Две войны, которые ведутся, - на Украине и на Ближнем Востоке, и третья, которая может начаться в любой момент, - на Тайване, чреваты ядерным Армагеддоном.
Не надо быть великим прорицателем, чтобы понять главную суть встречи и переговоров «за закрытыми дверьми» лидеров США и Китая.
1. Предотвращение ядерной войны и роль ИИ – темы закрытых переговоров?
Соглашение, принятое входе встречи, о восстановлении контактов между военными США и Китая может стать самым важным делом Байдена в этом году.
Возможность того, что военно-морские и военно-воздушные силы США и Китая попадут в инцидент над или в морях Южного или Восточного Китая, является одним из кошмарных сценариев национальной безопасности, который не дает спать по ночам чиновникам и аналитикам внешней политики. Поэтому Соединенные Штаты несколько месяцев пытались восстановить связь, прерванную Китаем после визита тогдашнего спикера Палаты представителей Нэнси Пелоси на Тайвань в 2022 году.
Администрация Байдена обеспокоена множеством так называемых «непрофессиональных» операций китайских самолетов и кораблей вблизи американских активов. Например, в октябре 2023 года месяце китайский истребитель приблизился к бомбардировщику B-52 ВВС США на расстояние 10 футов. Крушение американского самолета или столкновение кораблей может спровоцировать опасную эскалацию, которую будет трудно разрядить, не в последнюю очередь из-за чреватой политической реакции, которую это вызовет в обеих странах.
Даже в самые мрачные дни Холодной войны Соединенные Штаты и Советский Союз поддерживали контакты, чтобы предотвратить перерастание недопонимания в Армагеддон. И даже на фоне напряженности, вызванной войной на Украине, высшее руководство Пентагона работает над предотвращением конфликта между своими операциями с Москвой в зонах военных действий, таких как Сирия. Отсутствие такого диалога с Китаем поражало.
По одному из критических вопросов, за исключением использования искусственного интеллекта в системах управления их ядерными арсеналами, формального формата дискуссий установлено не было. Вместо этого помощники Байдена заявили, что Джейк Салливан, советник по национальной безопасности, продолжит переговоры с Ван И, главным чиновником иностранных дел Китая.
По словам помощников, обсуждался быстрый рост ядерного арсенала Китая. Но правительство Си отказалось вступить в переговоры по контролю над ядерным вооружением, настаивая на том, что сначала оно должно достичь паритета с арсеналами, имеющимися у США и России.
Поскольку пресс-конференция Байдена после встречи с Си Цзиньпином была посвящена фентанилу, Тайваню и сектору Газа, Байден не стал вдаваться в подробности вопросов ИИ и ядерного оружия. Но администрация Байдена не только сделала ИИ своей важной проблемой, выпустив масштабный указ по этому вопросу, но и активно продвигает глобальные нормы, в частности, по использованию ИИ в военных целях.
Более того, Китай демонстрирует признаки того, что они восприимчивы, особенно когда речь идет об отказе от систем управления и контроля искусственного интеллекта для ядерного оружия.
Надежды на какое-то совместное заявление были велики накануне встречи, когда газета South China Morning Post со ссылкой на неустановленные источники заявила, что «Джо Байден и Си Цзиньпин готовы объявить о запрете использования искусственного интеллекта в автономном вооружении, таком как как дроны, а также в контроле и размещении ядерных боеголовок».
Слово «запрет» вызвало удивление экспертов, поскольку нет никаких признаков того, что Китай или США согласятся на обязательное ограничение их свободы действий в сфере ИИ (например, законодательство США не позволяет президенту брать на себя такие обязательства без Конгресса). В других сообщениях просто говорилось, что «Китай стремится к расширенному диалогу по искусственному интеллекту», в то время как посол США в АТЭС Мэтт Мюррей заявил на пресс-брифинге перед саммитом, что не ожидает «соглашения» по искусственному интеллекту.
Это не просто вопрос между США и Китаем. С февраля 2023 года Вашингтон наращивал темпы в направлении добровольных международных норм, касающихся военного использования ИИ — не только автономного оружия, такого как дроны, но и различных приложений, от алгоритмов анализа разведывательных данных до логистического программного обеспечения.
В начале февраля 2023 года Пентагон провел масштабный пересмотр своей политики в отношении военного ИИ и автономных систем. В этом же месяце в Гааге посол по особым поручениям Госдепартамента по контролю над вооружениями Бонни Дженкинс представила «Политическую декларацию об ответственном военном использовании искусственного интеллекта и автономии», которая обобщила этот подход США к международному принятию. С февраля 45 других стран присоединились к США и поддержали Политическую декларацию, от основных союзников, таких как Австралия, Великобритания, Франция, Германия и Южная Корея, до таких стран как Венгрия, Ливия и Турция.
Китай не присоединился к подходу, возглавляемому США.
Усилия по созданию нового международного права зашли в тупик из-за десятилетнего тупика в Женеве, где Группа правительственных экспертов, созванная ООН, постоянно не достигает консенсуса, которого требует Женевский процесс, предоставляя каждому государству право вето.
Движение против ИИ-оружия прошло через голову Женевы в Нью-Йорк, предложив проект резолюции Генеральной Ассамблее ООН. Вместо призыва к немедленному запрету, который был бы наверняка провален, резолюция, представленная Австрией, просто «просит Генерального секретаря узнать мнение государств-членов», промышленности, научных кругов и неправительственных организаций, представить отчет и официально включить этот вопрос в повестку дня ООН.
Резолюция была принята 164 голосами против пяти, при этом США выступили за, а Россия – против. Среди восьми воздержавшихся - Китай.
Китай предпочитает работать через Группу правительственных экспертов в Женеве, где требование консенсуса дает Пекину, Москве и Вашингтону, и любому другому государству – фактическое вето.
До сих пор международное обсуждение ни к чему не обязывающей Политической декларации фактически привело к тому, что Вашингтон смягчил ее – в первую очередь, удалив отрывок, отказывающийся от контроля ИИ над ядерным оружием.
«Февральская версия включала заявление, основанное на обязательстве, которое Соединенные Штаты взяли на себя вместе с Францией и Соединенным Королевством, «сохранять человеческий контроль и участие во всех действиях, имеющих решающее значение для информирования и выполнения суверенных решений, касающихся применения ядерного оружия», — заявил Дженкинс. «В ходе наших консультаций с другими стало ясно, что, хотя многие приветствовали это заявление, связь между ИИ и ядерным оружием — это область, которая требует гораздо большего обсуждения».
Следует напомнить, что США и Китай подписали в Гааге в феврале 2023 года соглашение, одобряющее ответственное использование искусственного интеллекта в вооруженных силах, а на саммите в Блетчли-Парке, Великобритания, в начале ноября 2023 года страны были среди тех, кто согласился работать вместе, чтобы справиться с возникшей угрозой ИИ.
Накануне встречи двух мировых лидеров госсекретаря США Энтони Блинкена спросили о перспективах того, как США и Китай смогут прийти к некоторому взаимопониманию относительно сохранения ИИ в ядерном оружии.
"Я не могу вдаваться в конкретные вопросы, которые они будут обсуждать на любой такой встрече", - заявил он журналистам во время визита в Японию.
«Я могу сказать в качестве общего принципа для нас, что когда дело касается искусственного интеллекта, мы считаем, что искусственный интеллект не должен быть в курсе событий или принимать решения о том, как и когда будет использовано ядерное оружие», — добавил он.
Нет сомнения, что «за закрытыми дверьми» во время встречи Байдена и Си Цзиньпина эти вопросы обсуждались. Но, как мы знаем, никакие документы по этому вопросу по результатам обсуждения не предъявлены.
Можно также представить примерный круг вопросов, касающийся предотвращения ядерного Армагеддона, который мог обсуждаться «за закрытыми дверьми».
2. Большее количество ядерного оружия не обязательно означает большую безопасность
Бывший помощник министра обороны США Лоуренс Дж. Корб и профессор политологии Стивен Чимбала опубликовали в The National Interest статью «Ядерная стратегия «Сквозь темное стекло»» (16.11.2023):
«Комиссия Конгресса США по стратегической позиции опубликовала свой окончательный отчет в октябре 2023 года. Из-за продолжающихся войн на Ближнем Востоке и в Украине она не получила того внимания, которое должна была уделить решающей роли ядерного оружия в американской безопасности.
В докладе утверждается, что, хотя основы стратегии сдерживания США остаются прочными, применение этой стратегии должно существенно измениться, чтобы противостоять угрозам 2027-2035 годов.
Согласно докладу, международный порядок, возглавляемый США, и ценности, которые он отстаивает, «находятся под угрозой со стороны авторитарных режимов Китая и России», а риск военного конфликта с этими крупными державами вырос и «несет в себе потенциал ядерной войны».
Как утверждает Комиссия:
«Сегодня Соединенные Штаты находятся на пороге появления не одного, а двух равных ядерных противников, каждый из которых стремится изменить международный статус-кво, при необходимости силой, - ситуация, которую Соединенные Штаты не предвидели и к которой они не готовы».
Риск военного конфликта с Россией и Китаем или с ними обоими, хотя и не является неизбежным, вырос, а вместе с ним и риск применения ядерного оружия, возможно, против территории США».
Для решения этой и других прогнозируемых проблем национальной безопасности Комиссия рекомендует амбициозную программу модернизации ядерных и обычных сил, более устойчивую космическую архитектуру с наступательными и оборонительными элементами, расширение оборонно-промышленной базы США, улучшение ядерной инфраструктуры и, где соответствующих мер контроля над ядерным вооружением и/или мер по снижению ядерного риска.
Кроме того, в докладе Комиссии утверждается, что «Соединенным Штатам следует гарантировать, что они находятся на переднем крае новых технологий, связанных с безопасностью и обороной, включая анализ больших данных, квантовые вычисления и искусственный интеллект (ИИ)».
В рекомендации Комиссии включено завершение существующих планов модернизации американской стратегической ядерной триады межконтинентальных систем доставки ядерного оружия и боеголовок наземного, морского и воздушного базирования.
Эта программа более или менее соответствует консенсусу администраций Обамы, Трампа и Байдена, хотя Комиссия рекомендует возможное увеличение прогнозируемого до сих пор количества ядерных пусковых систем морского и воздушного базирования.
По мнению Комиссии, ядерная стратегия США должна основываться на шести фундаментальных принципах: (1) гарантированный второй удар; (2) гибкий ответ для достижения национальных целей; (3) целенаправленное сдерживание; (4) расширенное сдерживание и гарантии; (5) рассчитанная двусмысленность в декларативной политике; (6) хеджирование рисков.
В докладе утверждается, что гибкий ответ должен обеспечить надежный набор вариантов устойчивого реагирования для восстановления ядерного сдерживания и содействия прекращению конфликта, «убедив руководство противника, что оно серьезно просчиталось, что дальнейшее применение ядерного оружия не приведет к достижению его целей и что оно повлечет за собой затраты, которые намного превышают любые выгоды, которые он может получить в случае дальнейшей эскалации».
Хотя Комиссия включает как обычные, так и ограниченные ядерные варианты в свой рекомендуемый набор инструментов для сдерживания и обеспечения гарантий, очевидно, что она считает нынешнее нестратегическое оружие США недостаточным для возможных будущих стресс-тестов сдерживания.
С этой точки зрения, вывод Комиссии не одинок. В «Обзорах ядерной политики» (NPR) администраций Обамы, Трампа и Байдена в целом достигнуто единое мнение относительно размера и состава стратегических ядерных сил США. С другой стороны, их взгляды на маломощное или нестратегическое ядерное оружие разошлись.
Администрация Обамы преуменьшала значение нестратегического ядерного оружия.
Администрация Трампа предложила два новых вида оружия, чтобы компенсировать очевидные недостатки в гибком ядерном ответе США:
маломощную версию боеголовки W76 для баллистической ракеты ВМС Trident D-5, запускаемой с подводных лодок ( БРПЛ);
новую крылатую ракету подводного базирования, способная нести ядерное оружие (КРМБ-Н).
Администрация Байдена предпочла сохранить малодоходный D-5, но ее NPR на 2022 год исключил любые планы по разработке SLCM-N.
При оценке рекомендаций Комиссии важно учитывать точку зрения ведущих экспертов и другие факторы.
Кит Б. Пейн и Дэвид Дж. Трахтенберг, бывшие высокопоставленные чиновники министерства обороны США, отметили, что Россия и Китай продолжают создавать дополнительные нестратегические ядерные вооружения (НСЯО) и что российские запасы развернутых НСЯО могут в десять или более раз превышать количество аналогичного американского оружия. Результатом различий в НСЯО между США и Россией или Китаем могут стать пробелы в спектре сдерживания и гарантий.
По мнению Пейна и Трахтенберга, при почти полном отсутствии пропорциональных региональных ядерных возможностей США сдерживание может потерпеть неудачу, потому что Россия и Китай, по понятным причинам, задаются вопросом, готовы ли Соединенные Штаты превратить региональный конфликт в потенциально самоубийственную ядерную войну.
Марк Б. Шнайдер, высокопоставленный чиновник Пентагона и Госдепартамента США, также указывает на потенциальные уязвимости сдерживания в большем количестве российского нестратегического ядерного оружия по сравнению с тем, что имеется у американских сил:
«Существует очень большое количество потенциальных целей для боевого ядерного оружия малой мощности и с низким побочным ущербом. Если Соединенные Штаты будут стремиться ограничить конфликт, воздерживаясь от применения стратегического оружия, они явно окажутся в значительно невыгодном положении по численности нестратегических ядерных сил. Действительно, чем больше Соединенные Штаты будут стремиться ограничить ядерный конфликт, создавая противопожарную преграду между нестратегическими и стратегическими ядерными вооружениями, тем более значительным станет ядерное преимущество России».
Еще в 2019 году генерал-лейтенант Роберт П. Эшли, тогдашний глава Разведывательного управления Министерства обороны США (DIA), отметил, что Россия обладает около 2000 нестратегических ядерных боеголовок, и добавил, что ее арсенал, вероятно, увеличится в следующем десятилетии:
«Россия добавляет новые военные возможности к своим существующим запасам нестратегического ядерного оружия, в том числе того, которое может быть использовано кораблями, самолетами и сухопутными войсками. Эти ядерные боеголовки включают в себя системы театра военных действий и тактического радиуса действия, на которые Россия полагается, чтобы сдержать и нанести поражение НАТО в конфликте.
Запасы нестратегического ядерного оружия России уже велики и разнообразны, и они модернизируются с прицелом на большую точность, большую дальность действия и меньшую мощность, чтобы соответствовать их потенциальной боевой роли».
Однако генерал Эшли также отметил, что из-за отсутствия прозрачности в России и двойного характера систем доставки – включая обычное или ядерное оружие – оценки фактического количества накопленных или развернутых Россией НСЯО неточны. В докладе Исследовательской службы Конгресса США за 2020 год, который был обновлен в апреле 2022 года, неясно, почему Россия сохраняет и может расширить свои запасы нестратегического ядерного оружия.
Некоторые утверждают, что более крупный и разнообразный арсенал нестратегического ядерного оружия является компенсацией России за обычные силы, которые уступают силам США и НАТО.
Другие считают, что модернизация нестратегического ядерного оружия России способствует созданию ядерной доктрины «от эскалации к деэскалации», которая потребует более широкого спектра НСЯО для принудительных переговоров и прекращения войны на выгодных для России условиях.
Недавно опубликованный администрацией Байдена «Обзор ядерной политики» также рассматривает значение нестратегического ядерного потенциала в оборонном планировании США и их союзников. Чтобы сдержать ядерное принуждение и нападения на театре военных действий, США планируют усилить региональное сдерживание с помощью таких возможностей, как истребитель двойного назначения F-35A (DCA), оснащенный бомбой B-61-12; боеголовка W-76-2 (боевая часть баллистической ракеты малой мощности, запускаемая подводными лодками); оружие дальнего действия (LRSO).
«Эти гибкие, адаптируемые возможности являются ключом к тому, чтобы руководство России не просчиталось в отношении последствий применения ядерного оружия в любом масштабе, тем самым снижая его уверенность как в начале обычной войны против НАТО, так и в рассмотрении возможности применения нестратегического ядерного оружия в таком конфликте».
Несмотря на этот очевидный консенсус относительно необходимости усилить сдерживание США и их союзников дополнительным нестратегическим ядерным оружием, место НСЯО в российской стратегии более сложное, чем фактическое количество имеющихся видов оружия.
Как отмечает ученый и военный теоретик Дмитрий Адамский, в условиях продолжающейся войны России против Украины ее ядерная риторика является частью «коктейля междоменного принуждения», предназначенного как средство стратегического убеждения, исключающее применение ядерного оружия первым. Первому применению ядерного оружия, если оно произойдет, вероятно, предшествовала игра мускулами в форме различных «стратегических жестов» (принудительных сигналов сдерживания и принуждения) с использованием ядерных сил, чтобы сообщить о способности и решимости подняться по лестнице эскалации.
Как он объясняет:
«Эти «жесты» будут достаточно решительными, чтобы вызвать доверие, но достаточно медленными, чтобы позволить Западу обратить на них внимание, переварить информацию и соответствующим образом скорректироваться. Кремль вряд ли пропустит ступеньку эскалации, но будет продвигаться по этому этапу постепенно, чтобы добиться максимальной эффективности».
С другой стороны, некоторые эксперты справедливо предупреждают, что не каждый пробел в потенциале обязательно приводит к пробелу в сдерживании или гарантиях. Аналитик RAND Corporation Эдвард Гейст предполагает, что решимость лиц, принимающих решения в США, до или во время кризиса может быть более важной для сдерживания противников, чем количество и виды доступного оружия.
Гейст формулирует Ядерную стратегию «Сквозь тёмное стекло»:
«Большее количество ядерного оружия не обязательно означает большую безопасность, и компромисс между обычным и ядерным оружием следующего поколения почти неизбежен, если оборонные бюджеты не будут полностью открытыми».
Помимо мнений этих экспертов, следует также отметить, что в запасе прочности США имеются боеголовки переменной мощности для КРВБ (крылатых ракет воздушного базирования), КРМБ (крылатых ракет морского базирования) и БРПЛ (баллистических ракет подводного базирования). ракеты) с вариантами до пяти килотонн.
Для целей «обмена сообщениями» мощность оружия может быть менее важна, чем выбор цели для атаки. Например, демонстративное использование ядерного оружия для создания электромагнитного импульса (ЭМИ), который поджигает электронные схемы на большой территории, может быть впечатляющим, не вызывая при этом немедленных человеческих жертв или массового уничтожения имущества. Использование маломощных НСЯО в море может поставить под угрозу военные корабли и их экипажи без сопутствующего ущерба гражданскому населению или объектам на берегу.
«Обмен ядерными сообщениями» может происходить даже без фактического применения оружия:
оружие могло быть перемещено из мест хранения в мирное время в места, расположенные ближе к закрепленным за ним пусковым установкам, и способами, которые были бы явно видны разведке противника;
бомбардировщики и другие самолеты, обладающие ядерным потенциалом, могут быть приведены в повышенную боевую готовность, перемещены или отправлены в воздух по траекториям, которые указывают на растущую серьезность происходящих событий;
военные «учения» могут включать в себя более необычные действия и видимую подготовку к нападению.
Парадоксально, но сигналы о решимости использовать как обычное, так и ядерное сдерживание можно также подавать, демонстрируя очевидный стоицизм и самообладание перед лицом попыток противника «опрокинуть тележку с яблоками».
«На угрозы ядерной эскалации со стороны провоцирующей стороны можно ответить, рассматривая их как напыщенное излишество и заверяя всю аудиторию, что у Соединенных Штатов уже есть планы действий на случай непредвиденных обстоятельств почти для каждой ситуации и что они будут продолжать проводить в режиме реального времени репетиции с союзниками и партнерами будущие вызовы».
«Президент США и аппарат национальной безопасности должны, как однажды рекомендовал Джон Ф. Кеннеди , «никогда не вести переговоры из-за страха, но никогда не бояться вести переговоры».
В отчете комиссии не указаны точные количества и виды вооружений, которые потребуются Соединенным Штатам, чтобы компенсировать усиление Китая как конкурента в ядерной сфере и модернизацию ядерного арсенала России. Но очевидные затраты на модернизацию ядерных сил и инфраструктуры, включая ядерное командование, управление и связь (NC3), системы доставки, боеголовки, кибер- и космическую поддержку, а также усовершенствованную систему противоракетной и противовоздушной обороны США, а также современное гиперзвуковое наступательное оружие и другие средства Компенсация комплексной противовоздушной и противоракетной обороны противника (IAMD) должна повлечь за собой значительный шок».
«Что еще более важно, вопрос стратегии США и понимания военной стратегии России и Китая (и наоборот), в том числе в отношении ядерного сдерживания или применения, по большей части маячит на заднем плане.
Представьте себе четырехмерную шахматную игру управления восприятием, принимая во внимание следующее:
восприятие США стратегии России и Китая;
восприятие Россией и Китаем стратегии США;
восприятие Россией и Китаем стратегии США и России и Китая;
китайское восприятие стратегии США.
Каждое из этих четырех измерений взаимодействует со всеми остальными, оказывая определенное влияние и получая обратную связь.
Кроме того, будет важно знать, насколько тесно российское и китайское военно-стратегическое планирование координируется в отношении ядерного сдерживания, первого применения или первого удара».
«Лидеры Китая и России Си и Путин продемонстрировали политическую близость, и оба государства регулярно проводят совместные военные учения. Однако это не обязательно означает, что Пекин и Москва полностью прозрачны в отношении своих ядерных арсеналов или реальных военных планов. Руководство Китая и России разделяет враждебность к тому, что они считают американской глобальной гегемонией, но связь между этим и будущим планированием сил остается неопределенной».
По мнению авторов статьи, контроль над вооружениями может стать форумом для расширения консультаций между Китаем и Россией в дополнение к их ожиданиям в отношении Соединенных Штатов.
«Даже если, например, Китай нарастит свои стратегические ядерные силы максимум до 1500 оперативно развернутых боеголовок на 700 или менее межконтинентальных пусковых установках, НОАК все равно останется в пределах ограничений нового СНВ для развернутого оружия и пусковых установок, которые в настоящее время приняты Соединенными Штатами и Россией (хотя Россия временно отказалась от участия в официальных переговорах по новому СНВ, она заявила о своей готовности оставаться в рамках нового СНВ, если или до тех пор, пока не будет указано иное).
Существует понятный скептицизм по поводу того, согласится ли Китай принять участие в переговорах по контролю над стратегическими вооружениями, как они проводились в прошлом Соединенными Штатами и Россией.
Китаю придется принять недопустимую ранее степень прозрачности в отношении развернутого (и, возможно, неразвернутого) ядерного оружия и пусковых установок. Однако позиция Китая в отношении прозрачности может измениться по мере того, как число его стратегических ядерных сил увеличивается и они перемещаются в те же районы, что и США и Россия.
Даже в этом случае контроль над вооружениями будет как качественной, так и количественной задачей, предполагающей трехстороннее участие трех великих держав. Китай и Россия будут больше зависеть от ракет наземного базирования, чем Соединенные Штаты, поскольку львиная доля их вооружений размещена на подводных лодках и бомбардировщиках. Хотя и Россия, и Китай совершенствуют свои развернутые силы ПЛАРБ и бомбардировщиков, в обозримом будущем Соединенные Штаты останутся в авангарде подводных лодок с баллистическими ракетами и технологий, связанных со стратегическими бомбардировщиками».
«Дополнительные трудности с видением «сквозь темное стекло» связаны с попытками предсказать, как доминирующие технологии будущего, включая искусственный интеллект, квантовые вычисления, нанотехнологии, автономные системы вооружения, оружие направленной энергии и гиперзвук, среди прочего, повлияют на решения о планирование ядерных сил и вопрос «сколько достаточно» для сдерживания».
«Американским специалистам по оборонному планированию, в том числе тем, кто занимается принятием решений по ядерному оружию, потребуются игры и исследования, которые максимизируют неопределенность, включают сценарии с нелинейными событиями и заставляют различное стратегическое мышление вести ближний бой».
3. Как стратегия Вашингтона подпитывает растущий ядерный арсенал Пекина
Целый ряд проблем предотвращения ядерной войны США и Китая поставлен в статье Даниэля Розена и Логана Райт в FOREIGN AFFAAIRS «Неправильно понятая ядерная экспансия Китая» (13.11.2023):
«Среди множества проблем, связанных с продолжающейся военной модернизацией Китая, пожалуй, ни один не является более драматичным, чем его программа создания ядерного оружия. На протяжении десятилетий китайское правительство довольствовалось сохранением сравнительно небольших ядерных сил. Еще в 2020 году арсенал Китая мало изменился по сравнению с предыдущими десятилетиями и насчитывал около 220 единиц оружия, что составляет примерно пять-шесть процентов американских или российских запасов развернутых и резервных боеголовок.
Однако с тех пор Китай быстро расширяет и модернизирует свой арсенал. В 2020 году началось строительство трех шахтных площадок для размещения более 300 межконтинентальных баллистических ракет (МБР). Год спустя Китай успешно испытал гиперзвуковой планирующий аппарат, преодолевший 21 600 миль (34 762 км). Это испытание, вероятно, продемонстрировало способность Китая выставлять на орбиту вокруг Земли оружие, прежде чем поразить цели, известное как «система дробной орбитальной бомбардировки». Одновременно китайское правительство ускорило создание полной ядерной триады, включающей ядерное оружие наземного, морского и воздушного базирования, в том числе путем разработки новых баллистических ракет подводного и воздушного базирования. По оценкам Министерства обороны США, к 2030 году Китай, вероятно, будет иметь более 1000 действующих ядерных боеголовок — более чем в четыре раза больше, чем всего десять лет назад.
Вместо того, чтобы поддерживать силы, достаточные только для того, чтобы иметь возможность нанести ответный удар в случае нападения (политика Китая на протяжении десятилетий), многие в Соединенных Штатах теперь опасаются, что наращивание ядерного потенциала Китая также предоставит ему возможности для наступления.
В 2021 году Чарльз Ричард, тогдашний руководитель Стратегического командования США, охарактеризовал ядерную экспансию Китая как «стратегический прорыв», который предоставит ему «возможность реализовать любую правдоподобную стратегию применения ядерного оружия».
Чтобы понять причину этой трансформации, некоторые в Вашингтоне обратились к специфической природе наращивания сил. Например, министр ВВС Фрэнк Кендалл предположил, что, независимо от намерений Китая, строительство сотен шахт межконтинентальных баллистических ракет равнозначно развитию способности нанесения первого удара: обладанию достаточным количеством оружия, чтобы уничтожить ядерный арсенал противника, нанеся удар первым. Но попытка сделать вывод о мотивах только на основе возможностей может привести к ошибочным предположениям в худшем случае, особенно учитывая тенденцию проецировать стратегию США на потенциальных противников, аналитическую ловушку, известную как зеркальное отображение.
На самом деле, китайские ядерные стратеги и эксперты придерживаются иного взгляда на китайское мышление. Их работы и анализ, начиная с 2015 года, позволяют предположить, что ядерная экспансия Китая — это не изменение китайских намерений, а ответ на то, что Пекин воспринимает как угрожающие изменения в ядерной стратегии США, отражающие острую дилемму безопасности.
Китайские аналитики обеспокоены тем, что Соединенные Штаты снизили порог применения ядерного оружия (в том числе разрешили ограниченное первое применение в тайваньском конфликте) и что американские вооруженные силы приобретают новые возможности, которые могут быть использованы для уничтожения или значительного ослабления ядерных сил Китая. Таким образом, многие китайские эксперты пришли к выводу, что Китаю нужен более мощный арсенал».
Учитывая опасения Китая и США по поводу ядерных программ друг друга, расширение связей может помочь разорвать эту спираль. Основываясь на опасениях Китая, - считают авторы, - Соединённые Штаты должны понять, как изменения в их ядерном потенциале и доктрине играют решающую роль в формировании восприятия Китаем угроз и предполагаемых силовых потребностей.
«В дальнейшем Китай продолжит реагировать на действия США, которые рассматриваются как ослабление ядерного сдерживания Китая. Точно так же Пекин должен понять, что отсутствие прозрачности вокруг его быстрого ядерного расширения подпитывает худшие оценки со стороны Соединенных Штатов. Продолжающееся отсутствие прозрачности приведет к еще большей подозрительности США и будет способствовать усиливающейся гонке вооружений между двумя странами».
США вынуждают Китай принимать ответные меры по ядерному сдерживанию
Примерно с 2018 года китайские эксперты пришли к выводу, что ядерная политика Вашингтона теперь создает все больше проблем для сдерживания Китая. В частности, они обеспокоены изменениями в стратегии США, изложенными в Обзоре ядерной политики Пентагона за 2018 год. Многие китайские эксперты отмечают, что в обзоре Китай рассматривается как стратегический конкурент и что в нем приводятся доводы в пользу снижения порога применения ядерного оружия, в том числе в ответ на определенные виды неядерных атак. Они также отметили акцент в докладе на ядерном оружии малой мощности, которое, возможно, может быть использовано для принуждения Китая.
В частности, обзор 2018 года усилил опасения Китая по поводу того, что Соединенные Штаты могут применить ограниченное ядерное оружие первыми во время обычного конфликта с Китаем, скорее всего, из-за Тайваня. По словам китайского эксперта по контролю над вооружениями Ли Биня, в документе предполагается, что «Соединенные Штаты будут использовать свое ядерное оружие для ответа на неядерную китайскую агрессию».
Отставной китайский генерал Пан Чжэньцян был еще более резок: «Китай должен рассмотреть сценарий войны, при котором США могут нанести ядерный удар, возможно, в ходе конфликта из-за Тайваньского пролива», — сказал он в 2018 году. Другой эксперт из Академии Военная наука подчеркнул, что, снизив ядерный порог, Вашингтон может «способствовать эскалации конфликтов низкой интенсивности в ядерную войну».
Пекин также обеспокоен разработкой США систем наступательного и оборонительного вооружения, которые могут свести на нет ядерное сдерживание Китая. Во-первых, существовала вероятность того, что Соединенные Штаты создают новое обычное оружие, которое можно будет использовать для нападения на ядерные силы Китая. Эта стратегия известна как конвенциональное противодействие. В отличие от использования ядерного оружия для уничтожения ядерных сил противника (шаг, который почти гарантировал бы ядерный ответный удар), это оружие позволяет атакующему уничтожить ядерный арсенал противника, не пересекая ядерный порог».
«Угроза обычного нападения на арсенал Китая еще больше усиливается диапазоном систем, которые могут быть развернуты, особенно дальнобойным высокоточным ударным оружием, а также формами кибервойны и электронной войны. Как отметил один исследователь из Университета национальной обороны НОАК, растущие возможности Соединенных Штатов по противодействию обычным силам могут «побудить атакующего нанести первый удар в ситуациях, когда ядерное оружие не используется, что подрывает стратегическую стабильность».
Китай опасается, что новые системы вооружений США сведут на нет его возможности ядерного сдерживания.
В то же время китайские эксперты также обеспокоены тем, что усиленная противоракетная оборона США может подорвать давнюю стратегию Китая «гарантированного возмездия» — способность начать ядерную контратаку после первого удара противника. Хотя китайские эксперты считают нынешнюю противоракетную оборону США ограниченной, их давняя обеспокоенность по поводу этих систем усилилась за годы до того, как Пекин начал строительство новых шахтных хранилищ. Чтобы успокоить Китай (и Россию), Соединенные Штаты уже давно оправдывают противоракетную оборону тем, что она направлена на борьбу с угрозами со стороны стран-изгоев, таких как Северная Корея или Иран. Но в «Обзоре противоракетной обороны» Министерства обороны США за 2019 год содержится призыв к комплексному подходу к региональным ракетным угрозам, в том числе со стороны Китая, и говорится, что американские системы противоракетной обороны будут использоваться для противодействия любому ракетному нападению на Соединенные Штаты, включая предположительно любой китайский контрудар. По словам Ло Си, ученого Академии военных наук, Соединенные Штаты могут использовать противоракетную оборону, чтобы «уничтожить потенциал Китая для нанесения второго удара».
В совокупности эти два события позволяют предположить, что Соединенные Штаты представляют повышенную угрозу для ядерного сдерживания Китая. По сути, Соединенные Штаты могли бы использовать системы обычных вооружений (или ядерные), чтобы уничтожить большую часть небольшого ядерного арсенала Китая, а затем использовать свою противоракетную оборону, чтобы ограничить способность Китая нанести ответный удар любыми уцелевшими ракетами. Как написали в 2019 году два исследователя ВВС НОАК, такое «совместное использование стратегических наступательных и стратегических оборонительных систем даст Соединенным Штатам монопольное стратегическое преимущество».
Тем временем обеспокоенность Китая усугубилась распадом советско-американского Договора о ядерных силах средней и меньшей дальности (ДРСМД) 1987 года, который запрещал использование наземных ядерных и обычных ракетных систем малой и средней дальности. Прекращение действия договора в 2019 году, сняв ограничения на дальность действия ракет наземного базирования, побудило экспертов Национального университета оборонных технологий Китая охарактеризовать американские ракеты передового базирования как «огромную угрозу» мобильным ракетам Китая, которые, по их утверждению, уязвимы в фиксированном положении. позиции на этапе запуска. По этой причине эксперт из Китайского института современных международных отношений предупредил в том же году, что размещение США ракет средней дальности может вызвать большую напряженность в отношениях с Китаем и, возможно, даже спровоцировать «азиатско-кубинский ракетный кризис».
Наступательные возможности Китая
Чтобы внести ясность, Китай не был прозрачен в отношении целей и задач своего наращивания ядерного потенциала. Например, последний официальный документ по обороне был опубликован в 2019 году, до начала строительства новых силосных полей. Тем не менее, заявления Китая существенно отличаются от самых паникёрских интерпретаций США. Военные лидеры США утверждают, что наращивание сил Китая предоставляет ему наступательные возможности, которые делают его гораздо более угрожающим для Соединенных Штатов и создают новые проблемы для ядерной стратегии США. Но статьи китайских аналитиков, а также заявления официальных лиц Коммунистической партии, включая Си Цзиньпина, позволяют предположить, что китайские дебаты до сих пор вращались вокруг того, как лучше реализовать существующую китайскую стратегию гарантированного возмездия – убедиться, что у него достаточно ядерных сил, чтобы ответить на ядерная атака. Если эти указания верны, они предполагают, что экспансия Китая представляет собой не столь непосредственную угрозу, как может показаться, и что силовой ответ США только усугубит ненужную динамику гонки вооружений.
Прежде чем Китай начал строительство новых шахтных хранилищ, китайские стратеги также подчеркнули необходимость улучшения средств сдерживания страны, отметив, что размер ее сил всегда был относительным показателем, основанным на том, что требуется для безопасного второго удара. Например, в 2018 году два специалиста по контролю над вооружениями из Университета Цинхуа утверждали, что относительно небольшой размер существующего арсенала Китая создал новые возможности для противников «осуществлять ядерные угрозы». Эти опасения были поддержаны другими китайскими экспертами, которые утверждали, что способность Китая нанести второй удар «далеко не гарантирована».
Многие из новых возможностей, разрабатываемых Китаем, призваны повысить живучесть — способность его ядерных сил выдержать первый удар и быть в состоянии нанести ответный удар. Министерство обороны США, например, признало, что ключевой целью китайской системы дробной орбитальной бомбардировки является уклонение от американских радаров противоракетной обороны, предположительно для использования в потенциальном ответном ударе.
В Китае раздавались призывы к разработке тактического ядерного оружия
Аналогичным образом, начиная с 2018 года ученые, связанные с Инженерным университетом ракетных войск НОАК, начали публиковать статьи, в которых исследуется, как лучше защитить ракеты наземного базирования, составляющие основу сдерживания Китая. Как описано в одной из статей, повышая готовность страны к использованию ядерного оружия, силы шахтного базирования могут помочь «обеспечить эффективное сдерживание». В выпуске «Науки военной стратегии» Университета национальной обороны НОАК за 2020 год также описано, как сочетание ракет на мобильных пусковых установках, которые могут быть широко рассредоточены, с ракетами шахтного базирования может дать Китаю больше возможностей для ответного удара.
Китайские эксперты также обсудили другие пути усиления ядерного сдерживания Китая. К ним относится сокращение времени реакции — времени, которое потребуется ядерным силам Китая для реагирования на атаку. Китайские стратеги обсуждают преимущества и недостатки частичной или полной системы «запуска по предупреждению», согласно которой Пекин будет запускать свои ракеты после запуска ракет противника, но до удара и детонации. Еще один потенциальный шаг включает в себя развертывание системы противоракетной обороны для защиты китайской ядерной инфраструктуры. Китайские эксперты также обсуждают вопрос о том, стоит ли рассматривать возможность нанесения ударов по системам, поддерживающим американскую программу противоракетной обороны, таким как американские спутники раннего предупреждения, несмотря на вероятность того, что такой шаг может оказаться крайне дестабилизирующим.
Конечно, возможно, что целью китайской ядерной экспансии и модернизации является создание «ядерного щита», который позволит проводить обычные наступательные операции против Тайваня. С этой точки зрения, обладая мощными средствами сдерживания, Китай может инициировать или эскалировать обычный конфликт против Тайваня, одновременно сдерживая ядерное принуждение США или ограниченные ядерные удары, тем самым увеличивая шансы на победу Пекина.
В Китае также звучали призывы к разработке тактического ядерного оружия. Нарушая прежнее табу, некоторые видные эксперты публично предположили, что Китаю, возможно, придется добавить тактическое ядерное оружие в свой арсенал, чтобы сдержать ограниченное применение США ядерного оружия первыми. Если опасения Китая по поводу ядерной стратегии США продолжат расти, Пекин может принять эту точку зрения, поскольку высокоточная ракета ТВД DF-26 станет вероятным средством доставки боеголовки меньшей мощности. Но большинство китайских экспертов-ядерщиков, судя по всему, выступают против этого оружия, и никакие данные из открытых источников не свидетельствуют о каких-либо планах его применения.
Замедление новой гонки вооружений
Ядерная экспансия Китая явно была вызвана растущим чувством уязвимости и незащищенности перед лицом развивающихся возможностей США. Но более крупный и разнообразный китайский арсенал также предложит Пекину больше возможностей, помимо ответного удара. Предположим, например, что Китай разрабатывает ядерное оружие малой мощности, чтобы сдержать его ограниченное применение со стороны США. Тогда у китайских лидеров может возникнуть непреодолимое искушение использовать такое оружие для принуждения во время тайваньского кризиса. Будущая траектория ядерной стратегии Китая неопределенна, и она может сместиться в более наступательное направление.
Более того, даже если общая стратегия Китая по-прежнему будет сосредоточена на сдерживании первого удара, а не на его угрозе, некоторые из его новых систем подорвут геополитическую стабильность. Пожалуй, наиболее примечательно то, что если Китай примет позицию «запуск по предупреждению», риски во время кризиса значительно возрастут. Ограниченный опыт Китая в использовании ядерных сил, находящихся в состоянии боевой готовности, еще больше увеличивает вероятность аварий или просчетов.
Хотя прорыв в области контроля над вооружениями между Вашингтоном и Пекином крайне маловероятен, оба могут предпринять шаги, чтобы предотвратить дальнейшую эскалацию.
Для Китая большая прозрачность в отношении его ядерной политики и обоснования ее наращивания могла бы помочь смягчить некоторые из худших предположений, которых придерживаются американские стратеги.
Для оборонных стратегов в Вашингтоне понимание того, как ядерная политика Соединенных Штатов и усилия по противоракетной обороне формируют восприятие китайской угрозы, может помочь им разработать ядерную политику, которую Пекин будет рассматривать как менее провокационную и, следовательно, с меньшей вероятностью требующую ответа.
К сожалению, общее американо-китайское соперничество и растущая напряженность вокруг Тайваня позволяют предположить, что этих целей будет трудно достичь. Действительно, ядерная экспансия Китая, скорее всего, будет лишь усиливать эту напряженность, чем вести к какой-либо разрядке. Хотя китайские лидеры могут рассматривать свои усилия по ядерной модернизации как оборонительные, политики и стратеги в Вашингтоне призывают к решительному ответу.
Принимая во внимание Китай, в октябре 2023 года двухпартийная Комиссия по стратегической политике рекомендовала различные изменения в ядерных силах США, такие как подготовка к загрузке боеголовок, которые в настоящее время находятся в резерве, на существующие средства доставки, расширение количества и типов систем доставки, а также развертывание больше систем ТВД в Азиатско-Тихоокеанский регион.
Аналогично, двухпартийная группа экспертов, созданная Ливерморской национальной лабораторией имени Лоуренса, недавно рекомендовала Соединенным Штатам «спланировать и подготовиться к развертыванию дополнительных боеголовок и бомб».
Такие шаги почти наверняка только усилят стремление Китая расширить свой ядерный арсенал. Пекин мог бы еще больше увеличить свои запасы ядерного оружия, развернуть новые системы доставки и разработать ядерную боеголовку малой мощности — все эти шаги, которые Соединенные Штаты сочли бы угрожающими.
Таким образом, реакция США на недавние планы Китая, которые сами по себе находятся под сильным влиянием изменений в ядерной стратегии США, может ускорить то, что превратилось в опасный цикл действий-реакций, и потенциально спровоцировать крупную гонку ядерных вооружений.
***
Перечисленные проблемы касаются ядерного сдерживания двух стран.
Но мировая ситуация складывается так, что ядерная войн может возникнуть помимо воли США и Китая.
Представим, что «Хезболла» своими сотнями тысяч ракет ударит по Израилю в ответ на его бомбардировки и в Газе, и в Ливане. А Иран поддержит эту атаку своим гиперзвуковым оружием.
Израиль в ответ может нанести ядерный удар по Ирану.
Дальнейший сценарий может поломать все наработанные планы.
Поэтому, с большой долей вероятности можно предположить, что «за закрытыми дверьми» во время встречи Байдена и Си Цзиньпина решался вопрос сдерживания Ирана и его прокси – армии «Хезболлы» с помощью Китая, с которым у Ирана сложились практически союзнические отношения.
