Долгожитель разведки

Легендарный советский чекист, разведчик-нелегал и диверсант, полковник госбезопасности Алексей Николаевич Ботян, который прожил 103 года и которому сегодня 10 февраля 2022 года исполнилось бы ровно 105 лет, буквально «вихрем» ворвался в историю ХХ столетия и донес дух борьбы своего поколения Победителей вплоть до наших дней. Он родился еще при царе в той части Белоруссии, которая временно отошла к Польше, встретил войну с нацистской Германией в составе Войска Польского в 1939 году, стал свидетелем поражения поляков и вернулся в родное село, которое к тому времени уже находилось под защитой Красной Армии, получил советское гражданство, а ушел в вечность уже снова из России. Но никогда ни о чем не жалел и считал, что нужно думать только о долге – об остальном позаботится начальство. И если все люди будут стремиться максимально раскрыть заложенные в них родной землей способности, то, как писал Константин Симонов, «ничто нас в жизни не сможет вышибить из седла».

Когда началась Великая Отечественная война, Ботян был слушателем Высшей школы НКГБ в Москве в Кисельном переулке и уже в июле 1941 года был направлен на стадион «Динамо», где формировались войска Особой группы при наркоме внутренних дел Лаврентии Павловиче Берия. «Там были те, кто воевал в Испании, пограничники, спортсмены, – рассказывает Алексей Николаевич. – Нас готовили для работы в тылу противника. Учили стрелять, взрывному делу, и особенно агентурной работе – как подбирать надежных помощников. Потом мы ходили по немецким тылам в районе Яхромы».

– А когда вашу группу направили в глубокий тыл?

– В конце 1942 года группы Пегушина, Перминова и Карасёва переправили под Старую Руссу, где мы перешли линию фронта с помощью фронтовых разведчиков.

– Вы встречались с Судоплатовым?

– Он приехал на станцию, прощался с нами, наставления давал. Он сказал Карасёву: «Береги людей!» А я рядом стоял. Потом в 1944 году Судоплатов вручал мне офицерские погоны старшего лейтенанта госбезопасности. Ну и после войны встречались. И с ним, и с Эйтингоном, который меня чехом сделал. Это Хрущёв их потом засадил, негодяй. Какие толковые люди были! Сколько сделали для страны – ведь все партизанские отряды под ними были. И Берия, и Сталин – что ни говори, а они мобилизовали страну, отстояли ее, не позволили уничтожить – а сколько было врагов и внутри, и снаружи!

– Вы ведь и Сталина видели?

– Да, видел. 7 ноября 1941 года мы проверяли документы на Красной площади у приглашенных на парад. Я тогда уже был в 1-м полку ОМСБОН НКВД СССР, командовал им майор Н.К. Самусь. Я стоял у Мавзолея и видел выступление Сталина. В Пресс-бюро Службы внешней разведки есть даже снимок – я стою внизу, совсем недалеко от Сталина. Я даже сам не знаю, как я туда попал.

В немецком тылу Ботяна назначают заместителем по разведке командира отряда специального назначения «Олимп» Виктора Александровича Карасёва. Отряд базировался на Житомирщине в районе города Овруч. «Я ходил в форме железнодорожника, – продолжает свой рассказ Ботян, – приходил на станцию, узнавал какой поезд, куда, когда, что везет. Немцы подходят – а я копаюсь, вроде как гайки подкручиваю. Потом сообщал в отряд и – взрыв».

В Овруче находился гебитскомиссариат – областная администрация. Ботяну удалось завербовать человека по фамилии Каплюк, который занимался отоплением. С помощью жены Каплюк заминировал здание администрации и 13 сентября 1943 года, когда там находилась инспекция из Берлина, привел взрывной механизм в действие. Ровно в 23 часа раздался взрыв такой силы, что зарево было видно из леса. Были уничтожены все немцы вместе с гебитскомиссаром и оперативной группой гестапо, более 100 офицеров.

– Вам приходилось встречать Николая Кузнецова?

– Да, приходилось. Это было в конце 1943 года, примерно в 30 км западнее Ровно. Мы расположились в 5-6 км от Медведева. Пригласили его в баню, а к нему из города как раз пришел Кузнецов. Он приезжал в немецкой форме, его где-то встречали, переодевали, чтобы в отряде о нем никто не знал. Мы их в баню вместе и пригласили. Потом организовали стол, я добыл местный самогон. Задавали Кузнецову вопросы, особенно я. Он же безукоризненно владел немецким языком, имел немецкие документы на имя Пауля Зиберта, интенданта немецких частей. Внешне он был похож на немца – блондин такой. Он заходил в любое немецкое учреждение и докладывал, что выполняет задание немецкого командования. Так что прикрытие у него было очень хорошее. Я еще подумал: «Вот бы мне так!» Убили его бандеровцы. В тех же местах действовал еще Мирковский Евгений Иванович, тоже Герой Советского Союза – умный и честный мужик. Мы с ним потом дружили в Москве, я часто бывал у него дома на Фрунзенской. Так вот Мирковский обвинял в смерти Кузнецова самого Медведева за то, что тот не дал ему хорошую охрану – их было всего трое, они попали в бандеровскую засаду и погибли. Мирковский мне говорил: «Вся вина в смерти Кузнецова лежит на Медведеве». А Кузнецова надо было беречь – никто больше его не сделал.

В мае 1944 года, после освобождения Ровно, Ботян с группой из 28 человек был направлен в район Кракова, столицы генерал-губернаторства, с заданием ликвидировать генерал-губернатора Ганса Франка. Под видом поляка Ботян, свободно говоривший по-польски и по-немецки, познакомился с охранниками Франка. Среди них был один чех. Ботян передал ему бесшумный пистолет. Был и запасной вариант, как в Белоруссии – подложить мину в кровать. «Я уже договорился с этими людьми, семьи их уже вывезли, – говорит Алексей Николаевич, – и в тот день, на который была назначена акция, Красная Армия перешла в наступление, и Франк не стал ночевать, уехал в Ченстохову».

В ходе своей агентурной работы Ботян вышел на ряд лиц, допущенных немцами к секретам. Среди них был инженер-картограф Зигмунд Огарек, этнический поляк, служивший в тыловых частях вермахта. Огарек рассказал о взрывчатке, доставленной в Ягеллонский замок, которую предполагалось использовать для взрыва Рожновской плотины, мостов и других объектов. Ботян через свои связи познакомился с гауптманом, тоже поляком по национальности, передал ему мину замедленного действия, тот положил ее в сапоги и приказал солдату отнести их на склад, где находилась взрывчатка. 18 января 1945 года замок взлетел на воздух, но Краков остался цел. Вот именно поэтому Ботяна по праву называют «Вихрем».

Однако с этим согласны не все. Дело в том, что в то же самое время, с 19 августа 1944 года по 23 января 1945 года в районе Кракова действовала еще одна разведгруппа, о которой в 1963 году написала газета «Красная Звезда». Речь идет о группе «Голос» разведотдела штаба 1-го Украинского фронта, которую возглавлял рядовой Евгений Степанович Березняк. В состав группы входили еще двое: помощник командира лейтенант Алексей Трофимович Шаповалов и радистка младший сержант Ася Фёдоровна Жукова. Перед группой была поставлена задача разведать краковский гарнизон противника, установить количество и нумерацию немецких войск, расположение штабов, узлов связи, аэродромов и складов противника в городе Краков и его окрестностях, вести наблюдение за воинскими перевозками по железным и шоссейным дорогам, проходящим через Краков, установить, какую и в каком количестве боевую технику противник сосредоточивает на западном берегу Вислы.

Эта статья попала Юлиану Семёнову, который обратился к начальнику ГРУ Генштаба генерал-полковнику Петру Ивановичу Ивашутину и получил от него разрешение ознакомиться с архивным делом группы «Голос». В результате в 1967 году появился роман «Майор Вихрь» из цикла о Штирлице, и в том же году был снят одноименный трёхсерийный художественный фильм, который начинается словами диктора: «В середине 44-го года гитлеровское партийное руководство приняло план, по которому должны быть уничтожены все очаги славянской культуры. Гитлер утверждал: “Крушение очагов исторической культуры есть форма крушения нации”. В полевую ставку рейхсфюрера СС Гиммлера были вызваны Кальтенбруннер и Йодль. Рейхсфюрер изложил им эту идею Гитлера и предложил СД и армии в самое ближайшее время подготовить все для выполнения предначертаний фюрера. На уничтожение были обречены Варшава, Братислава, Лодзь, Белград, Краков».

Однако в самом романе эта мысль изложена Штирлицем несколько иначе:

«Центр. Совещание в полевом штабе Гиммлера 12 мая 1944 года было прервано в связи с вызовом рейхсфюрера СС к Гитлеру. Однако часть вопросов, включенных в повестку совещания, была обсуждена … Был рассмотрен вопрос о судьбе крупнейших центров славянской культуры. Привожу запись:

“ГИММЛЕР. Одной из наших серьезных ошибок, и я убежден в этом, было крайне либеральное отношение к славянам. Лучшим решением славянского вопроса было бы копирование, несколько, правда, исправленное, еврейского вопроса. К сожалению, мои доводы не были приняты во внимание, победила точка зрения Розенберга.

КАЛЬТЕНБРУННЕР. Я глубоко убежден, что хорошее предложение никогда не поздно провести в жизнь.

ГИММЛЕР. Благими намерениями вымощена дорога в ад. Если бы мы начали активное, энергичное решение славянского вопроса два года назад, нам бы сейчас не приходилось готовить себя к уходу в подполье.

КАЛЬТЕНБРУННЕР. Я думаю, наши предложения о полном уничтожении исторических очагов славизма – Кракова, Праги, Варшавы и других подобных им центров – наложат определенную печать даже на возможное (я беру крайний случай) возрождение этой нации. По своей природе славянин не просто туп, но и сентиментален. Вид пепелищ будет соответствующим образом формировать будущие поколения славян. Крушение очагов исторической культуры есть форма крушения духа нации.

ГИММЛЕР. Армия не согласится на немедленное уничтожение всех подготовленных по вашему проекту центров. Армия не может воевать в пустыне. Вопрос, если мы думаем его решить согласованно, вероятно, может ставиться таким образом, что уничтожение центров славизма должно быть непреложно проведено в жизнь либо после нашей окончательной победы, либо, на худой конец, в последние дни перед отступлением армии из названных вами городов”.

Эта шифровка пришла из Берлина в Центр 21 мая 1944 года. В тот же день она была передана с нарочными всем командующим фронтами. Одновременно в Берлин – по каналу Эрвина и Кэт, радистов Штирлица, работавших с ним в Берлине уже не первый год, – была отправлена радиограмма: “Юстасу. Найдите возможность посетить Краков лично”.

Через месяц в разведотделе штаба фронта были составлены документы следующего содержания:

“Группа военной разведки в составе трех человек: руководитель – Вихрь, заместитель по разведработе – Коля и радист-шифровальщик – Аня, откомандированные Генеральным штабом РККА для выполнения специального задания, прошли подготовку по вопросам, связанным с паспортным режимом генерал-губернаторства и – отдельно – Кракова; уточнены легенды, шифры, время и место радиосвязи.

Задачи группы – установление способов, времени, а также лиц, ответственных за уничтожение Кракова”».

Таким образом, о планах уничтожения Кракова мы узнаем из донесений Штирлица. При этом если в фильме инициатива исходит от самого фюрера, то в книге она исходит от Кальтенбруннера и становится неожиданностью как для Гиммлера, так и для фюрера.

Но согласно архивным документам ГРУ, задачи группы «Голос» были сугубо военными и касались лишь краковской группировки противника. Ни о каком подрыве Кракова в них не упоминается. Это и понятно – все задачи, связанные с диверсиями и антитеррором, всегда входили в компетенцию органов госбезопасности. Именно такую задачу имела группа Ботяна – ликвидация генерал-губернатора Франка. А уже в ходе ее выполнения Ботян через свою агентуру узнал о готовящихся в Кракове подрывах объектов и предпринял меры, препятствующие реализации этих планов. Поэтому если псевдонимом «майор Вихрь» именуется спаситель Кракова – то он автоматически должен распространяться и на Алексея Николаевича Ботяна.

В фильме показано, что Вихрь получил планы минирования Кракова от полковника абвера Берга, которого перевербовала Аня – радистка Вихря, захваченная абвером. В действительности это была Елизавета Яковлевна Вологодская, оставшаяся от предыдущей группы, командир которой оказался предателем. Полковник Берг помогает ей бежать, а потом через нее встречается с «Вихрем» и передает ему схему минирования Кракова. Кстати, до этого Березняк сам побывал в гестапо и тоже сумел оттуда бежать. Все эти факты есть в архивных документах, с одной лишь разницей – перевербованный радисткой немец был не полковником абвера, а фельдфебелем, и звали его Карл Хартман. Он был прибалтийским немцем и готовился к заброске в советский тыл. И конечно же он не мог иметь доступа к сверхсекретным планам, известным только верхушке Третьего рейха и… Штирлицу.

После освобождения Кракова войсками 1-го Украинского фронта Березняк и Вологодская были арестованы органами «Смерш» и направлены в Подольский проверочно-фильтрационный лагерь НКВД N 174, где и встретили Победу. Но вскоре нашелся заброшенный в тыл Красной Армии фельдфебель Хартман, который подтвердил все факты, изложенные разведчиками, и уже во второй половине 1945 года они были освобождены. Вскоре они поженились. С конца 1945 года Березняк возглавлял Львовский горотдел народного образования, был депутатом Львовского горсовета, затем занимал высокие посты в Министерстве просвещения Украинской ССР, был начальником Главного управления школ.

В документах КГБ того периода указывается: «Поскольку Березняк и Вологодская арестовывались немецкими органами контрразведки и оба совершили побег при обстоятельствах, правдоподобность которых вызывала сомнение, они были взяты на проверку как подозреваемые в принадлежности к немецкой разведке. В результате проверочных мероприятий КГБ материалов, подтверждавших выдвинутое подозрение, получено не было, и в октябре 1956 года проверка Березняка и Вологодской была прекращена».

А вот послевоенная судьба подлинного «майора Вихря» – Алексея Николаевича Ботяна складывалась более драматично. В 1947 году он был направлен на нелегальную работу в Чехословакию, где натурализовался под видом рабочего, окончил Высшую промышленную моторостроительную школу и был переведен на урановые рудники в Яхимов в районе Карловых Вар. На конспиративную встречу с нелегалом сюда прибыл его куратор, начальник отдела в службе Судоплатова Герой Советского Союза Евгений Иванович Мирковский, который привез денег и инструкции. Вскоре, выполняя одно из заданий Мирковкого, Ботян встретился со своей будущей женой и обратился к шефу с просьбой разрешить жениться на чешке. По словам Алексея Николаевича, Мирковский ответил: «Женись! Но имей в виду: если надо будет ее бросить – бросишь».

Дело в том, что Чехия для Ботяна была промежуточной страной пребывания – его готовили для переброски в США или Канаду. Но этим планам не суждено было сбыться. Всё резко изменилось после того, как к власти пришел Хрущёв. После ареста Судоплатова и Эйтингона без всяких объяснений в начале 1955 года Ботяна отзывают в Москву и увольняют из органов: «Езжай в Белоруссию, картошку выращивать», – сказали ему новые хозяева Лубянки. На что Ботян ответил: «Я защищал Москву. Дайте мне жилплощадь в Москве, и пошли вы к чёртовой матери!».

С помощью друзей Ботян устроился метрдотелем в ресторан «Прага» – помогло свободное знание чешского, польского и немецкого языков. Стал заводить нужные связи, мог устроить знакомых в институт. Кстати, Николай Иванович Кузнецов перед войной именно так начинал свою контрразведывательную деятельность. Теперь и Алексей Николаевич числился негласным сотрудником Второго Главка КГБ – контрразведки.

23 марта 1957 года 13-й отдел ПГУ КГБ СССР – бывшее Бюро № 1 Судоплатова (спецоперации за рубежом) – возглавил Иван Анисимович Фадейкин. Это был фронтовик, перед войной простой журналист, который начал войну в 1941 году политруком и стал командиром полка и даже начальником штаба дивизии, был неоднократно ранен. Именно благодаря ему Ботян возвращается в разведку. В 1963-1966 годах Фадейкин возглавлял военную контрразведку, а затем до 1974 года являлся Уполномоченным КГБ по координации и связи с МГБ ГДР в Берлине. Туда же в 1965 году прибыл и Ботян под прикрытием должности представителя «Аэрофлота» и курировал семьи немецких нелегалов, работающих на Западе. После возвращения из ГДР опыт Ботяна, в том числе и партизанский, пригодился на КУОС – кузнице спецназа госбезопасности, во главе которой находился фронтовик, полковник Григорий Иванович Бояринов, погибший при штурме дворца Амина в Кабуле 27 декабря 1979 года. Ему было 57 лет. Незадолго до этого в возрасте 62 лет прямо на рабочем месте умер генерал-лейтенант Иван Анисимович Фадейкин.

Ну а «полковник Вихрь» – Алексей Николаевич Ботян, казалось, нашел секрет вечной молодости. Он еще успел принять участие в создании группы специального назначения «Вымпел», в 90 лет стать Героем России, дожить до 103 лет и передать эстафетную палочку, которую он получил из рук Николая Ивановича Кузнецова, новым поколениям разведчиков.