Ткётся – красиво и ажурно – грустный белый стих, играя элегической мелодией увядания: столь характерной темой века серебра:
Без меня растают льдины
На озере,
Без меня расцветет в парке
Черемуха,
Без меня прорвется лазурь
Сквозь облако,
Забелеют звезды ветрениц
Под деревьями…
Голос Веры Аренс красив и трагичен: он вибрирует, передавая натянутые волокна переживаний и ощущений, он стремится к звездности: к осознанию высшего, бездны над нами…
Была близка к акмеистам: вещь называла конкретно, не используя символистского арсенала понятий; ей посвящал стихи Н. Гумилёв…
Рисуются точные картины: и, читая, чувствуешь, как сердце замирает от нежности: ко всему живому, столь богато в обрамление пышных прилагательных представленному Аренс:
Клейкие весною ранние листочки.
Неба в белых тучах ярка синева,
Крокусы, фиалки — первые цветочки,
Тонки виноградных листьев кружева.
Ветер мягкий, теплый, легкокрылый, нежный,
И душистый иней персиков в цвету.
Звоны с колоколен. Блеск вершины снежной,
И размахи крыльев чайки налету.
Она переводила Бодлера, Гейне: причём переводы её из классика-немца редактировал Блок.
Социальность специфически вливалась в её поэзию: стихотворение 1914 года мешает лирику и острую боль… за умирающих в обширных пределах Первой мировой:
Нет, милый, алых лент мне в косу не дари.
Теперь не до того и ленты цвета крови…
Мне сердце ранит боль, что там богатыри
Легли в бою костьми и бой начнется новый.
Но – Аренс видела мир красивым: несмотря ни на что.
Красивым, исполненным того, что стоит воспеть, отметив характерные и неповторимые черты каждого феномена, и она воспевала его: многоракурсно, иногда используя сыто-нарциссические интонации, игривые, но и философичные:
Я погружаюсь в море лени,
Я влюблена в свои черты,
В свои улыбки и движенья,
О радость бренной красоты!
И переливается наследие её красивыми каменьями самоцветов-слов.
