«Журка был умнее, храбрее, честнее.
Горька завидовал той смелой ясности, с какой Журка смотрел на людей…»
Владислав Крапивин «Журавлёнок и молнии».
На экране телевизора – дамочка-психолог. Этакая современная и актуальная леди-совершенство, у которой всё под контролем. Коротко стриженая, с мелкими, но резкими чертами лица. Нервный крючковатый нос, колючие глазки, уверенные телодвижения. Вещает о современных мужчинах и женщинах - о том, что сейчас бессмысленно требовать от мужиков – брутальности, равно как и от тёток – кухонного рвения, ибо времена бесповоротно изменились ещё в буйном XX столетии, когда началась эра женщин-боссов и нежных мужчин на подтанцовках. Это нормально, девочки и мальчики! Гендерная эволюция. Психологиня защищает право «слабого мужчины» на существование и размножение. Мамы, не пытайтесь вылепить из своего сыночка – чемпиона по боксу или ещё какого-нибудь бородача-скалолаза. «Первая перчатка» да прочие «Вратари» - это всего лишь тяжкое наследие тоталитаризма с его культом силы и белокурыми бестиями сталинизма. Сейчас – проще. Кого сейчас вдохновишь куваевской «Территорией», где слишком много красивой дидактики, грубой прозы и бесконечных обращений к юноше, обдумывающему житьё? «Чтобы в минуту сомнения тебя поддерживали прошедшие годы, когда ты не дешевил, не тек бездумной водичкой по подготовленным желобам, а знал грубость и красоту реального мира, жил как положено жить мужчине и человеку». В прошлом году в российский прокат вышла удачная экранизация «Территории». И - что? Критики, разумеется, похвалили, однако же, народ валом не валил. Зачем смотреть на каких-то странных? Нам бы про хитроумного блогера – как он стал топовым и заработал свой первый миллион на платных текстах. Вот это по-нашему! Это по-современному!
…А дамочка-психолог всё говорила и говорила. Оказывается, она знает историю - во все века миром рулили-правили сильные мальчики со своими бицепсами и напористым желанием открывать новые земли. С их шпагами и ботфортами, топорами и бородищами, железной волей и значками «Ворошиловских стрелков». То мушкетёры, то гардемарины, то полярные лётчики, то простые мужики-пахари, без которых не смогла бы существовать наша вселенная. Как, впрочем, и без властителей дум, вроде физиков-ядерщиков, сгорающих в пламени науки, ибо знание – тоже сила. А нынче другая норма - не любить трудности и не уметь чинить электропроводку. Умный в гору не пойдёт - он будет рассуждать логически: «Проводку и без меня починят какие-нибудь люмпены. Кто-нибудь да починит». Правда, никому не приходит в голову, что этих «кто-нибудь» становится всё меньше – кому же хочется быть аутсайдером?
Объясняется всё просто – в старинные времена, буквально вплоть до конца прошлого столетия, для выживания нужна была грубая сила или же её мощный заменитель – деловая смекалка, помноженная на крутой норов. Не вспахал – не поел. Не победил – тебя подмяли. Слабый? Бьют. Обычная борьба за существование. Воля к власти, если хотите. Это и есть основной человеческий инстинкт. Поэтому-то пацаны дрались стенка на стенку, боготворили Айвенго и капитана Блада, стремились в лётчики или хотя бы в пожарники. Мужская профессия. Мужская доля. Сейчас для выживания социума не нужны крепкие кулаки. Доминирование - необязательно.
В бесполо-свободном постиндустриальном обществе можно ни черта не уметь и никуда не бежать. Всё уже давным-давно открыто, завоёвано, вырыто, срыто и утрамбовано. Мужчина – это вовсе не обязанность быть на Полюсе или на ристалище, а банальная природная данность, которую ты, мой мальчик, вправе не реализовывать. Не хочешь починять и постреливать – и не надо. Нынче вообще модно быть немножечко писателем, слегка дизайнером и маленько фотографом, а лучше вообще тунеядцем - сдавать прадедушкину квартиру и зависать в социальных сетях. Вот наш мальчик и рассуждает: «Прадедушка был глупым и жил в отвратительные времена – приходилось влачить прокатный стан в направлении Светлого Будущего, а я тут мудрый да креативный - я в своём Твиттере подхихикиваю над Путиным в батискафе». Ничего не попишешь! Наш президент получил правильное воспитание, в котором интерес к батискафам и к затонувшим кораблям закладывался как бы изначально. Точнее - автоматически прилагался к записи о мужском поле в метриках. Потому это и раздражает креативную нечисть – маскулинность для них пугающе-очевидна. Инородна. Иноязычна.
Само собой разумеется, что отрицание или вышучивание классических мужских увлечений, вроде «корабликов и самолётиков» ведёт за собой осмеяние воинской доблести, как самой высокой точки, где и проявляется маскулинность. Хотя, нет - оба процесса идут одновременно, взаимно дополняя друг друга и сливаясь в единый мутно-вонючий поток – как только начинается разговор о том, что мальчик не должен быть агрессивным и победительным, тут же возникает тема «бессмысленности героизма» всяких «фанатичных Гастелло-Матросовых». Опять же, из всех углов нашёптывают умудрённые психологини: в Европах отказались от жёсткого гендерного воспитания, поэтому там все такие тихие, милые и мирные. Цивилизованные! Замечу, что и в Европе всё очень по-разному и далеко не всем там по душе толерантные записи, вроде «родитель-1» и «родитель-2», вместо папы и мамы. Тем не менее, мужество действительно не в моде и всё больше говорят о том, что оно проявляется там, где нужно преодолевать последствия чьей-нибудь …халатности. Да-да. В хорошо обустроенном социуме ничего не возгорается, не падает и не обрывается, а утопающих спасают правильно организованные службы или, на худой конец, сами утопающие. В этой связи вспоминается антиутопия Олдоса Хаксли, которая местами напоминает нашу современность. Но - к счастью - пока только в общих рассуждениях.
«— Но в Боге заключается резон для всего благородного, высокого, героического. Будь у вас...
— Милый мой юноша, цивилизация абсолютно не нуждается в благородстве или героизме. Благородство, героизм — это симптомы политической неумелости. В правильно, как у нас, организованном обществе никому не доводится проявлять эти качества».
Мы когда-то полагали и – верили, что будем жить среди героев братьев Стругацких, которые (при отсутствии войн на Земле) станут проявлять свои героические качества в освоении дальних миров. Кстати, тогда много писалось о грядущем Человеке - он перенаправит свою природную агрессивность в иное русло, ибо захватывающая космическая будущность рисовалась не как сказочка, но как запланированная данность. Исследовать миры, побеждать, устанавливать свои флаги на Марсе и оставлять следы «…на пыльных тропинках далёких планет». И только самые скептичные и прозорливые догадались, что всё пойдёт не так… Вот и Станислав Лем в своём «Возвращении со звёзд» воссоздал мир несветлого будущего, где никому нет дела до Космоса и подвигов. Больше того – мужчины сделались похожи на женщин. «К яркости женских нарядов я уже привык, но мужчин без всяких на то оснований все ещё подозревал в маскараде и все еще питал робкую надежду, что увижу нормально одетого человека - жалкий самообман». Если вы читали этот роман, то, наверняка, помните, какую бурю эмоций вызывал у всех космонавт Эл Брегг, вернувшийся из своей космической одиссеи. Он смотрелся как громадный, бессмысленный варвар, который, в то же время, страшно и неумолимо привлекателен. В том мире исчезли все бурные эмоции, включая любовь и ревность. В прочем, супружеская верность тоже испарилась – она, как и в «Дивном новом мире» Хаксли, кажется немыслимым дикарством. Замечу, что Лем всё это обрисовал ещё в 1960-х, когда подавляющее большинство людей истово верили в прекрасное Будущее, заменяя им всех богов вместе взятых. И – в эталонного сапиенса, который не только не утратит, но и преумножит свои человеческие качества – физическую мощь, крепость духа и, разумеется, великодушие, свойственное сильным людям. Но, увы и ах.
Кстати, я начала своё повествование с цитаты из детской книжки Владислава Крапивина. Он на излёте XX столетия сотворил неповторимый образ мальчика-воина и – мальчика-аристократа, хотя он писал о нашей советской действительности. Критики крапивинской идеи часто говорят, что писатель создал одного-единственного героя, коего перетаскивал из повести в повесть, просто изменяя имена и места действия. На мой взгляд, это и есть главная удача Крапивина – его бесчисленные Журавлята, «ветерки», Вальки Бегуновы и прочие Травушкины воплощают единый стиль, называемый «крапивинскими мальчиками». В чём сила и – одновременно слабость этого образа? Нам показывали не самого храброго, не Бог весть какого крепкого и отнюдь не агрессивного ребёнка, который – тем не менее – формировал – ковал - своё мужество, проходя путь от жалкой трусости до – открытого противостояния. От дрожи в коленях – до подвига или хотя бы до умения сказать «Нет!» там, где и взрослому-то человеку сложно не прогнуться. Безусловно, Крапивин – добрый сказочник, ибо его отроки рассуждают и действуют не как реальные подростки, а как очень умные и главное – очень цельные взрослые. Но искусство на то и существует, чтобы представлять идеалы, а за прозой быта можно обратиться к беспристрастной хронике. Эти книжки учили прямодушию и рыцарской честности. Мы видели мальчиков, которые боялись …бояться, хотя Крапивин и подчёркивал, что трусить – не стыдно. Стыдно – убегать.
Отсюда – рукой подать до куваевских мужиков из «Территории». Красиво сказано! «Это страна мужчин, бородатых "по делу", а не велением моды, страна унтов, меховых костюмов, пург, собачьих упряжек, морозов, бешеных заработков, героизма - олицетворение жизни, которой вы, вполне вероятно, хотели бы жить, если бы не заела проклятая обыденка. Во всяком случае, вы мечтали об этом в юности». Но. Эти мальчики потом упрутся не в Территорию, а в ту самую телепрограмму, где дорвавшаяся до масс-медиа психологиня станет рассуждать об огрехах «мужского» воспитания и – о возможности, о нормальности быть мягкотелым трусом. Не та эпоха, чтобы бряцать доспехами или чем там ещё бряцали мужики в старинных романах? В том-то и есть слабость крапивиских мальчиков – они оказались чужими на этом празднике жизни. А ты, современный и актуальный юноша, живущий в стиле айпадов, «лайков» и «хэштегов»…! Сиди – жуй свои маффины и слизывай смузи; монетизируй блоги, фотографируй свой the breakfast для пущей популярности в Instagram-е. Хвастайся своим удачным «откосом» от армии; утверждай, что человек по природе своей – бисексуален; смейся над путинским батискафом. Вырождайся! Тебе не нужен батискаф – ты там сдохнешь. Твой уровень – компьютерная стрелялка, да и она быстро утомляет.
…А вот и современная реклама. Именно по ней можно судить о состоянии любого социума, ибо маркетологи всегда считывают настроение толпы. Перед нами многочисленные предложения …повысить мужественность и обрести мужскую силу. Просто будь мужчиной! – зазывают буквицы. Что сие? Приглашение в секцию рукопашного боя? Или «Краткий курс молодого бойца»? Это только я со своей советской закваской могу так старорежимно мыслить! Человечкам советуют попивать волшебные таблеточки для повышения потенции. Мол, настоящий мужик проявляет себя в постельных игрищах, а не в созидательных дерзновениях. Наплюй на созидание – глотни снадобье и тут же станешь конкретным самцом. Это главное на сегодняшний день. Космос нам не нужен, а проводку починит неудачник. Ловкая подмена понятий – мужчина ныне должен ассоциироваться с его половыми потенциями, а не с волевыми решениями. Удобно! Статейка в глянцевом журнале повествует о том, что лучшие любовники – это не воины, а слабаки. Мол, рыцарь или ещё какой-нибудь кавалергард-гардемарин так измочалится за день, что уж и не до амуров («Рука бойцов колоть устала…»), тогда как снулый заморыш – весь в нетерпениях страсти. Ему не надо тратить силу на битвы и открытия, посему, выбирай дева, не солдафона и не космонавта, но креативного хиляка. В той же статейке, кстати, развенчивается миф об эротических подвигах Бонапарта и Людовика XIV, которые были так себе любовнички. Один пиар! Опять же, хиляк не захочет доминировать - не принудит сидеть дома, рожая детей и стряпая унижающие расстегаи. А что для современной женщины может быть важнее офисной самореализации?! Но… как писал когда-то Куваев «…У вас вдруг сожмёт сердце, и вы подумаете без всякой причины, что до сих пор жили не так, как надо…» И тогда начнутся Космоса и свершения. А пока мы все – без батискафа.
