Народ Индонезии побунтовал: с 25 августа в городах страны жгли правительственные здания, разграбляли дома чиновников, агитировали за реформы в экономике. Причин для протеста множество: увеличение налогов, обеднение населения, казённая поддержка пресыщенных элит. Чуя, что дыма без огня не бывает, избранный в 2024 году президент Прабово Субианто даже отменил посещение саммита Шанхайской организации сотрудничества. Затем первое лицо созвало глав правительственных партий, после чего была проведена пресс-конференция, где часть требований протестующих была удовлетворена. К началу сентября бунт стал утихать, однако убаюкивающие народный гнев жесты Субианто – это слишком мало, чтобы студенты, профессора и тамошний пролетариат простили индонезийскому президенту невыполнение ключевых предвыборных обещаний. Сюда же добавляется деятельность всяческих некоммерческих организаций, по-демократически спускающих деньги на лидеров протестных мнений.
Словом, хилая государственность Индонезии в ближайшие годы может запросто испустить дух, и тогда 300 миллионов индонезийцев разом станут проблемой всей Юго-Восточной Азии. Чем не способ чьего-то сдерживания китайского влияния, не правда ли? Однако сведение индонезийской ситуации исключительно к влиянию тех или иных геополитических сил – примитивизация сложной истории страны.
Бунт в Индонезии хорошо препарируется на сумму своих частей. Первое слагаемое – это простые индонезийцы, которые связывали с президентством Прабово Субианто надежды на экономический рост. В одном из номеров «Завтра» описывались тонкости гонки за президентское кресло в 2024 году. Индонезийцам предлагалось выбрать из целого спектра кандидатов, где каждый представлял либо значительный пласт элиты, либо вовсе внешнего игрока. Субианто до выборов служил министром обороны и работал под опекой популярного президента Джоко Видодо. Видодо явно не хотел уходить из политики, поэтому пытался закрепить собственных отпрысков на ключевых политических должностях. Здесь и родился союз противоположностей: президентом пойдёт бывший коммандос – силовик Субианто, а его правой рукой и вице-президентом станет сын-демократ Видодо по имени Гибран Ракабуминг Рака. Такой дуэт, не испытав особенных проблем, победил на выборах. Однако картину попортил Видодо: на излёте президентства, уже после выборов 2024 года, он попытался продавить несколько законодательных инициатив, чтобы не только Гибран занял позицию вице-президента, но и другой сын Кэсанг Пангареп смог стать губернатором, мэром или регентом. Реакция индонезийцев была логичной: на пике протеста активисты пробились к парламентскому зданию в столице. Фактически ещё до исполнения обязанностей президенту Субианто доставалась страна с населением, в любую секунду готовым к бунту.
Далее следовали грубые ошибки, продиктованные тем, что элиты, помирившие силовиков с условными демократами в лице президента и вице-президента, нагло добавляли себе привилегий, параллельно повышая налоги для всех. В Индонезии каждый десятый гражданин близок к черте бедности, в то время как депутаты, и так обладая высокими зарплатами, выдумали себе ежемесячное жилищное пособие на сумму в почти три тысячи долларов. В свою очередь экономика Индонезии растёт медленно, и потому столь явное отдаление высших слоёв от низов спровоцировало протесты. Опять же, некорректное поведение народных избранников что до, что во время протестов рождало понятную всем ненависть к богачам. Субианто, не уехавший на саммит ШОС, напоказ приструнил элиты, отменив для них жилищное пособие и бесплатные поездки за рубеж, а председатели партий – скорее всего, по его же указке – исключили самых ненавидимых парламентариев.
Второе слагаемое бунта индонезийцев – это трагическая случайность. Ночью 28 августа мобильная бригада полицейских на броневике сбила водителя мототакси, 21-летнего Аффана Курниавана. Трагедия была записана на видео, которое тут же разошлось по индонезийским сегментам больших соцсетей, а потому у протестующих очень своевременно появились второе дыхание и дополнительный резон для будущих поджога и грабежа. Субианто постарался разрешить ситуацию и здесь, посетив родителей жертвы и объявив о расследовании в отношении полицейских. Показательный выход в народ провёл и вице-президент Гибран, пообщавшись с представителями профсоюза, которые, впрочем, по заявлениям протестующих, были лицами подставными, а не реальными. Такие случайные или не очень ошибки власти стали катализаторами хаоса и вновь продемонстрировали непозволительную для 300-миллионной страны неэффективность государственных институтов.
Третье слагаемое индонезийского бунта – это деятельность НКО, которую нужно оценивать трезво, то есть без преувеличений и без преуменьшений. В играющей активную роль в протестах организации «Мультатули» вращаются деньги соросятника «Открытое общество» (нежелательная в РФ организация. – Ред.), а другие конторы масштабом поменьше получали гранты от американских организаций, продвигающих гендерные исследования. Зарубежные деньги, выделяемые на местные студенческие организации и профсоюзы, развязали руки личностям, чья истинная лояльность крайне мутна. Индонезийские законодатели и правоохранители или не обладают достаточным опытом, чтобы правильно работать с подобными лидерами мнений, или не получают нужного импульса от высших эшелонов власти, и такая безынициативность губительна для государственного проекта любой точки идеологических координат. Это может быть связано с тем, что Индонезия придерживается принципа нейтральности по отношению ко всем внешнеполитическим силам. Да, страна, возможно, и пытается быть нейтральной, но через ту же вовлечённость НКО в протест Джакарта должна правильно считать сигнал о том, что пора делать некий геополитический выбор, потому что иначе выбор сделают за Индонезию. Тем более что в истории индонезийской государственности была и другая крайность – расправы над коммунистами в середине 1960-х под руководством автократа Сухарто или подавление протестов в 1998 году, в которых предполагается участие действующего президента Прабово Субианто. Полное кровавых крайностей прошлое должно было дать Индонезии необходимую трезвость в здравом решении современных проблем, но пока потенциал для скатывания натурального протеста, активно подначиваемого внешними силами, в хаос тотального насилия остаётся огромным.
Да, прецеденты здравых решений имеются, но встречаются они редко и лишь в вопросах внешней политики Индонезии. Например, в апреле, во время кампании к парламентским выборам в Австралии, кандидат в премьер-министры от Либеральной партии Питер Даттон, продвигая единый для всех западных либералов сюжет о жутком государстве-шатуне на севере Евразии, запустил слух о том, что Москва договаривается с Джакартой об использовании военной базы на острове Биак в качестве военного аэродрома для стратегических бомбардировщиков. Фактически, в случае присутствия там самолётов, российским ВКС оставалось бы лишь 1400 километров до австралийского города-порта Дарвина. Но избирателям и даже охочим для подобной дури журналистам из Австралии выдуманное кандидатом в премьеры показалось чистейшей чепухой. Этот казус, от начала и до конца сфабрикованный, прикончил политическую карьеру Даттона. Индонезия в этой истории показала дипломатическую сноровку: об отсутствии каких-либо военных соглашений с Россией был дан недвусмысленный, пущенный через Министерство обороны сигнал. Локальная чушь не ушла за пределы региона, и не возникло новой пищи для алармизма об очередном российском вторжении. При этом Индонезия прогнулась под экономическим давлением Дональда Трампа. В июле стало известно, что Джакарта дважды заключила сделку с Вашингтоном: сначала о закупках в сферах энергетики, сельского хозяйства и транспорта на сумму свыше 20 миллиардов долларов, а потом и об исполнении 19-процентных пошлин на экспорт в США. Однако существует вероятность, что такие решения будут пересмотрены, так как международное ярмо Трампа способствует активизации БРИКС, в чьих рядах с января полноценно значится и Индонезия. Специальная встреча Прабово Субианто с Владимиром Путиным в Пекине во время празднования победы китайского народа над японскими захватчиками и окончания Второй мировой войны 3 сентября, обязательное участие в инициированном Бразилией будущем спецсаммите БРИКС – все эти события вписываются в картину о суверенном индонезийском государстве.
Да, Индонезия – это страна, где у президентского кота имеется собственная служба безопасности. Но экзотика нравов не должна стать политикой экзотики. Занимающая четвёртое место в мире по населению Индонезия обладает ресурсом быть если не авангардом, то хотя бы значимой частью набирающего обороты Глобального Юга, кирпичом в антиглобалистской стене БРИКС. Покуда в стране теплится бунт – отчасти по делу, но во многом раздутый извне, – влияние и сила Джакарты будут скукоживаться, а индонезийцы в поисках нейтралитета, пространства для которого современные обстоятельства не оставляют, будут и дальше ведомы слабыми и глупыми людьми как из собственного государства, так и из оппозиционных НКО.
