Либералы убеждены, что зло кроется в каждом проявлении государственной власти. В настоящее время это приводит к абсолютно абсурдной идее: для достижения свободы они намерены жертвовать не только основами законности, но и обществом.
Сегодня в агрессивной критике государства и его институтов прослеживается глубокая обида либералов на народ. Сам же народ, несмотря на все его недостатки, предрассудки, всё же стремится к жизни, к сохранению своей идентичности и, самое главное, понимает необходимость единства души и мысли, которое как некий стабилизирующий фактор позволяет ему развиваться. Либеральная истерия, выставляющая на первое место идеал свободы (искусственной, подмененной), на самом деле, ведет к саморазрушению, к уничтожению тех основ, которые обеспечивают самой идее либерализма возможность существовать.
Одним из представителей данного течения является Дмитрий Глуховский* — писатель, ставший символом литературного протеста и инакомыслия в современной России. В первой строчке ответа на запрос «кто такой Дмитрий Глуховский?» читаем — «российской писатель, журналист, сценарист, радиоведущий». Однако называть его просто «российским писателем» было бы недостаточно, поскольку с 2022 (рассмотрение дела закончилось в 2023) года Басманный суд Москвы признал писателя Дмитрия Глуховского* виновным в распространении «фейков» о российской армии (п.п. «в, д» ч. 2 ст. 207.3 УК РФ) и заочно назначил ему наказание в виде восьми лет колонии общего режима, что передает нам «Интерфакс» [1]. С данного момента он становится также известен как иноагент (лицо, получающее иностранную поддержку или находящиеся под иностранным влиянием). И приобрел данный статус Дмитрий Алексеевич не за просто так, ведь если дать его действиям краткую выдержку, то можно отследить, что согласно данным Росфинмониторинга, он с 2021 года активно получал финансовую поддержку от ряда немецких и австрийских организаций [5]. В 2022 году на его счет поступили денежные переводы из бельгийской компании, что окончательно поставило под сомнение независимость его устремлений [5]. Также творчество и высказывания данного автора во многом ориентированы на критику российской власти и общее состояние общества, что особенно усугубилось и яро проявилось в контексте специальной военной операции.
Несмотря на тот факт, что Глуховский в паспорте числится как русский и был рожден в Москве, его идентичность складывается из множества аспектов. «Вообще идентичность очень многосоставная, я не могу назвать себя ни коренным москвичом, ни чисто русским человеком», — объясняет Дмитрий в интервью для «Сноб» [9]. В возрасте 17 лет он уехал учиться за границу, жил в различных странах, что позволило ему познать мир и понять, что его место в литературе — это не только Россия, но и гораздо более «широкий спектр». Вернувшись на «родину», Дмитрий Алексеевич работал в частных и в государственных российских СМИ. На сегодняшний день в перечень его «заслуг», помимо аристократического положения, можно добавить двойное гражданство в РФ и Израиле, а также ВНЖ в Германии и Испании.
Также в одном из интервью журналу «Сноб» на вопрос: «Ощущаете ли вы себя этим глобальным русским?», — Глуховский отвечает: «Я считаю, во-первых, что нет каких-то исключительных глобальных русских, но идет неуклонный процесс глобализации. Если вы приезжаете в Нью-Йорк или в Лондон, то постоянно встречаете тех, кого раньше называли “космополитами” <…> Так вот космополитом я хотел быть всегда» [10]. При этом на следующий вопрос он с явной твердостью уверяет, что уезжать навсегда «не хотел никогда» и что никогда не было в нем этой «ненависти, даже нелюбви к России» [10].
Далее Дмитрий в этом же интервью утверждает совсем несопоставимые с его прошлыми ответами вещи: «…уже второе поколение подрастает, дети глобальных русских, которые ощущают себя частью большого мира» [10]. То есть существование глобальных русских он все-таки не отрицает, а также причисляет и себя к ним: «…я уже начинаю из глобального русского превращаться в иностранного агента». Как точно было подмечено ещё в 2000 году.
Так называемый «глобальный русский» — это лишь искусственно выведенный концепт, не имеющий отношения к настоящим людям и их переживаниям. Настоящий русский человек многогранен, и его мысль широка как бескрайние просторы родины. Он может впитывать в себя влияние различных культур, не теряя при этом своей сущности. В современном контексте остаются особенно актуальными слова Фёдора Достоевского об истинной сущности русского духа: «В смущении и страхе перед тем, что мы так далеко отстали от Европы в умственном и научном развитии, мы забыли, что сами, в глубине и задачах русского духа, заключаем в себе, как русские, способность, может быть, принести новый свет миру, при условии самобытности нашего развития» [6]. Необходимо признать, что разнообразие русской культуры — это несомненное богатство. В каждом русском человеке живет история, которая заслуживает того, чтобы быть услышанной, а не затмеваться за обширным и расплывчатым понятием «глобального русского».
Также выявляется явная дихотомия между космополитизмом Дмитрия и его восприятием своей национальной идентичности. Глуховский говорит о себе как о человеке, комфортно чувствующем себя в различных культурах и странах, выражающем «переживание» за свою родину. Однако стоит заметить, что его высказывания, которые вызывают вопросы о приверженности автора к космополитизму («космополитом я хотел быть всегда» — слова Д.А.Глуховского [10]), воспринимаются как противоречия заявлению о любви к своей стране. Человек, ставящий свой статус выше патриотизма, кажется неудовлетворенным своей культурной средой, и поэтому этот факт ставит под сомнение искренность его громких речей. Отношение данного автора к родине принимает резкую форму, ещё и потому что, зачастую, люди, имеющие двойное гражданство, только одним его наличия оспаривают свою национальную идентичность. Всё в совокупности ставит под сомнение искренность чувств Глуховского к Родине. Здесь открывается пространство для обсуждения истинной любви к родной земле — уместна ли она в условиях двойного гражданства и космополитизма? Смогут ли люди, выражающие меньшую в своих реальных действиях, чем на словах связь с местом, откуда они происходят, по-прежнему рассчитывать на поддержку и понимание со стороны народа?
Вопрос о том, может ли человек, имеющий двойное гражданство и проживающий не в своей родной стране, по-прежнему ощущать связь с родиной, является открытым. К примеру, Гоголь ярко описывал свою ностальгию по родным местам, когда находился вдали от России. Он утверждал, что крепкая связь с родиной пронизывает его существо, возвращая к тем местам, где пронеслось детство: «Скажу вам откровенно, что мне не хочется и на три месяца оставлять России. Ни за что бы я не выехал из Москвы, которую так люблю. Да и вообще Россия всё мне становится ближе и ближе. Кроме свойства родины, есть в ней что-то еще выше родины, точно, как бы это та земля, откуда ближе к родине небесной», — утверждал Гоголь в письме от 15 сентября 1840 года [3]. Его слова о том, что Родина сближает человека с небесами, показывают глубокую любовь к своим корням, которая не покидает его, даже когда жизнь ведет его на чужие земли.
На контрасте с классиком Глуховский, ставя под сомнение актуальность национальной идентичности в условиях глобализации, развивает идеи о том, как современный человек может дистанцироваться от родины. Его повествования часто лишены лирической ностальгии и выходят за рамки традиционных понятий о принадлежности.
В продолжении интервью для «Сноба» Глуховский* откровенно признался, что «… в какой-то момент <…> устал отрицать свое русское происхождение и даже научился им гордиться (но полюбить, кажется, так и не смог. – В.Л.)» [10]. Данное выражение, на удивление, часто можно услышать от тех, кто когда-либо уезжал из России в поисках «лучшей жизни».
Как же так, в эпоху глобализации, когда границы становятся все более размытыми, возможно отрицание своих корней? «За них перестало быть стыдно» [10], – говорит Глуховский, подчеркивая, что этот процесс не обошел и его самого.
За этой гордостью виден дуализм — любовь и ненависть, два несовместимых чувства, которые не являются «двумя сторонами одной медали». Этот парадокс заставляет задуматься: как можно гордиться своим наследием и в то же время чувствовать себя отстраненным от него? Стыдиться любовью к родной культуре нельзя.
Далее автор вспоминает с восхищением об ужасных периодах России, его вдохновляет хаос и анархия: «…когда мне было 12 лет, развалился Советский Союз. Это было прекрасное время: свобода, вседозволенность, везде веселый хаос и бардак» [10].
В этом же интервью Дмитрий Глуховский в блице от «Сноба» [10] на вопрос, что сложнее всего ему удается делать, отвечает: «Думать». И казалось бы, с одной стороны, иронический незамысловатый ответ соответствует всей атмосфере интервью, но когда вспоминаешь выше перечисленный анализ его речей, всё сразу становится на свои места. Это утверждение кажется парадоксальным для человека, заставляющего читателей активно осмысливать сложные идеи и вопросы. Получается, сам автор уверенно и осмысленно призывает массы к действиям, зачастую необдуманным. Возникает уместный вопрос о здравом смысле. Но неуместно о нём говорить и из-за того, что автор, кажется, так увлечен этим хаосом, что его эклектичная природа вызывает больше вопросов, чем ответов.
Концепция прозрачной границы и приверженность глобализации — это ключевые идеи, поднимаемые Глуховским в своих высказываниях. Но как же на фоне этого живет и развивается Россия? Путь, который она выбрала, явно отличается от воззрений, с которыми ассоциируется писатель.
В 2020 году Дмитрий Глуховский оказался в центре скандала после того, как был озвучен его текст для «Тотального диктанта». В своём тексте он затронул тему присоединения Крыма, а точнее высказался против. Ольга Ребковец (директор фонда «Тотальный диктант») после волны критики отметила, что выбор Глуховского как автора для «Тотального диктанта» с их стороны не содержал никакой дополнительной подоплеки: «Мы проводим акцию с теми принципами, которыми руководствуемся много лет. И наши координаторы в городах эти принципы понимают и принимают. Каждый год автора “Тотального диктанта” выбирает штаб и филологический совет акции, Дмитрий Глуховский* — активный игрок современного литературного рынка, у него большая аудитория, он яркий представитель своего жанра. Поэтому решили выбрать его» [11].
Заявление организаторов акции о том, что выбор Глуховского не является политической провокацией, выглядит амбициозным, но в то же время и несколько наивным. В условиях современного политического контекста, когда большинство культурных событий подлежат тщательному анализу и интерпретации, утверждение о нейтральности выбора кажется искусственным. Похоже в вопросе о том, является ли литература Глуховского* хорошей, никто из штаба филологов так и не разобрался. Как говорится, аналитика застлала глаза правде.
Можно сказать, что выбор Глуховского, известного своими провокационными произведениями и противоречивыми высказываниями, вызывает вопросы о том, могут ли литература и язык существовать независимо от политической и идеологической составляющей. «Для нас это не политическая провокация, не вызов <…> мы руководствуемся своими литературными предпочтениями и желанием познакомить нашу достаточно широкую аудиторию с хорошей современной русской литературой», — заявила все также Ребковец [11].
Важно отметить, что сам факт избрания Дмитрия Алексеевича выглядит как вызов существующим нормам и стандартам, поскольку его творчество нередко обостряет социальные и политические вопросы. Более того, непонимание между филологами и широкой аудиторией позволяет задуматься о том, действительно ли штаб акции учитывает мнения всех заинтересованных сторон или руководствуется исключительно своими «литературными предпочтениями».
Любви к русскому языку вне любви к Родине и государству не может быть, ведь как можно любить язык, оставаясь при этом критичным к культурному контексту, в котором этот язык существует? Возможно, организаторы «Тотального диктанта» стремятся создать островок культурной свободы, но реальность такова, что любовь к языку неизбежно переплетается с любовью к литературному и культурному наследию Родины.
Выбор Глуховского как «диктатора» (официально обозначенная «Тотальным диктантом» роль) и автора для «Тотального диктанта» становится лакмусовой бумажкой для оценки состояния русской культуры и общества. Не бывает языка вне истории, а истории вне политики — это единое целое. Как и с литературой. И уж совет, состоящий из явно образованных людей, должен был знать об этом.
Теперь, когда примерный портрет автора создан, можем перейти к главной составляющей, без которой, собственно, ни один писатель не может быть писателем — его произведения (если таковыми можно назвать творчество Глуховского).
Дмитрий Глуховский, действительно, приобрел широкую популярность именно благодаря своим литературным трудам. Среди них затесались «реалистический» роман «Текст» и мистическая антиутопия «Топи». Отзывы на книги пестрят положительными отметками, людей восхищает оригинальный стиль автора и актуальность поднимаемых им тем, завлекает эксцентричное словцо и мистическая подоплека произведений. Однако мы помним жизненную позицию автора, которую он раскрывает также и в своих работах, ведь он «по натуре довольно сентиментальный человек». Значительный общественный резонанс можно углядеть в его пламенных ядовитых антироссийских высказываниях (пример из «Текста»: «На земле жизнь так организована, чтобы все люди непременно в ад попадали. Особенно в России»). Такие обстоятельства вызывают вопросы, особенно учитывая, что не только сами книги, но и одноименные экранизации привлекли и привлекают до сих пор внимание публики.
Вот что по поводу наполненности своих работ говорит сам Глуховский: «Жить в России, писать книги и снимать фильмы, не упоминая войну, совершенно невозможно. Во-первых, в России сейчас невозможно снимать никакие фильмы, не получившие одобрения, не прошедшие проверку целого ряда организаций – Федеральной службы безопасности, представители которой приставлены и к каждому телеканалу, и к каждой стриминговой платформе. Они вычитывают сценарии после того, как те прошли уже внутреннюю цензуру этих стриминговых платформ и телеканалов. Потом, чтобы получить деньги на каждый из фильмов, они идут в Фонд кино, обращаются за финансированием в Министерство культуры и так далее» [10].
На данный момент деятельность Дмитрия* на территории Российской Федерации ограничена и по этому поводу автор выразил недовольство в интервью для «Радио Свободы» от 20 августа 2023 года: «Сейчас действует закон о том, что произведения «иноагентов» обязательно должны маркировать и упаковывать в непрозрачную обложку, их убирают с выкладок. Это уменьшает продажи, разумеется. Эти книги считают вредными, как сигареты. Мои книги, например, в интернет-магазинах тоже помещены в категорию «товары для взрослых», обложку их увидеть нельзя» [10].
Хотя сейчас ситуация с распространением его книг обстоит немного по-другому. К примеру, кино-книга «Топи» (появилась в продаже в мае 2024 года) находится в абсолютно открытом доступе на полках магазина «Читай-город» (в разделе «Российская проза» в абсолютно прозрачной обложке и лишь с наклейкой, оповещающей о принадлежности к деятельности иноагента; пометка 18+ объясняется наличием нецензурной брани на страницах произведения). Также абсолютно легко её можно заказать через интернет-сайт, где, между прочим, у вас даже не запросят удостоверение личности для подтверждения совершеннолетнего возраста. Что возмущает колоссально — так это расположение творчества Глуховского в одном ряду с произведениями Достоевского и Гоголя (по уровню художественной ценности которых автор точно не дотягивает).
Возмущает и содержание книг. Допустим, в книге «Текст» наблюдается столкновение людей разных «сортов»: «первый сорт» представляет собой людей, наделенных властью, богатством и возможностями, а «второй сорт» — тех, кто существует в условиях ограниченных возможностей. Аннотация книги гласит: студенту филфака МГУ Илье Горюнову молодой полицейский оперативник (Петр Хазин) подбрасывает наркотики, чтобы наказать за строптивость. Отбыв семилетний срок, Илья хочет просто вернуться к нормальной жизни — но вместо этого примеряет на себя жизнь человека, который искалечил ему судьбу.
«Студенту», «наказать», «отбывать срок», в конце концов «теория о двух типах людей» … Ничего не напоминает? В этом контексте невольно вспоминаешь о «Преступлении и наказании», где у главного героя — студента (только экономического факультета в Санкт-Петербурге) Раскольникова зарождается теория о том, что все люди могут быть разделены на «собственно людей» и «низших людей» [7].
Далее не узнаем ли мы в глуховских героях достоевских глыб? Нет ли в образе Хазина, чье убийство становится лишь началом цепи несчастий, невольно вызывает ассоциации со старухой-процентщицей? А в беременной Нине — жертве обстоятельств, лишенной выбора, не видим ли мы образ Лизаветы; мать Горюнова, как Пульхерия Александровна, умирающая в тоске по сыну? Неужели перед нами в образе самого Ильи Горюнова второе явление Раскольникова? Только в отличие от первого неказистое, нераскрытое и более поверхностное в задумке.
Не доказал ли уже Достоевский, что теория не является истинной? Ведь писатель в своей работе достаточно убедительно разоблачает идеи Раскольникова, показывая трагические последствия такого взгляда на жизнь. В этом контексте Глуховскому* стоило бы перечитать классиков, чтобы осознать, что простое копирование мотивов не может заменить глубокое понимание человеческой природы и моральных дилемм.
Тем не менее стоит отметить, что Глуховский ещё и прямо заявляет, что не разделяет идеи Достоевского. В программе «Людские пороки» на «Эхо Москвы»** от августа 2018 года автор заявляет: «Я считаю “Преступление и наказание” совершенно выморочной и надуманной вещью, совершенно противоестественной. Единственный человек, который может убить человека, – это маньяк». Здесь он пытается дистанцироваться не только от эстетических традиций, но и от философских вопросов о добре и зле, справедливости и мести. Называя произведение великого писателя «выморочным» и «надуманным», Дмитрий акцентирует внимание на том, что на убийство способны лишь психически нестабильные личности, тогда как Достоевский, напротив, обращает внимание на внутреннюю борьбу и моральные муки своего героя. Параллельно Глуховский создает персонажей, которые, по его мнению, являются «выше» и «лучше» стандартов общества, при этом вовлекая их в механизмы, схожие с разбором классиков. Дмитрий замечает, что для него «“Преступление и наказание” – совершенно умозрительная, холодная вещь...». Надеюсь, он не думает, что в этом случае от его героев веет теплом, поскольку они не могут встать и в один ряд с мыслью Достоевского.
При этом Дмитрий Алексеевич создает героев всё-таки на основе традиций великого классика. Он делает акцент на критическом подходе к созданию персонажей, которые выглядят незначительными засчет отсутствия глубины уроков, заключенных в произведениях прошлых мастеров. Можно сказать, что лексика и реалии, которые он использует, создают впечатление закостенелости. Это вызывает вопрос о том, является ли его творение действительно самостоятельным произведением или всего лишь мимолетной слабой интерпретацией. Как можно утверждать, что один человек «возвышается» над другим, не слушая предостережений тех, кто исследовал эти темы ранее? Возможно, ему требуется обратиться к классике заново, чтобы глубже понять сложные этические дилеммы.
Можно сделать краткий вывод, что Глуховский, используя достоевский лейтмотив «тварь я дрожащая или право имею» [7], делает это с явным пренебрежением к оригинальному контексту, и в итоге получается уродливая карикатура на самого себя?
Неудавшаяся пародия, захватившая внимание большого количества читателей, заставляет задаться вопросами о качестве и аутентичности современной литературы. Книга, наполненная специфической лексикой и непоследовательными идеями, вызывает противоречивые чувства.
У Глуховского не хватит широты мысли и опыта, чтобы описать чувства человека, реально проведшего время в тюрьме. Его интерпретация этого тяжелого опыта воспринимается как поверхностная и недостаточно глубокая. Разговоры о тюрьме порой напоминают байки, которые используются для запугивания детей, не более того. В то время как Дмитрий, безусловно, обладает даром слова и умеет создавать напряжение в своих сюжетах, ему не хватает той широты мысли и глубины восприятия, которые могли бы передать истинную суть тюремной жизни.
В этом отношении его работа не идет ни в какое сравнение с тем же «Преступлением и наказанием». Фёдор Достоевский, который, побывав на каторге, смог не только увидеть, но и понять внутренний мир заключенного, описывал не только условия содержания, но и внутренние метания человека, оказавшегося на грани, его борьбу с отчаянием и стремление к поиску смысла даже в самой безысходной ситуации.
Глуховский же зачастую скатывается в стереотипные образы и клише, свойственные массовой культуре, превращающие его размышления о тюрьме в менее значительные. Спустя более чем сто лет после Достоевского, вопросы о свободе, страдании и человеческой природе остаются актуальными, и именно глубокое понимание этих тем позволяет авторам создавать поистине резонирующие с читателем произведения. Подход Дмитрия к написанию своих произведений поверхностный и фрагментарным. Его тексты могут вызывать интерес, однако для подлинного осмысления вопросов, поднимаемых им, необходим более глубокий и многогранный взгляд, каким обладали классики русской литературы.
Его произведения – попытка осветить социальные и политические проблемы, которая часто оказывается лишь поверхностным комментарием без глубокого анализа. Говоря о важных темах, таких как война, страх, он не предлагает решений или ясного видения будущего, оставляя читателя с набором вопросов без ответов.
В итоге, формируется впечатление, что Глуховский увлекается игрой с восприятием, вместо того чтобы действительно вникать в суть вещей и предлагать конструктивный диалог. Легковерные читатели рискуют воспринять его работу как что-то значимое, в то время как, на самом деле, она может оказаться лишь пустым звуком в литературной среде.
Структура речей Дмитрия Глуховского такова — «свидригайловская теория» в чистом виде: скажи одну правду, а потом наври с три короба, что соответствует одному хорошему делу Аркадия Ивановича на кучу плохих.
Писатель может достичь успеха, прибегая к различным уловкам, однако стоит ли ему за это аплодировать, если среди выводов скрываются тени манипуляций? Как общество, мы должны не только оценивать литературу по вкусам и стандартам, но и критически осмысливать её влияние на сознание.
Перейдем к его следующему творению – книге, написанной по сценарию киносериала «Топи». Изначально 28 января 2021 года в онлайн-кинотеатре «Кинопоиск HD» состоялась премьера самого сериал, снятого режиссёром Владимиром Мирзоевым, который также является режиссёром недавно вышедшей неудачной «артхаусной» интерпретации «Преступления и наказания». Однако, наряду с творческими успехами, взгляды Мирзоева на политическую ситуацию в России вызывают множество споров.
Режиссёр активно высказывался в поддержку оппозиционера Алексея Навального, демонстрировал приверженность к украинскому вопросу и открыто осуждал возвращение Крыма в состав России. Однополчанин Глуховского, думаю, выбрал его сюжет для экранизации не просто так. Его публичные заявления о поддержке Евромайдана и стыде за российское гражданство прокладывают путь к критике со стороны патриотически настроенной части общества. В марте 2014 года, после присоединения Крыма, Мирзоев подписал обращение «Конгресса интеллигенции», в котором Россия была охарактеризована как фашистское государство.
Теперь эти политические позиции и активные действия, включая поддержку украинского режиссёра и диверсанта Олега Сенцова***, ставят под вопрос не только его художественные достижения, но и необходимость дальнейшего внимательного отношения к его творчеству. В свете этого, настигает вопрос — должно ли творчество таких людей оставаться в свободном доступе или пришло время ограничить их влияние на культуру и общественное сознание?
Глуховский, известный своими антиутопиями, в очередной раз, закрашивает пейзаж российской жизни в серые тона, подчеркивая печальную судьбу народа, который, по его мнению, продолжает мучиться от «воды пропаганды» и коррупции. Либералы, несомненно, находят в его текстах подтверждение своих страхов — о том, что настоящие изменения в стране невозможны, а жизнь, кажется, продолжает повторяться, словно зацикленный фильм. Их голоса звучат громче, чем когда-либо, погружая читателя в мрак, где «поезд России» катится по бесконечному кругу, отражая безысходность и бездействие. В зацикленном пути поезда угадывается образ России — символ, который он ворует у Гоголя. Ситуация в стране, описываемая им в конце книги как движение по бесконечному кругу дороги, без какого-либо направления, символизируют зацикленность российской жизни — каждое новое поколение оказывается в ловушке уже известных историй, перечитывая сценарии ушедших лет. Глуховский делает отсылку к образу «птицы-тройки» из произведения Н. В. Гоголя «Мёртвые души», где тройка символизировала стремительное движение к лучшему будущему, возвышению, перерождению: «Не так ли и ты, Русь, что бойкая необгонимая тройка несешься?» [4]. Однако для интерпретации этой тройки (в его случае поезду) уготована несчастная судьба, застрявшей на одной и той же кривой, всё так же растянутой на призрачных надеждах на перемены дороге: «Соня смотрит в окно, где одно за другим мелькают нескончаемые селения — деревянные и кирпичные дома; все посёлки похожи на Мудьюгу, а все деревни — на Топи» [2]. Своровав у Гоголя, он меняет смысл — теперь вместо триумфального стремления вперёд, он показывает символ мучительной стагнации. «Это не поезд России едет по кругу. Это поезд Глуховского* и других либералов едет по замкнутому кругу», — точно подметил в своей статье Александр Леонидов «Дмитрий Глуховский как зеркало деволюции» [8]. И все дальше и дальше от правды совести.
Глуховским и в этом произведении был позаимствован образ у Достоевского. Упомянутая выше Соня становится не самым лучшим прототипом Сони Мармеладовой из «Преступления и наказания». Утрированный образ богоподобной Мармеладовой — сострадательной сильной и жертвенной личности – становится каким-то сатанинским. Дмитрий взял этот образ и повернул его в совершенно иную сторону. Героиня Глуховского, верующая по принуждению (её вера становится более формальной, не искренней, а скорее ритуальной), «отмаливает» с того света сестру вольнодумку, явившуюся к ней не от бога, а дьявола и сама же отправляет её на тот свет во второй раз. Глуховский хотел представить свою «правильную Соню» как единственного человека, стоящего того, чтобы выбраться в новую «лучшую» жизнь, но и ей не суждено этого познать. Героине не дано чувство сострадания, внутреннее смятение, которое сопровождает её на протяжении всей книги, не позволяет ей стать тем светом надежды, каким была Соня Мармеладова. Все герои Глуховского, погруженные в собственные переживания, не способны сочувствовать другим. В их мире не найти места для истинного сострадания — они «законченные эгоисты».
Дмитрий Глуховский и Фёдор Достоевский — эти имена, как две параллельные прямые, которые никогда не должны были встретиться на литературном поприще. На первом плане — классик русской литературы, писатель, чье творчество закладывало основы психологического романа и исследовало глубины человеческой души. На другом — Глуховский, современный автор, неопределенный автор с нестабильными взглядами, но со стабильной антироссийской позицией, которые в произведениях неоднократно обращается к темам постапокалипсиса. Эти два писателя не должны быть в одном ряду и стоять на одной полке.
Точно подмечено, что творчество Глуховского ни в каком виде не может быть сравнимо с произведениями Достоевского, тем не менее факт наличия в книгах Дмитрия карикатурно измененных пародий героев Федора Михайловича нельзя отрицать. Глуховский словно демонстрирует ненависть к Достоевскому, что может быть следствием того, что он сам не понял до конца идеи великого писателя, посчитал их устаревшими или неприемлемыми для современного общества. Заимствует ли автор бессознательно, мы не можем ответить, но одно точно верно — его ненависть к Достоевскому не оправдана.
Возвращаясь к сериалу «Топи», стоит отметить, что там, как и в печатной версии сценария, довольно много нецензурной лексики... По этому поводу Глуховский высказывается так: «Я считаю, что мат – это очень важная, органичная и органическая часть русского языка. <…> Практически не знаю ни одного интеллигента (и писателей, и режиссёров, и художников), который бы в частной беседе с гордостью не выражался бы витиевато на матерщине. Это раз. Два – это то, что с тех пор, как государство решило, что оно таким образом будет бороться за нашу нравственность и духовность, сохранение мата в художественном тексте становится делом принципа. Это ползучий протест. Для тех, кому это будет царапать слух, в сериале будет доступна звуковая дорожка с запиканным контентом. Но мне кажется, что сериал много потеряет, если вы будете смотреть его без мата» [12].
Скажу честно, вы точно мало что потеряете, если вообще не будете смотреть сериал. Глуховский* открыто заявляет об органичности мата и его правах на существование в русском языке, утверждая, что он играет важную роль в выражении эмоций и идеей в художественном контексте, особенно русского языка.
Нецензурная лексика, как он считает, должна являться не табуированной частью речи, а неотъемлемым элементом культуры, в которой в некоторых случаях при помощи брани и жесткого словца можно передать более «глубокие смыслы», чем при использовании стандартной лексики. В этом контексте ненормативная лексика превращается в своеобразный художественный инструмент в руках автора, который помогает создать атмосферу, передавать характеры и нюансы взаимодействий между героями.
Стоит задуматься над тем, насколько целесообразно использовать брань в художественном произведении. Ведь для зрителя, привыкшего к более нормативным стандартам языка, присутствие мата может восприниматься как излишняя грубость и провокация.
Следует учитывать и то, что если в центре сценария лежит один лишь мат, а не более глубокие идеи, то произведение лишается своей целостности вне его контекста. Оно становится лишь набором грубых слов, выходящих за рамки искусства.
Подводя итог, можно сказать, что творчество Дмитрия Глуховского представляет собой сложный сплав глуховских манифестов и литературных приёмов. Писатель, стремясь к провокации и обсуждению острых тем, не всегда предлагает обоснованные решения для них, а скорее оставляет читателя в неведении, с неприятным послевкусием брошенности и обманутости после прочтения.
Учитывая актуальность тем, поднимаемых Глуховским, важно различать его художественные уловки и подлинную сторону затрагиваемых вопросов. Литература как зеркало общества призывает к осмыслению, критическому и аналитическому восприятию прочитанного, а не к приверженности позиции автора и декларируемых идей, которые могут привести к дезинформированию.
Критическая позиция к произведениям Дмитрия Глуховского может служить гарантией того, что его идеи не будут приняты за истину без анализа. В конце концов, истинная ценность литературы заключается в её способности вызывать вопросы и способствовать диалогу как внутреннему, так и диалогу душ читателя с автором, а не в лёгком восприятия или «модной» провокации.
Виктория Леонова
Список использованных источников:
[1] Бойцова А., «Автора серии книг «Метро» Глуховского* приговорили к 8 годам за «фейки» об армии» // Цифровой сайт «Газета.Ru».
[2] Глуховский Д.*, «Топи» // Цифровой сайт «onlinelite.net». — 2024.
[3] Гоголь Н., «Выбранные места из переписки с друзьями — Нужно любить Россию» // Цифровой сайт «Художнственная литература». — 1847.
[4] Гоголь Н., «Мертвые души» // Цифровой сайт «Интернет библиотека». — 1842.
[5] «Дело по статье о фейках об армии против Глуховского поступило в суд» // РИА Новости. — 2023.
[6] Достоевский Ф., «А.А.Романову (наследнику)» // Сайт «Dostoevsky-lit.ru». — 1873.
[7] Достоевский Ф., «Преступление и наказание» // Сайт «Интернет библиотека» — 1866.
[8] Леонидов (Филлипов) А., «Дмитрий Глуховский* как зеркало деволюции. О чём вопиют «Топи» // Цифровой сайт «День литературы». — 2021. — URL: https://denliteraturi.ru/article/5684
[9] Мурашев А., «Дмитрий Глуховский*: Я специально держу рядом друзей, которые говорят мне, что я полная дрянь» // Журнал «Сноб». — 2018.
[10] Николаевич С., «Дмитрий Глуховский*: Лучше всего мне удается болтать, хуже писать, а больше мне не удается вообще ничего» // Журнал «Сноб». — 2021.
[11] Прокофьев В., «Дмитрий Глуховский* стал автором текста для акции “Тотальный диктант” в 2021 году» // Сайт «ТАСС». — 2020.
[12] «” Эта моя идея девятилетней давности” Глуховский* рассказал, о чём сериал “Топи”» // Цифровой сайт «Metro Moscow». — 2021.
Фото: Михаил Почуев/ТАСС
*Дмитрий Глуховский — признан на территории РФ иностранным агентом.
**СМИ закрыто в связи с призывами к экстремистской деятельности, насилию, с публикацией заведомо ложных сведений в отношении российских военнослужащих
***включён в перечень экстремистов и террористов
