человеку. Человеку во всей его ослепляющей неотмирности. Западная интеллектуальная культура уже давно распрощалась с феноменом "человек". Для неё человек — не более чем рисунок на прибрежном песке, некогда образовавшийся и ждущий волны, что смоет его навсегда. Он есть лишь производное некоего целого — стихий, сил, формы знания, социума или природы. А потому западную мысль не ужасает та виртуализация действительности, которая необратимо меняет сознание человека. Те заданные техникой скорости жизни, что уничтожают естественный ритм человека, только и позволяющий явиться паузе. Та подмена непостижимого процесса мышления захлёбыванием информационными потоками и задачей в них ориентироваться. Современный мир вытесняет человека. Он не позволяет пережить прожитое. Созерцать требующее созерцания. Размышлять над тем, что нуждается в размышлении. Он подменяет интимное, внутреннее — безликим, внешним. Он принуждает не жить, а функционировать. Не пребывать, а быть осведомлённым. В таком мире нет места человеку. Если XX век, по известному выражению Бонхёффера, окончательно вытеснил Бога на крест, то XXI век окончательно избавляется от феномена "человек". Но Джармуш вдруг представил современного человека поэтом. Не просто тем, кто сочиняет стихи, но тем, кто тотально поэтизирует действительность.
Сюжет фильма нарочито прост. Минималистичен, что соответствует главной идее автора. Водитель автобуса маленького городка Патерсон проживает у нас на глазах семь дней своей жизни. Он встаёт рано утром по часам, любуется дремлющей возлюбленной и отправляется на автобусную станцию. Он идёт пустынным утром по улице, и действительность складывается в его воображении поэтическими строками. Эти строки лишены рифмы, но в них есть внутренняя музыка. Они обращены не к великим идеям и предметам, но к красоте неприметного. Герой и сам неприметен. И носит имя то же, что и город, в котором живёт, словно сливаясь с ним. Он проживает неприметную, но при этом грандиозную жизнь. В его поэтическом взгляде оживает весь мир. Обычный коробок спичек. Брызги водопада. Солнечный свет. Услышанные незамысловатые разговоры пассажиров автобуса. Образ любимой девушки, которая, как вода, окружает его своим спокойствием. Кажется, что есть только мир, увиденный героем, тот огромный внутренний мир поэзии, и те, кто извне изредка нарушают его, — контролёр на станции или девушка героя, порой ставящая перед ним прозаичные задачи. В фильме нет драматического сюжета. Мы любуемся вместе с героем его вселенной, которая чудесным образом наполнена поэтами. Повсюду герой встречает понимающий, будто заговорщический взгляд — девочки-подростка, что скрывает в своей записной книжке стихи о дожде, мужчины в деловом костюме, который неожиданно оказывается поэтом и знатоком литературы. Мир героя — медленный, плавный, вмещающий в себя полноту настоящего. В нём всё имеет смысл, а потому во всём есть красота. Кульминацией фильма оказывается уничтожение блокнота, в котором герой записывал свои стихи. Собака разгрызла его на мельчайшие кусочки, и герой впервые погрузился в меланхолию. Но случайная встреча с мужчиной в деловом костюме всё вернула на круги своя. Тот подарил герою новый блокнот со словами "иногда пустые страницы дают много возможностей" — и причина печали вдруг показалась ничтожной. Ведь жизнь — это не томик стихов, а вечно творящая себя поэзия.
Фильм Джармуша удивительно несовременный. Герой Джармуша живёт не по законам этого мира. У него нет мобильного телефона, компьютера и планшета. Во время автобусной неполадки он принуждён воспользоваться телефоном пассажира, чтобы вызвать помощь. Герой не смотрит телевидение. Он, кажется, не знает, что такое интернет. Он ходит пешком на работу и в бар по вечерам. Он знает только тех, кого знает лично, то есть всего несколько человек. Он пишет шариковой ручкой в блокноте. А в коробочке у него хранится портрет Данте с засушенной розой. В современном мире невозможно не только писать стихи — невозможно их даже читать. Поэзия требует иного ритма. А Джармуш говорит, что можно. Однако за это придётся заплатить высокую цену несовпадения с миром. Но Джармуш показывает действительность, которая не конфликтует с внутренней историей героя. Она словно обволакивает его сладкий сон, ничем его не тревожа. Джармуш будто не замечает того колоссального разрыва, что отделяет век Данте и Петрарки от нынешнего дня. Режиссёр не рассказывает о том, как возможен человек сегодня, как это делает, например, Годар в фильме "Прощай, речь" — он лишь тоскует о том, что было возможно вчера. О человеке ХХ века и прежних времён. Фильм Джармуша — это фильм-ностальгия по ускользающей красоте внутреннего мира человека. В нём нет рецептов. В нём есть фантазия о мире, наполненном поэтами, навевающая светлую грусть о том, с чем мы, кажется, расстаёмся.
