Атомная дипломатия

7 августа 2020 года, всего за пару дней до президентских выборов, в Белоруссии произошло знаковое событие – загрузка первой тепловыделяющей сборки в активную зону первого энергоблока Белорусской АЭС. Для Белоруссии – это еще один шаг на пути её вступления в один из самых престижных «мировой атомный клуб», воссоединение с российским атомным проектом, один из этапов к значительной диверсификации производства электроэнергии. И, кроме того – укрепление своей энергоизбыточности, поскольку на лето 2020 года работа уже действующих в республике электростанций позволяла не только обходиться без закупки электроэнергии у России, но и поставлять её в Литву и на Украину. Весьма значим начавшийся этап физического пуска первого ядерного реактора БелАЭС и для Росатома, поскольку это еще и начало работы первого атомного энергоблока поколения 3+, построенного за пределами нашей страны. С этого момента можно «поставить галочку»: Россия начала свой самый высокотехнологичный экспорт, который пытаются не замечать всевозможные внешние и внутренние критики. Впрочем, тот факт, что эти деятели пытаются «не увидеть» уровень развития нашего отечественного атомного проекта, переводит их из числа «критиков» в разряд критиканов, но это уже отдельная проблема.

Первый российский атомный энергоблок поколения «3+» на экспорт

В городе Островце на финальный этап вышло строительство и второго энергоблока на базе реактора ВВЭР-1200, который полностью отвечает всем постфукусимским требованиям по уровню безопасности, разработанным и утвержденным МАГАТЭ - в следующем году запланирован выход БелАЭС на полную мощность. Для Росатома это еще один шаг к производству энергоблоков поколения 3+ в «промышленном ритме». Практически синхронно с этапом физического запуска первого энергоблока БелАЭС этот же этап начат и на втором энергоблоке Ленинградской АЭС-2, в самой России это будет уже четвертый по счету реактор ВВЭР-1200. Одновременно идет строительство аналогичных энергоблоков на АЭС «Аккую» в Турции, на АЭС «Руппур» в Бангладеш, начато строительство в Венгрии на АЭС «Пакш-2», в Китае на АЭС «Тяньвань и на АЭС «Сюдайпу». Столь массовое строительство АЭС российского дизайна за рубежом Росатомом значительно опережает темпы работы даже легендарного советского Министерства среднего машиностроения – это просто факт, нравится он кому-то или нет. Для любителей статистики напомню, что одновременно со всем вышеперечисленным, Росатом ведёт строительство ещё четырёх энергоблоков для АЭС «Куданкулам» в Индии и для АЭС «Бушер-2» в Иране, но там будут использоваться реакторы ВВЭР-1000, разработанные специально для районов с повышенной сейсмической активностью.

Кроме всего этого, в ближайшее время ожидается начало строительства АЭС в Египте и в Финляндии, готовится подписание обязывающего контракта с Узбекистаном. Список наверняка будет продолжен, поскольку Росатом участвует сразу в нескольких международных тендерах, но уже сейчас Росатому принадлежит 66% мирового рынка реакторостроения – своеобразный «контрольный пакет». Если учесть, что ещё два атомных энергоблока строится на Курской АЭС, что уже принято решение о строительстве ещё четырех реакторов в самой России, то мы, с удивлением для некоторых, обнаружим, что темп работы атомной отрасли превысил показатели советского периода – Росатом не только выстоял в безвременье девяностых, но и уверенно пошёл вперёд.

БелАЭС – технология и экономика

Однако развитие Росатома – тема для отдельной статьи, в этой попробуем проанализировать значение БелАЭС для России и Белоруссии. Имеется «чисто атомная» сторона вопроса: за время строительства БелАЭС Росатом положительно аттестировал несколько белорусских заводов, качество работы которых полностью отвечает атомным стандартам. Это хорошо для Белоруссии – её компании вышли на самый передовой технологической уровень. Это хорошо и для России – при таком темпе работы Росатома наши собственные предприятия могут или не справиться с календарным графиком или попытаться поднять уровень цен, так что новые помощники и одновременно конкуренты «лишними» точно не будут. Кроме того, оценив уровень работы белорусских строительных компаний, Росатом уже привлёк их к работам в Бангладеш, уже ведутся переговоры об их участии в работах, предстоящих в Венгрии. Но даже не это главное – важнее то, что белорусские студенты уже учатся в российских «ядерных вузах», что появились соответствующие факультеты в вузах самой Белоруссии.

Однако строительство АЭС – это не только технологии, но и экономика. БелАЭС строится за счёт государственного кредита России в размере 11 миллиардов долларов – для страны, чья доходная часть годового бюджета в 2020 составляет 24,43 млрд белорусских рублей или около 11,6 млрд долларов США, очень серьёзная цифра. Условия кредита на сегодняшний день: начало платежей – с момента включения второго энергоблока в объединенную энергетическую систему, годовой процент – 3,1%. Следовательно, даже без основного тела кредита, с 2022 года Белоруссии предстоит выплачивать по 341 млн долларов, то есть около 3% доходной части ее бюджета. Серьезная нагрузка, которая, однако, будет компенсирована тем, что Белоруссия сможет закупать на 5 млрд кубометров природного газа в год меньше – если исходить из контрактной цены, согласованной в начале 2020 года (121 доллар за 1 000 кубометров), экономия составит около 600 млн долларов ежегодно. Казалось бы – отличная «арифметика», но нужно учитывать и основную сумму кредита: 11 млрд долларов Белоруссии предстоит возвращать с 2023 по 2035 годы, то есть ежегодная сумма возврата составит почти 850 млн долларов. С учётом процентов – 1,19 млрд долларов ежегодно, более 10% доходной части бюджета Белоруссии.

Но это не ещё не все проблемы: среднее потребление электроэнергии в Белоруссии составляет 36-37 млрд кВТ*часов, а БелАЭС увеличит производство на 18 млрд кВт*часов в год. Грубо – 50% установленной мощности электрогенерации в Белоруссии оказываются «лишними». Что прикажете делать – с вводом в эксплуатацию БелАЭС отключить половину имеющихся на сегодняшний день электростанций? Нет, это не вариант – газовые электростанции работают в комбинированном режиме, вырабатывая не только электрическую, но и тепловую мощность. После отключения генерации электроэнергии нынешние электростанции превратятся в газовые котельные, а ведь последнее десятилетие белорусские энергетики последовательно обновляли все свои газовые электростанции, устанавливая на них новое, высокопроизводительное оборудование, инвестируя средства из государственного бюджета. Если это оборудование будет использоваться не в полной мере – увеличатся сроки окупаемости инвестиций, да и с точки зрения обычного здравого смысла отказ от использования всех имеющихся возможностей иначе как «глупостью» назвать нельзя. С любой точки зрения оптимальным может быть только один вариант – все имеющиеся в Белоруссии современные газовые электростанции должны оставаться «в строю», БелАЭС тоже должна обеспечивать прибыль.

Интеграция на словах и на деле

Известен алгоритм, используемый для вновь построенных и модернизированных электростанций в России – программа ДПМ, согласно которой они получают возможность поставлять электроэнергию на общий рынок по повышенной цене. Можно спорить о том, насколько именно такой подход оправдан в России, однако в Белоруссии он точно использован быть не может – не тот объём экономики, не та численность населения. Самый разумный вариант, имевшийся у Белоруссии как части Союзного государства – строительство новых промышленных энергоемких предприятий, которым можно было заниматься все то время, что шло строительство БелАЭС.

В последнее время политики всё чаще произносят становящиеся ритуальными слова «интеграционные процессы внутри Союзного государства шли с недостаточной интенсивностью», зачастую не раскрывая, что именно имеют в виду. Политическая сторона вопроса пусть останется для специалистов, остановимся на экономике – у Белоруссии и России имелись прекрасные возможности все эти годы активно заниматься новыми экономическими интеграционными проектами, направленными на максимально выгодное использование БелАЭС. С учётом инновационности энергоблоков на базе реакторов ВВЭР-1200 себестоимость «атомной» электроэнергии составит около 3 центов США за 1 киловатт*час, с учётом близости Белоруссии к рынкам ЕС требовались проекты, которые могли бы стать весьма рентабельными. Этой возможностью, к сожалению, не воспользовались, хотя вариантов – немало.

Газовая интеграция

Самый очевидный, на мой взгляд, проект – расширение мощностей и ассортимента продукции газоперерабатывающего завода, работающего в Речице. С 2012 года магистральные газопроводы Белоруссии находятся в собственности Газпрома, магистраль «Ямал – Европа» проходит на расстоянии около 100 км от этого города. Мало того – в соответствии с договором купли-продажи магистральных газовых сетей Газпром вот уже несколько лет работает над увеличением объемов подземных хранилищ газа, имеющихся на территории Белоруссии. Одно из ПХГ, Мозырское, расположено менее, чем в ста километрах от Речицы, до конца 2020 года Газпром планирует достичь здесь активного объема хранения в 1 млрд кубометров и ежесуточной производительности 8 млн кубометров. Таких комфортных условий для организации производства нет ни у ГПЗ, возводимого в городе Свободном Амурской области, ни у планируемого к строительству ГПЗ в Усть-Луге Ленинградской области – там нет возможностей обустроить ПХГ. Завод в Речице в настоящее время перерабатывает попутный нефтяной газ, поступающий с месторождений в самой Белоруссии и поставляемый по железной дороге, Белоруссия сумела организовать и развивает сеть сбыта своей продукции в странах ЕС. Другими словами: имеется база и отличная логистическая схема, есть подготовленные специалисты и возможность готовить их в белорусских вузах, есть сбыт, есть возможность организовать переработку природного газа. Каким может быть масштаб производства с точки зрения энергетики? В качестве примера - Амурский ГПЗ, ресурсным источником которого является магистральный газопровод (МГП) «Сила Сибири» годовой мощностью 38 млрд кубометров. Отличие от мощности МГП «Ямал – Европа» с его 33 млрд кубометров в год – не самое разительное, к тому же, как уже упоминалось, после ввода в строй БелАЭС, «освобождается» еще 5 млрд кубометров газа в год, которые поступают по сети магистральных газопроводов «Северное измерение». В Свободном, помимо самого ГПЗ и жилых кварталов для будущего персонала, строится еще и собственная газовая электростанция мощностью 150 МВт, поскольку зарезервированной у РусГидро 350 МВт мощности Зейской ГЭС будет недостаточно. Следовательно, только для одного объекта, ГПЗ в Речице, могло бы потребоваться 500 МВт мощности БелАЭС. Отметим, что переработка на ГПЗ не является конечным переделом природного газа: к примеру, для более углубленных этапов переработки в том же Свободном только что начато строительство еще и газоперерабатывающего комбината. В ближайшее время СИБУР, владелец будущего комбината, намерен подписать договор с РусГидро о резервировании 300 МВт мощности. Аналогичное предприятие в Белоруссии могло бы стать еще одним крупным потребителем для БелАЭС, а непрерывный режим работы газоперерабатывающего завода и газоперерабатывающего комбината – самый оптимальный для любого энергетического атомного реактора. Следовательно, вот такой газохимический кластер мог бы взять на себя 800 МВт «атомной» генерации». Замечу, что в таком же, непрерывном, режиме работают металлургические предприятия - их в Белоруссии восемь штук, причем один из заводов расположен в той же Речице, и все они работают исключительно на импортируемом из России сырье.

Белоруссии и России требуется экспорт электроэнергии

Если коротко – и варианты имелись, и времени было вполне достаточно, поскольку этап согласования строительства БелАЭС завершился еще в 2011 году. Реализация проектов, увязанных с появлением в Белоруссии мощного источника генерации электроэнергии, и могла бы обеспечить дальнейшую интеграцию Союзного государства – совместные промышленные объекты, взаимовыгодный экспорт конечной продукции, новые рабочие места, новые производственные цепочки, расширение контактов между российскими и белорусскими научно-технологическими школами. Но вместо этого приходится говорить об упущенных возможностях и ломать голову над тем, каким же теперь образом обеспечивать возврат инвестиций, вложенных в БелАЭС, без закрытия модернизированных в Белоруссии электростанций, работающих на природном газе.

Логика подсказывает, что единственный на сегодня имеющийся вариант – срочный поиск возможности экспорта «атомной» электроэнергии, того её объёма, который не будет востребован в Белоруссии. Нужно отдать должное министерству энергетики республики, которое сумело разработать и сейчас занимается последними этапами реализации собственного плана. Вместо того, чтобы вкладываться в модернизацию самых старых теплоэлектростанций, обслуживаемые ими городские районы будут переведены на отопление за счет БелАЭС: «атомная» электроэнергия, генерируемая в ночное время, будет использоваться для нагрева резервуаров с водой, расположенных в самих отапливаемых таким способом зданиях. Таким способом «убиваются ещё три зайца»: сводятся к минимуму потери тепла; частично снимается необходимость маневрирования мощностью энергоблоков БелАЭС в часы минимального спроса на электроэнергию; снижается потребление природного газа. Интересное решение как с экономической, так и с технологической точки зрения, но всю проблему излишков генерации «атомной» электроэнергии таким способом не решить, необходимость организации ее экспорта не исчезает.

При этом времени на заключение по возможности долгосрочных контрактов, остаётся всё меньше: в конце 2020 года в состав энергосистемы Белоруссии войдёт первый атомный энергоблок, а ещё через год и второй. Помня об этих сроках, внимательно смотрим на политическую карту Белоруссии и вспоминаем, с какого момента Лукашенко пошёл на охлаждение отношений с Россией. Это, как «всем известно», связано было «исключительно с личными амбициями и нехорошими человеческими качествами Александра Григорьевича» - именно эту версию без устали продвигают сотни комментаторов и журналистов. Критика России в исполнении Лукашенко резко активизировалась в конце 2019 года – то есть когда окончательно стало ясно, что без экспорта «атомной» энергии обойтись невозможно. Вот список государств, граничащих с Республикой Беларусь помимо России: Украинская Республика, Польская Республика, Литовская Республика, Латвийская Республика. Как говорит ведущий в передаче «Что? Где? Когда?»: «Внимание, вопрос: есть ли в этом списке хоть одно государство, руководство которого не ведет антироссийскую политику?» Риторический вопрос и очевидный ответ. Могут ли быть успешными переговоры о поставках электроэнергии в том случае, если Белоруссия, как того требуют многие в России, официально признает независимость Абхазии и Южной Осетии, возвращение Крыма, если она поддержит ДНР и ЛНР? На мой взгляд, и этот вопрос получается не менее риторическим.

А вот сотрудничество с Белоруссией, которая интеграции с Россией «сопротивляется», нефть у других стран через порт на Балтике закупает, президент которой какие-то слова говорит про мифическую «агрессивность России», про «несправедливые цены на российский газ» - для любого государства из «географического списка» - уже совсем другое дело. Это я к тому, что слова одного немецкого философа, жившего в XIX веке о том, что бытие определяет сознание, то есть о том, что экономика первична, а политика вторична, пока никто опровергнуть не сумел. Версия выглядит чересчур цинично? Если кто-то хочет рассказать про политику «в белых перчатках», то есть без прагматизма, цинизма, холодного расчёта и многосложной демагогии – так тому сразу столбовая дорога в писатели, причем в жанре «фэнтези», то есть не научной фантастики.

Литва – это не только порт на Балтике

Поставки нефти в Белоруссию через литовскую Клайпеду – это со стороны Минска максимально наглядная демонстрация литовским политикам, насколько экономически выгодно добрососедское партнерство. В связи с чем Лукашенко пошел на организацию перевалки нефти именно через Литву, хотя на Балтийском море имеется латвийский порт Вентспилс, который в советское время строился именно как нефтеналивной? Дело не только в более коротком транспортном плече, фактор БелАЭС присутствует и в этом вопросе. В ночное время, напомню, потребление электроэнергии становится минимальным, утром наступают часы максимального спроса, потому для любой объединённой энергетической системы всегда остро стоит вопрос о необходимости маневрирования мощностью. При этом вне зависимости от конкретного типа атомного реактора маневрирование мощностью ему технологически противопоказано, оптимальным является равномерный темп работы. Когда Министерство среднего машиностроения СССР планировало строительство АЭС для северо-западного региона, место для Игналинской АЭС было выбрано по двум параметрам – свою роль сыграло не только удачное геологическое строение площадки, но и наличие возможности построить поблизости ГАЭС, гидроаккумулирующую электростанцию. ГАЭС – это та же ГЭС, но, помимо гидрогенераторов, она оснащена мощными гидронасосами, позволяющими перекачивать воду из нижнего бассейна сброса в верхнее водохранилище. Ночью, когда спрос на электроэнергию минимален, работают насосы, загружая энергоблоки АЭС и накапливая воду в верхнем водохранилище для ее сброса в часы утреннего максимального спроса. ГАЭС – единственные на сегодня высокоманевренные накопители энергии мегаваттного класса, возможность построить ее рядом с АЭС – редкая удача. Для обустройства ГАЭС требуется наличие места для двух бассейнов и перепад высот рельефа не менее сотни метров – достаточно редкое сочетание. Такое место нашлось на реке Неман, где и была построена Круонисская ГАЭС – великолепный регулятор для Игналинской АЭС, работавшей в Литве до 2009 года. Совместная работа Игналинской АЭС и Круонисской ГАЭС потенциально могла увеличить срок работы атомных энергоблоков на 10-15 лет без проведения капитального ремонта, но Литва приняла решение о закрытии своей АЭС. Игналинская АЭС была окончательно остановлена в 2009 году, а вот работа Круонисской ГАЭС продолжается – в Литве достаточно значительна разница между ночным и дневным тарифом на электроэнергию, чтобы стабилизация работы объединенной энергосистемы была еще и экономически оправдана. Своеобразная «ирония судьбы» заключается в том, что расстояние от Круионисской ГАЭС до БелАЭС на 50 км меньше, чем было расстояние от Круионисса до Игналинской АЭС. Единственная в регионе АЭС может работать в едином комплексе с единственной в регионе ГАЭС – это настоящая мечта любого энергетика, которая воплощается в единичных случаях. Яркий пример – французская АЭС «Бюже», расположенная неподалеку от государственной границы и швейцарскими Альпами, где обустроено сразу несколько ГАЭС – горный рельеф подошел для этого просто на «отлично». Каждую ночь Швейцария покупает по минимальному тарифу французскую электроэнергию, каждое утро Франция покупает швейцарскую электроэнергию по максимальному тарифу пикового спроса, но при этом французские атомщики просто счастливы – никаких маневров мощностью энергоблоков, продление срока эксплуатации просто гарантировано. Поэтому перевалка нефти в Клайпеде – это совершенно прозрачный намек Минска Вильнюсу: «Давайте жить дружно, зарабатывая деньги к обоюдному удовольствию». Литва, после закрытия Игналинской АЭС до 75% необходимой ей электроэнергии закупающая у других государств, имеет потенциальную возможность зарабатывать на БелАЭС вполне приличную прибыль, а Лукашенко весной этого года предложил еще и вторую «печеньку» в виде загрузки порта Клайпеды и литовской железной дороги.

Мало того – ещё один «пряник» Литве был предложен Россией, причем сделано это было еще в 2019 году. Напомню, что такое энергетическое кольцо БРЭЛЛ, в состав которого входят объединенные энергосистемы Белоруссии, России, Эстонии, Латвии и Литвы. Название появилось в начале этого века, но ничего нового с технической точки зрения не произошло – как был это северо-западный регион ЕЭС (Единой Энергетической Системы) СССР, так он им и остался, никуда за это время опоры ЛЭП не перебегали, новые подстанции не появлялись. Появление нового названия – всего лишь способ потешить политическое самосознание прибалтийских политиков, не более. Диспетчерское управление БРЭЛЛ все так же находится в Москве, рабочим языком высшего исполнительного органа БРЭЛЛ – Координационного совета - все так же остается русский, разве что его заседания, проходящие дважды в год, каждый раз проходят в новой столице. Разумеется, когда в послевоенное время проектировался и возводился этот участок ЕЭС, никто из разработчиков проекта не думал ни о каких государственных границах, основной задачей было надежное энергообеспечение промышленности и населения, обеспечение развития региона. Поэтому схема БРЭЛЛ выглядит следующим образом:

Присмотритесь внимательно: несмотря на наличие общей границы Белоруссии и Латвии, линий электропередач между их территориями просто нет. После 1991 года монополистом по экспортным поставкам электроэнергии в России является государственная компания «ИнтерРАО», поставки осуществляются на основании контрактов, но возможность их подписания определяет наличие или отсутствие соответствующих межправительственных соглашений. В 2018 году истёк срок межправительственных соглашений между Россией и Эстонией, между Россией и Латвией. ЛЭП никто не демонтировал, они в полной технической исправности, дежурное напряжение подается, но поставки не производятся. Границы между Россией и Литвой нет, соответственно все поставки в саму Литву и далее в Латвию и в Эстонию шли и идут через территорию Белоруссии. Основной партнер «ИнтерРАО» в Литве – компания с необычным названием InterRAO Lietuva, но только не подумайте, что её контрольный пакет акций принадлежит российской стороне, Литва для этого слишком независима и самостоятельна. 51% акций этой литовской компании – в собственности у RAO Nordic Oy, настоящей европейской компании, зарегистрированной в Финляндии. Ну, а то, что RAO Nordic Oy на все 100% собственность «Интер РАО» - так это другое, об этом в Литве говорить не принято. За 2019 год, то есть с момента прекращения действия межправсоглашений России с Эстонией и Латвией, поставки электроэнергии из России в Литву по показателю год-к-году выросли на 42,4%, достигнув величины в 6 286 млн кВт*часов. Разумеется, не весь этот объем был использован в Литве, часть ушла транзитом в северном направлении, пополнив при этом государственный бюджет Литвы. Таким образом Россия, вслед за Белоруссией, постаралась наглядно показать литовским политикам, что нормальное, равноправное, экономическое сотрудничество может быть выгодно для Литвы, если правительство этой республики вернется в зону здравого смысла. Однако, как показывают последние события, отрезвление в Литве не случилось: активная поддержка поствыборных волнений в Белоруссии, предоставление политического убежища оппозиционерам, отказ признавать легитимность состоявшихся президентских выборов наглядно показывают, что Литва готова к дальнейшему росту политической напряженности с соседствующим государством, которое не может не сказаться на экономических проектах.

Объединенные энергетические системы Европы и Прибалтика

Хочу обратить ваше внимание, что некой «европейской энергетической системы» в природе не существует, на территории этой части света действует пять объединённых энергетических систем. Самая крупная из них, UCTE, объединяет энергетические системы Центральной Европы, в том числе и стран, не входящих в состав ЕС, вторая по масштабу называется NORDELL и объединяет энергосистемы Северной Европы. В самом замысловатом положении находится Дания, западная часть которой входит в состав UCTE, а восточная и острова – в составе NORDELL. Поэтому фразы, подобные «Прибалтика выйдет из состава БРЭЛЛ, чтобы войти в состав европейской энергосистемы» - попытка упростить сложившуюся ситуацию. Прибалтика географически расположена между регионами действия UCTE и NORDELL, войти сразу в обе технически невозможно. Это прекрасно понимают профессионалы ENTSO-E, ассоциации в составе 41 системного оператора всех стран Европы, и именно по этой причине выход Прибалтики из БРЭЛЛ, о котором так много говорят политики и многочисленные СМИ, до сих пор не состоялся. Часто упоминаемое соглашение Еврокомиссии и стран Прибалтики о выходе последних из БРЭЛЛ в 2025 году, подписанное летом 2018 года, официально именуется «Политическое соглашение» - декларация, с исполнением которой энергетики могут справиться, а могут и не справиться. К примеру, намеченное летом 2019 году тестовое отключение Прибалтики от БРЭЛЛ попросту не состоялось – политики не смогли навязать свои «хотелки» подстанциям и трансформаторным будкам, их демагогия на частотные характеристики и допустимые значения реактивной мощности повлиять не в силах. Слов можно сказать и напечатать любое количество, но важны не они, а продуманные технические решения – а вот с этим пока туго, поэтому любую информацию, исходящую от прибалтийских и прочих европейских политиков, нужно «делить на десять» и ждать, когда появится информация от ENTSO-E. Имеющиеся соединения Эстонии и Литвы с NORDELL, Литвы с UCTE организованы при помощи вставок постоянного тока (ВПТ) – сложнейшего устройства, позволяющего обеспечивать перетоки электроэнергии без полной синхронизации энергетических систем. Проще всего представить ВПТ как некий «чёрный ящик», внутри которого происходят следующие преобразования электрического тока: поступающий из энергосистемы № 1 переменный ток преобразуется в постоянный, затем ему придают все характеристики, действующие в энергосистеме № 2, и снова преобразуют в переменный. ВПТ для поставок электроэнергии между Латвией и NORDELL расположены на территории Швеции, для поставок электроэнергии между Эстонией и NORDELL – на территории Финляндии, для поставок между Литвой и UCTE – на территории Польши, стоимость каждой из них – около 500 млн евро, окупаются такие инвестиции при перетоках не менее 1 млрд кВт*часов в год.

Энергетика Эстонии – былое и думы о будущем

У Латвии нет соединений ни с NORDELL, ни с UCTE – так распорядилась география. Основа генерации электроэнергии в Латвии – каскад ГЭС, построенных в советское время на реке Даугава, основа генерации электроэнергии в Эстонии – нарвские ГРЭС, работающие на горючем сланце, добываемом в местных шахтах и разрезах. ГЭС обеспечивают достаточно стабильную генерацию, но годовые колебания в Северном полушарии отменить невозможно: в зимнее время объемы выработки приходится снижать для того, чтобы накопить объем воды в водохранилищах. По этой причине энергетические системы Латвии и Эстонии максимально связаны между собой: Нарвские ГРЭС компенсировали зимние потери Даугавским ГЭС, в весенне-летний период поставки электроэнергии шли и идут в обратном направлении. Удивительно, но факт: Эстония смогла сохранить в государственной собственности не только Нарвские ГРЭС, но и сланцевые шахты и разрезы, и даже смогла «выбить» из бюджета ЕС инвестиции на строительство еще одной электростанции. С 2013 года Эстония была энергоизбыточной страной и осуществляла поставки электроэнергии не только в Латвию, но и в Финляндию, и в Россию – всем соседям.

Однако всё резко изменилось в 2019 году: Еврокомиссия принудила правительство Эстонии закрыть самые старые блоки Нарвских ГРЭС, аргументируя это вредом для экологии – сланец с этой точки зрения еще более «грязное» топливо, чем уголь. Эстония лишилась 25% установленных мощностей, на этом ее энергоизбыточность и ушла в прошлое. Мало того: Еврокомиссия намерена продолжать по мере старения закрытие и остальных блоков, при этом отказываясь субсидировать строительство новых электростанций. Перспектива для Эстонии – солнечные и ветряные электростанции и тотальная зависимость от импорта электроэнергии. В Латвии новые электростанции, кроме ВИЭ, тоже строить никто не намерен, поэтому Эстония в энергетическом отношении в ближайшем будущем будет вынуждена зависеть от тех самых соседей, которым она совсем недавно продавала свою электроэнергию – от Финляндии и от России. При этом у Финляндии излишков электроэнергии нет, зато имеется ВПТ в городе Выборге, благодаря которой Финляндия может получить всё, что необходимо для Эстонии, у России. В том случае, если в 2025 году действительно состоится выход Прибалтики из БРЭЛЛ, европейские политики уверенно заявят, что ЕС решает все проблемы Эстонии – тот же стиль, которому привержена Украина, «не зависящая от российского газа»: если за российскую электроэнергию платить в евро финским компаниям, то электроэнергия будет становиться «исключительно европейской». Ровно такая же ситуация будет складываться в осенне-зимний период в Латвии: «никакой зависимости от российской электроэнергии, мы ведь её у Эстонии покупаем».

Латвия – потенциально возможный партнёр

Литва, громогласно призывая бойкотировать поставки «атомной» электроэнергии из Белоруссии, этими лозунгами прикрывает свою очередную атаку на своих прибалтийских соседок. Поскольку межправительственных соглашений о поставках электроэнергии с Россией у Эстонии и у Латвии нет, блокирование поставок со стороны Белоруссии для Таллина и Риги будет означать блокировку поставок и из России. Это станет началом энергетической зависимости Латвии и Эстонии от Литвы, которая будет перепродавать им шведскую и польскую электроэнергию. Правительство Латвии уже успело посчитать, что для этой страны это будет означать рост тарифов сразу на 20% и далее, по мере закрытия очередных блоков Нарвских ГРЭС – по возрастающей. Именно по этой причине Рига и Таллин не поддерживают риторику Вильнюса по поводу БелАЭС, именно по этой причине ни Латвия, ни Эстония никаких жалоб и протестов по поводу БелАЭС в Еврокомиссию не направляют. И именно с учётом всего этого Александр Лукашенко ещё весной 2020 года намеревался посетить с официальным визитом Латвию – ему было, о чем поговорить с латвийскими политиками. Визит был отложен из-за пандемии COVID-19, но он не отменен: в июне Александр Григорьевич весьма вежливо поздравил с днем рождения президента Латвии и официально анонсировал встречу в Риге до конца 2020 года. Между Белоруссией и Латвией нет линий электропередач, но пока их энергетические системы работают в составе БРЭЛЛ, строительство таких ЛЭП не требуют ни значительных объемов инвестиций, ни долгих сроков. Если же ENTSO-E заявит, что действительно справится со всеми техническими проблемами по выходу энергетических систем Прибалтики из БРЭЛЛ к 2025 году, то у Латвии и Белоруссии будет время для проектирования и строительства ВПТ. «Математика» уже имеется: в 2019 году по сравнению с 2018 годом в Литву было экспортировано дополнительно более 2,5 млрд кВт*часов российской электроэнергии, которые в дальнейшем были реэкспортированы в Латвию и далее в Эстонию, что гарантирует экономическую целесообразность строительства ВПТ. Конечно, это не очень много – БелАЭС, напомню, будет генерировать 18 млрд кВт*часов в год, но не будем забывать о планах ЕС по дальнейшему закрытию энергоблоков Нарвских ГРЭС, что обеспечит рост поставок, расчет за которые будет идти в евро.

Дополнительный аргумент Лукашенко на предстоящих переговорах в Риге – то, что перевалку нефти для белорусских НПЗ можно уверенно осуществлять не в Клайпеде, а в Вентспилсе. Латвии это выгодно – увеличившийся грузооборот Вентспилса и сам нефтепровод позволят вернуть все инвестиции, сохранить рабочие места и в дальнейшем получать прибыль. Белоруссии это выгодно – трубопроводные поставки из Вентспилса обойдутся дешевле железнодорожных поставок из Клайпеды, Литва получит достойный ответ за проводимую ей по отношению к официальному Минску политику.

Если одновременно с предложением загрузить Вентспилский порт Лукашенко предложит организовать поставки «атомной» электроэнергии на выгодных условиях, у латвийского правительства появятся весомые аргументы для того, чтобы провести эти экономические соглашения через парламент. Вокруг событий в Белоруссии сейчас много комментариев политиков, но давайте припомним несколько заявлений министра иностранных дел Латвии Эдгара Ринкевича. 19 августа 2020 года, инфоагентство LETA: «Правительство Латвии не считает возможным признать кандидата от оппозиции Светлану Тихановскую победителем выборов президента Белоруссии. Есть лишь новости о том, что имели место масштабные фальсификации. Быстрого решения проблем Белоруссии найти не удастся, а никакого внешнего решения быть не может, поскольку лишь белорусское общество способно его выработать». 21 августа 2020 года, интервью телеканалу TV 3: «Санкции ЕС против Белоруссии не будут носить экономического характера: жители страны не должны от них пострадать. Латвия будет концентрироваться на общеевропейском списке индивидуальных должностных лиц Белоруссии, у Латвии нет смысла вводить собственные санкции».

Согласитесь – общего с тем, как ведут себя по отношению к Белоруссии Литва и Польша, значительно меньше, чем им того хотелось бы. Аккуратно, чтобы не переступать черты, проведенные опытными заокеанскими специалистами, официальная Рига проводит подготовку визита белорусского президента – два экономических проекта могут обеспечить Латвии и значительный политический выигрыш.

Правила энергорынка, установленные в ЕС, таковы, что Литва не сможет отказаться от белорусской «атомной» электроэнергии, если Латвия будет выставлять её на торги на энергетической бирже BALTSO по ценам более выгодным, чем у конкурентов. Давайте прикинем – а кто, собственно, способен конкурировать с БелАЭС на BALTSO? Эстония – нет, не получится, собственную электроэнергию она предложить не может, «финская» электроэнергия с финской маржой конкурировать по ценам не сможет, да и не входит в обязанности российских энергетических компаний необходимость предлагать низкие цены. Литва – нет, собственной генерацией она обеспечивает не более 30% своего спроса, все прочее поступает либо из Швеции, либо из Польши с соответствующими нацекнками. Больше того: поскольку Евратом, который в ЕС отвечает за безопасность любых АЭС, ядерных и радиоактивных объектов, претензий к БелАЭС не имеет, атомные реакторы углекислого газа не производят – у Латвии есть все основания запросить у Еврокомисии субсидии на строительство ВПТ на границе с Белоруссией, поскольку ее проект полностью укладывается в «зеленый тренд» Евросоюза.

В результате Латвия, не вкладывая гигантских денег во все перечисленное, способна резко увеличить свой «вес» внутри Евросоюза – и это ещё один аргумент для того, чтобы своим поведением не сорвать анонсированный визит Лукашенко в Ригу. Впрочем, не стоит отбрасывать фактор «прибалтийской внезапности»: всё вышеизложенное может быть в одночасье перечеркнуто в связи с получением инструкций с родины нынешнего премьера Латвии Кришьяниса Кариньша, который и после того, как занял этот высокий пост, от гражданства США отказываться не стал.

Польский уголь неугоден Евросоюзу

Предстоящие переговоры с Латвией тем более важны для Белоруссии, что у неё имеется еще одна соседка – Польская Республика. Нет, энергетическая система Польши в состав БРЭЛЛ не входит и никогда не входила, а географическое положение этой страны позволило ей спокойно войти в состав энергосистемы UCTE. Однако до распада СЭВ, Совета Экономической Взаимопомощи, экономического объединения социалистических стран Восточной Европы, энергосистемы Польши была одной из составных частей крупнейшей в мировой истории энергетической системы «Мир», простиравшейся от Сибири до границы ГДР и ФРГ. Воды с той поры утекло много, но все так же стоят под дежурным напряжением линии электропередач Вулька Добрыньска – Брест (110 кВ) и Россь – Белосток (220 кВ) – никто и не думал их демонтировать, и все, что требуется для восстановления поставок, так только ВПТ. Вот так выглядит на сегодняшний день карта энергетической системы Польши:

Энергетическая карта Польши

Посмотрите внимательно на районы, прилегающие к границе в Белоруссией – «узелков» на линиях электропередач, которые обозначают электростанции, всего три, при этом электростанция в Остроленке существует только в планах строительства, не более того. Собственно говоря, проект уже был разработан – Польша собиралась строить электростанцию мощностью 1 000 МВт, работающую на польском же угле. Однако категорически против Евросоюз – мало того, что Польша и так 80% своих потребностей в электроэнергии получает от угольных электростанций, что идёт наперекор всем мечтаниям ЕС о «зелёной энергетике», так она ещё и вознамерилась усугубить свою вину перед Гретой Тунберг! Но объективно электростанция в Остроленке Польше действительно необходима, иначе регион вдоль границы с Белоруссией может перейти в разряд депрессивных. Не так уж сложно изменить проект угольной электростанции на электростанцию газовую, и даже ресурсный источник имеется – менее чем в 100 км от Остроленки проходит магистральный газопровод «Ямал – Европа». Но для электростанции мощностью 1 000 МВт ежегодно потребуется 1 млрд кубометров «тоталитарно-агрессивного» российского газа, а такое Польша позволить себе не может - русофобская истерика, многие годы раздуваемая правящими партиями, дает о себе знать. Да, в последнее время польские политики стали говорить о возможности строительства АЭС, но все это относится к среднесрочным перспективам, а проблема энергоснабжения в северных воеводствах имеется уже сейчас, решать ее нужно безотлагательно. С учётом всего этого в том случае, если переговоры в Риге пройдут успешно, то следующим направлением, по которому может состояться попытка экспорта «атомной» белорусской электроэнергии, вполне может оказаться Польша. За счет импорта электроэнергии с БелАЭС польские политики решают свои проблемы – они смогут продолжать «успешно бороться с энергетической независимостью от России», не вступая при этом в ни в какие конфликты с евробюрократами – никаких выбросов углекислого газа, чистая энергия с АЭС, уровнем безопасности которой вполне удовлетворены и МАГАТЭ, и Евратом. Белорусские поставки могут решить все проблемы энергетической системы Польши – мощностей атомных энергоблоков будет вполне достаточно. Это весьма выгодно и для Белоруссии – Польша значительно более энергоемка, чем все три прибалтийские республики, вместе взятые.

Это выгодно России – таким способом Белоруссия снимет проблему возврата межгосударственного кредита, использованного для строительства БелАЭС. И, что не менее важно, всё это никак не влияет на интеграционные процессы внутри Союзного государства, на необходимость активизации которых в связи с последними событиями в Белоруссии указывают многие эксперты. Атомной электростанцией в Белоруссии будет владеть и управлять государственное унитарное предприятие «Белорусская АЭС», то есть здесь используется такая же модель, как и в атомной энергетике России – АЭС не являются подразделениями министерства энергетики, деятельность атомной корпорации находится в непосредственном ведении президента страны. Усилия по формированию экспортных поставок электроэнергии с БелАЭС и политические интеграционные процессы в рамках Союзного государства не зависят друг от друга, но оба этих направления полностью соответствуют государственным интересам России.