Эрнест СУЛТАНОВ. Записки оккупанта. Роман. — М.: Амфора, 2014, 308 с., 2000 экз.
КОНЕЧНО, можно, собрав воедино свои заметки о городах, футбольных стадионах и праздниках, присыпать всё это размышлениями о "менеджменте в стиле дуче", отправить в издательскую печь и на выходе назвать романом, пиццей, поп-артом, винегретом, коллажем или даже рагу, только на этот раз не ирландским, а итальянским, — неважно.
И если бы ингридиенты этого творческого акта были сомнительного качества, то и общее впечатление от него оставалось бы вполне определенным. Но в том-то и дело, что "по отдельности" автор всё делает практически на высшем уровне — это публицистика, вполне сопоставимая с работами Цецилии Кин или расследованиями Роберто Савьяно (см. "Завтра", 2010, № 28).
"В условиях победившего маркетинга идеология оказывается не более, чем рекламной акцией… Простота, с которой реализуются процессы объединения в рамках правоцентристских и левоцентристских партий, является показателем деидеологизации политической борьбы… Потомки "коммунистов" и "фашистов", в лучшем случае, становятся частью франчайзинговых сетей партий "Народ свободы" и Демократической партии… избиратель вынужден делать выбор между двумя брендами колы, поскольку, кроме газировки, ничего другого нет…"
"Рекламные проспекты и календарики ["Северной Лиги"] перед выборами разносят по домам те самые бангладешцы и пакистанцы, которых Лига призывает отправить домой…"
"Регулярные армии содержать, с точки зрения бизнеса, было невыгодно, а потому использовались специальные военные отряды — кондотьеры, нанимавшиеся под конкретные рейдерские или антирейдерские проекты. Временный (на несколько лет) договор об оказании услуг военного характера назывался "кондотта". По этому договору конкретный топ-менеджер — кондотьер — обязывался за вознаграждение предоставить на проект команду управленцев и рядовых сотрудников — рыцарей и пехотинцев. Переходы кондотьеров из одной компании-города в другую, в том числе и соперничающую, были нормальным явлением. Точно так же Папская область переманивала венецианских государственных деятелей, предоставляя им кардинальские должности, генуэзские картографы работали в Венеции, а морских капитанов тогдашние "хэдхантеры" переманивали из одной страны в другую (достаточно вспомнить генуэзца Христофора Колумба)…"
"Италия — страна ремесленников, многие из которых, благодаря послевоенной реконструкции, превратились в промышленников и фабрикантов. Немало представителей новой экономической знати начали свой подъем с присвоения чужой собственности в конце войны — мародерства…"
"Средневековые войны между городами и регионами продолжаются на подиумах, в бутиках и ресторанах: Bvlgari, Fendi представляют Рим, Prada, Ferre — Милан, Testoni — Болонью, Ferragamo, Gucci — Тоскану, D&G родом из Сицилии, а Versace — из Кампании…"
"Капитализм в американском стиле полноценно высадился только в Милане. В то же время во всей остальной Италии фактически сохранился корпоративный уклад, будь то масонские ложи, профсоюзы или мафии…"
Полагаю, цитат достаточно. И в количественном, и в качественном отношении. Остается лишь понять, с чем, собственно, мы имеем дело. Почему это "роман", почему "Записки оккупанта".
Не претендуя на то, чтобы представлять истину в последней инстанции, позволю себе лишь высказать некоторое предположение.
Автора этой книги по каким-то причинам не оставляет равнодушным идеология "корпоративного государства", исторически привязанная не только и даже не столько к фашистской Италии, сколько в целом к традиции европейской "аристократической" мысли и альтернативная "демократическим ценностям", тем более — в их современном тоталитарно-либеральном формате. В то же время он прекрасно знает и понимает, насколько сегодня такое отношение далеко от западного "мэйнстрима" и к каким последствиям подобная дистанция может привести. Наконец, он прекрасно знает и понимает, что "корпоративный" идеологический тренд на том же Западе стремительно набирает силу, и уже в обозримой перспективе может стать этим самым "мэйнстримом".
И выход из этой "бифуркации" найден — под видом художественной фикции, поп-арт-романа, который ни в коей мере не может рассматриваться как серьёзная работа по интересующей проблематике, всё-таки "застолбить" за собой это перспективное "поле" в медиа-пространстве.
И если это так, то Эрнеста Султанова можно поздравить — его идея полностью осуществилась. А читателям предстоит какое-то время ожидания — чтобы автор позволил себе "мессидж" уже не в столь зашифрованно-элитарном, а в более доступном для массового восприятия, конвенциональном формате.
