Чем дальше отодвигается в даль истории развал Советского Союза, тем прочнее овладевает умами мысль, что Союз намеренно развалили. Кто развалил? Ну, ясное дело – гадкие ОНИ: мировой империализм плюс его пособники внутри страны, угнездившиеся на самом верху.
Вячеслав Матузов, давний работник Международного отдела ЦК КПСС и публицист Игорь Шишкин в беседе в «Завтра» приходят именно к такому выводу.
Я не подвергаю сомнению факты, приведённые в беседе. Однако факты и действия – это поверхностный слой. У всякого большого исторического события есть и более глубокий слой, из которого оно произрастает – мысли (осознанные и неосознанные) руководителей и участников событий, их верования, мечтания, самый способ осмысления реальности. Это очень эфемерная и ускользающая от непосредственного наблюдения материя, однако именно она часто и оказывается определяющим фактором. Ведь действует человек так, как думает. Важно не только, ЧТО он думает, но и КАК – самый стиль, манера мысли.
На мой взгляд, глубинная, базовая причина гибели советской цивилизации состояла в безмыслии. В неохоте, непривычке к мысли. В нелюбви к самостоятельной творческой мысли. Чьей нелюбви? А всех! Начальников, научных работников, интеллектуалов, управленцев, новаторов, консерваторов.
Думать вообще трудно. Эдисон верно заметил: «Большинство людей готово безмерно трудиться, лишь бы избавиться от необходимости немножко подумать». Эту известную цитату большинство воспринимает как шутку, а ведь она, как выражался Остап Бендер, «медицинский факт».
Это давняя российская интеллигентская традиция – любовь к элементарной мысли, к простейшим слоганам. Это свойственно не «быдлу», не шариковым, не «комиссарам в пыльных шлемах» - этим-то по штату положены элементарные мысли. Нелюбовь к мысли, к несчастью, характерна и для тех, кто, по идее, должен мыслить творчески и самостоятельно: учёным, государственным деятелям, философам, политическим мыслителям. Это не чисто советская традиция: Николай Бердяев, например, постоянно писал о склонности русской интеллигенции к «карманным катехизисам» и о неприятии мысли сложной, неоднозначной. В этом есть что-то от духовной атмосферы старомосковского царства: не умствовать, а веровать. Вообще, любые идеи у нас склонны воспринимать религиозно – как предмет веры: дарвинизм, коммунизм, неолиберализм, да что угодно. К собственной творческой мысли у нас очень мало вкуса.
Как же это привело к развалу Советского Союза?
Очевидно, что уже в 60-е годы требовались существенные реформы. Нужно было выходить из мобилизационного социализма, из «грубого», по выражению Маркса, коммунизма. Требовалось провести существенные реформы. Вообще-то реформы разной степени глубины надо проводить постоянно: изменчивость – это фундаментальное свойство жизни, и «остановить мгновенье» никому не удаётся. Реформы, ощущаемые как мучительные и травматичные, - это запоздалые реформы.
Всякий, кто жил в 70-80-е годы, помнит атмосферу всеобщего недовольства и желания каких-то позитивных изменений. Было ощущение какого-то фундаментального противоречия: мы – великая страна, о чём нам постоянно твердят, а при этом живём как-то неказисто и не по уму. Такое было ощущение, притом массовое.
Так вот в Советском Союзе требовалось реформировать социализм. То есть стояла задача сделать то, чего прежде никогда не делали. Нигде в мире. Списать, как двоечник контрольную у соседа, - было не у кого. Требовалось огромное усилие творческой мысли, к чему не было ни привычки, ни склонности. Притом в равной мере у охранителей и у прогрессистов.
Охранители считали, что всё надо оставить, как есть: не нами заведено – не нам и менять. Сегодня мне кажется, что они были носителями народного здравого смысла: чувствовали, что не понимают, как всё это устроено и предпочитали не чинить. Эти люди годились для руководства в режиме поддержания, но совершить нетривиальный манёвр, придумать новое – на это у них не было ни фантазии, ни кругозора.
Прогрессисты по косности ничем не уступали охранителям, а кое в чём и превосходили: они считали, что нужно просто взять да и махом заменить социализм капитализмом – и всё будет ОК. А как это сделать – приедут специалисты с Запада и бъяснят. Или сами наладят. Вера в доброго Штольца в нашем народе всегда жила, периодически обостряясь.
Спору нет: прогрессистов-западников вели и воспитывали наши геополитические «друзья». Но ведь и попали-то они в руки «друзей» во многом по этой самой причине: думать, размышлять, изучать, в конце концов, детально и предметно знать, как устроено советское общество, и, исходя из этого знания его модернизировать и перенастраивать – всё это представлялось им чересчур сложным и хлопотным. А тут – всё ясно и просто: раньше социализм был хорошим, а капитализм плохим, а теперь – наоборот, и вся сила в рынке. Вот она – искомая простая мысль. Которая нас погубила.
Если наш народ не сумеет выделить из себя людей подлинно творческой и самостоятельной, а не заёмной и элементарной мысли – мы рискуем попасть в ту же ловушку.
