Олег МАТВЕЙЧЕВ. Информационные войны XXI века. "Мягкая сила" против атомной бомбы. — М.: Книжный мир, 2016. — 352 с., 2000 экз.
Термин "информационная война", впервые использованный американским военным экспертом Томасом Роной в 1976 г. в отчёте для компании "Боинг" "Системы оружия и информационная война" и ставший сверхпопулярным со второй половины 90-х годов ХХ века, по сути своей далеко не нов. Ещё Сунь-цзы в классическом "Искусстве войны" (а это III век до н. э.) отмечал: "Война — это путь обмана <…> если ты и можешь что-нибудь, показывай противнику, будто не можешь; если ты и пользуешься чем-нибудь, показывай ему, будто ты этим не пользуешься… Разлагайте всё хорошее, что имеется в стране вашего противника; вовлекайте его видных в преступные предприятия; подрывайте их престиж и выставляйте в нужный момент на позор; используйте сотрудничество с самыми подлыми и гнусными людьми; разжигайте ссоры и столкновения среди граждан вражеской страны; подстрекайте молодёжь против стариков; мешайте всеми средствами деятельности правительства; сковывайте волю воинов противника бессмысленными песнями и музыкой; обесценивайте все традиции и богов ваших врагов… будьте щедры на предложения и подарки для покупки сведений и сообщников…"
Разумеется, "плотность" информационных потоков в те далёкие времена была на порядки ниже, чем сегодня, в век глобальных масс-медиа, а следовательно — и судьбы государств решались чаще всего на поле боя, а не за мониторами персональных компьютеров, но даже до наступления эры интернета Советский Союз, вторая сверхдержава мира, обладавшая полным военным паритетом со своим главным, как утверждалось, стратегическим противником, США — рухнул практически без единого выстрела. И случилось это ещё на нашей памяти, всего четверть века назад. В 1995 году Билл Клинтон докладывал американским генералам: "Используя промахи советской дипломатии, чрезвычайную самонадеянность Горбачёва и его окружения, в том числе и тех, кто откровенно занял проамериканскую позицию, мы добились того, что собирался сделать президент Трумэн с Советами посредством атомной бомбы. Правда, с одним существенным отличием — мы получили сырьевой придаток, а не разрушенное атомом государство… Расшатав идеологические основы СССР, мы сумели бескровно вывести из войны за мировое господство государство, составляющее основную конкуренцию Америке". Сказано это было уже после того, как 30 августа в районе Владивостока было замкнуто первое кольцо всемирной оптиковолоконной сети, что, собственно, и можно считать точкой отсчёта для нынешней "эпохи глобализации" и, соответственно, для "информационных войн XXI века", "анатомию" и "физиологию" которых взялся исследовать автор данной книги.
Результат "на выходе" получился чрезвычайно интересный и уж, как минимум, заслуживающий внимания. Характерно, что Олег Матвейчев напрямую увязывает геополитические процессы с биологическими характеристиками населения метарегионов нашей планеты — так сказать, дополняя геополитику "биополитикой". Гаплогруппы человеческих хромосом и митохондрий позволяют ему говорить о возможности политического союза России с Индией и Латинской Америкой, который будет уравновешивать Китай, в этом отношении от данного "треугольника" значительно отличающийся. Спорным представляется и тезис о том, что "всякая война сама по себе, по своей сущности и своим целям является… информационной войной", поскольку "воздействие, которое хочет оказать горячая война (война чего-то хочет? типичная "подмена субъекта". — А.М.), настоящая война (ещё одна "проговорка" насчёт войны "настоящей" и "не настоящей". — А.М.), на человека, на государство, на страну, — это воздействие, прежде всего, на волю и на сознание стороны, с которой (видимо, против которой? — А.М.) воюют".
Что же это за абстрактное "воздействие" на волю и сознание противника? И почему для автора "страшнее кошки зверя нет", то есть любая война оказывается "информационной"? Видимо, причиной тому принципиальное неразличение войны деформационной (той самой, "настоящей", "горячей" и т.д.), где звенят мечи, гремят пушки, летят ракеты, где объектом военного воздействия становятся человеческие плоть и кровь, а также военная техника, заводы, поля и дороги противника; войны информационной, направленной на "впечатывание" в поведение противостоящей системы иных законов бытия, предписанных победившей стороной; и войны трансформационной, изменяющей системные ценности и смыслы недавнего противника.
До середины XIX века военные действия шли на суше и на море. С созданием самолётов прежние навыки войны во многом утратили своё значение. Точно так же с созданием межконтинентальных ракет "господство в воздухе" перестало быть главным приоритетом. В данной аналогии "приращения пространств войны" "обычным" войнам соответствует земноводная стихия, "информационным" — воздушная, а космос "звёздных войн" сопряжён с войной трансформационной, о которой некогда говорил апостол Павел: "Брань наша не против плоти и крови". И он, сам некогда претерпевший чудесное превращение из фарисея и гонителя христиан Савла, хорошо знал, о чём говорил.
А нынешняя Украина, пример которой неоднократно приводит на страницах своей книги Олег Матвейчев, — это пример уже не "чисто" информационной войны (которая велась со второй половины XIX века под лозунгом "Почему Украина — не Россия"), но войны трансформационной, направленной уже на "тотальный конфликт" "незалежных" против "москалей", независимо от их биологических, культурно-исторических и прочих связей. У операторов этой войны — уже наработанные технологии, чуть ли не с XIV века обкатанные на противостоянии православных сербов и хорватов-католиков, чьи языки ещё ближе друг к другу, чем русский и украинский.
