Говоря о солнечных 1960-х, можно ли забыть о самом главном сюжете эпохи - о киношедевре Михаила Ромма «Девять дней одного года» (1961)? Герой десятилетия - физик-ядерщик, сгорающий в пламени науки - что может быть патетичнее, красивее и печальнее…страшнее?
В этой ленте оказались собраны все смыслы Оттепели – от этических до эстетических, а Михаил Ромм, будучи гением, сумел тонко и – точно аккумулировать их в своей работе. Во-первых, идеальный герой не должен быть, собственно, идеален...
Дмитрий Гусев (Алексей Баталов) не похож на плакат, а в его деятельности больше любопытства (ага!), чем служения. Во-вторых, тогда был культ любимой работы. Вспомните «Понедельник начинается в субботу» братьев Стругацких!
Там всё те же учёные, разве что сказочно-юмористические, но смысл тот же. Вкалывать интереснее, чем отдыхать. Ядерщик Гусев буквально полыхает от энтузиазма, как Саша Привалов из «Понедельника…».
В-третьих, физики, эти герои дня, должны были шутить, и диалоги Гусева с Ильёй Куликовым (Иннокентий Смоктуновский) исполнены изящества – сплошная игра слов. В 1960-х высказывания этих полубогов из наукограда были разобраны на цитаты – кому-то больше нравился Гусев, а кому-то Куликов.
Ещё одна тонкость – Илья при всём его насмешливом цинизме вовсе не отрицателен. Он – такой же фанат науки, как и его друг. В искусстве 1960-х допускался такой выверт – показывали циника, но по факту он оказывался романтиком. Именно Куликов потом продолжит дело Гусева.
Далее мы видим, что главный герой – из очень простой семьи, а точнее – из крестьян. Даже не из пролетариев! В 1960-х годах рулило поколение, которое было на сто процентов результатом советской системы. Деревенский парень, ставший физиком – вот, ради чего была когда-то затеяна Революция!
Но «Девять дней…» — это не только социокультурный, но и эстетический манифест. Мы наблюдаем новые реалии – минималистическую квартиру Гусевых. В те годы полагали, что будущее - за простотой, а все пуфики да салфеточки надо вынести на свалку.
Человеку-разумному – такой же разумный быт без излишеств! Потом – геометризм, лаконизм новых кафе и ресторанов, где физики спорят и танцуют модные танцы. Великолепны съёмки – ракурсы сверху, по диагонали (тогда вспомнили стилистику Александра Родченко).
Роскошны кадры, связанные с научно-производственной темой – установка, где трудится Гусев, ещё и красива, эффектна, величава. Но! Пугает сцена, где маленький физик идёт мимо высоченной стены – этот контраст специален, ибо наука – это стихия, которая может поглотить, что и произошло.
Кроме того, это история любви. Да-да. Женщина истово любит мужчину, а он… обожает Ядерную физику, сжирающую его полностью.
