Недавно довелось побывать в детском доме. Деревенском, в глуши. Где до ближайшей железнодорожной станции — час автомобильного ходу. Такие, богом забытые пристанища брошенных детей — уже правило нашего времени, его отличительный знак.
По летописям детских домов можно изучать историю страны. В данном случае — глубинки. Когда-то Вешкелица, что в Суоярвском районе Карелии, была процветающим селом. Здесь работал зверосовхоз-миллионер. Разводили норку, песца, чернобурку. В начале 90-х налаженный десятилетиями уклад стал подкашиваться. И окончательно рухнул в 98-м: денег не стало не то, что на зарплату сотрудникам — животных кормить было нечем. Тогда же наиболее остро обнажилась проблема безнадзорности. Взрослые, оставшиеся без работы, опускали руки, начинали пить. В посёлках, подобных Вешкелице, стремительно росло число детей, лишённых родительского внимания…
— Это было сложное время, — рассказала заместитель директора по учебно-воспитательной работе Ирина Лаврентьева, — но как-то выкарабкиваться было надо. На базе бывшего детсада мы организовали детский дом. 13 августа 1998 года с разных уголков района к нам прибыли первые три воспитанника.
Несколько лет назад детдом представлял собой здание с обшарпанными стенами. Дети спали на продавленных койках, подобранных рядом с местной больницей. На содержание 40 ребятишек из районного бюджета выделялось всего 20 тысяч рублей…
— Не помогал никто, — продолжает Ирина Ивановна, — сами возделывали землю. Обеспечивали себя картошкой, морковкой, свёклой. Понемногу обживались. Докричаться до кого-то было невозможно. Первую помощь нам оказали в 2005 году финны: заменили железные койки на деревянные кровати. Примерно тогда же стали появляться и помогать свои: благотворительные фонды, обыкновенные предприятия. Вот недавно позвонили железнодорожники из соседнего посёлка Суоярви: предложили поздравить ребят с Новым годом, привезти подарки, организовать спортивные игры, наладить взаимодействие.
Сегодня в детдоме — 27 воспитанников. Могло быть больше, если бы их не забирали в приёмные семьи.
— И это — благо, — отметила директор Ирина Родионова, — Ребёнку для нормального развития необходимы мама, папа. Последние пять лет в нашей стране активно развивается институт приёмной семьи, патроната. И взрослые — в основном женщины, уже вырастившие, поставившие на ноги своих кровных детей, — охотно берут таких ребятишек.
Я затронул болезненную сейчас тему — усыновление за рубеж.
— У нас было три таких случая, — рассказала Ирина Геннадьевна. — Детей забрали во Францию, Финляндию и Америку. Сейчас эта практика фактически прекратилась: требуется слишком много документов. После известных печальных случаев думаешь: может, это и к лучшему?
— А вы как-то поддерживаете с бывшими воспитанниками связь? Их судьба сложилась?
— Сложилась у всех. Эти ребята уже взрослые, совершеннолетние. Одна девочка написала недавно по Интернету: «Я благодарна новым родителям, что они сделали из меня человека».
— А обратно они не хотят вернуться?
— Нет. Никто и никогда.
Радостная или печальная картина? Нет ответа. Только горечь, когда слышишь всё это…
Ежегодно состав воспитанников обновляется на 40%. Но кто-то остаётся под этой крышей надолго. Например, двое подростков живут здесь уже десять лет, трое — по пять. На вопрос, каково это: жить в замкнутом мире, где нет своего собственного угла (да сколько их, недостатков?!), — воспитанники ограничиваются дежурным: «нормально». За них говорят педагоги: эти условия не идут ни в какое сравнение с теми, в которых ребята выживали раньше. Здесь они приходят в себя, оттаивают.
12-летний Данил поступил в детдом Вешкелицы год назад. От него отказался отец. Матери не было. Мальчик ушёл на улицу. Воровал. Сидел в центре временной изоляции… Первый месяц в новом доме не улыбался вообще. Смотрел на окружающих волком или прятал глаза. Сейчас участвует во всех мероприятиях. А недавно вместе с социальным педагогом Татьяной Куокка придумал проект «Эх, прокачу! », который на конкурсе в одном московском общественном фонде выиграл 15 тысяч рублей. Вокруг Вешкелицы, в 7–10 км по периметру, расположено много заброшен- ных хуторов и часовен, и Данил предложил организовывать туда велосипедные туры. На заработанные 15 тысяч детдом сможет купить три велосипеда.
Не хочется предаваться радужным иллюзиям: детдом есть детдом, и за благостным фасадом часто кипят совсем не детские страсти. Но тяжести и угрюмости, столь свойственных подобным учреждениям, здесь не заметно. Хорошо одетые и накормленные дети. Приветливые педагоги. Да и статистика свидетельствует: из сотен воспитанников за 13 лет в местах лишения свободы побывали только двое.
— Сказывается, что мы живём в деревне, — прокомментировала Ирина Родионова. — Кругом природа. Люди спокойные. Агрессии мало. Соблазнов нет. Мне кажется, что детский дом должен располагаться в сельской местности.
Почему истории, связанные с беспризорниками, так задевают за живое? Почему заставляют так беспокоиться? Не потому ли, что в данном случае человеческая жизнь предстаёт без шелухи? Очищенной от иллюзий. Беспощадно. Неприкрытой правдой. И вчера и сегодня детские дома — это одни и те же истории. Истории противостояния человека обстоятельствам.
Несколько лет назад двери детдома в Вешкелице покинул один молодой человек. На своей шкуре испытавший, что такое — быть брошенным родителями. Женился — тоже на бывшей беспризорнице. Власти выделили молодожёнам дом. Воспитатели помогли обустроиться, сделать ремонт. Родилась дочка, потом вторая. Но что-то не заладилось у супругов. Неожиданно исчезла жена: уехала в неизвестном направлении. Отец, и без того лишённый крепкого внутреннего стержня, бросился во все тяжкие. О девочках забыл. И вот, словно по стопам родителя, две крохи 3-х и 4-х лет оказались в бывшем пристанище своего папы… Поступили сюда пару недель назад. Пока ни с кем не разговаривают. Просто молча играют. Или ходят, держась за руки. Воспитатели говорят, что утешает одно: долго они здесь не задержатся, малышей забирают быстро.
Другая история — прямо противоположная. Любе Крафт 25 лет. Когда она старшеклассницей поступила в детский дом, то вздохнула с облегчением. «Давно просилась, — говорит. — Дома было невмоготу: мать ушла из семьи, отец пил. И работы никакой не было. Приходилось попрошайничать, воровать».
После детского дома девушка поступила учиться в Петрозаводское училище на специальность «хозяйка усадьбы». На практику попросилась в Вешкелицу. Устроилась в родной детдом поваром. Вышла замуж. Родила двоих ребятишек. А вскоре оформила опекунство над двоюродным братишкой. В детдоме нашлась и её дальняя родственница — сестра. Хотела взять к себе и её. Но опекунская служба не позволила: справятся ли с четырьмя? Так что сестра просто приходит к Любе домой на выходные.
— Всем не поможешь, — говорит вчерашняя беспризорница Люба Крафт. — Но кому-то — можно.
