Вероника КУНГУРЦЕВА. Дроздово поле, или Ваня Житный на войне. — М.: Ad Marginem, 2011, 432 с., 3000 экз.
Это уже третья книга Вероники Кунгурцевой, посвященная приключениям придуманного ею (или увиденного в иной реальности) героя — русского мальчика Вани Житного. Предыдущие две: «Похождения Вани Житного, или Волшебный мел» и «Ведогони, или Новые похождения Вани Житного», — получили, как говорится, «широкую популярность в узких кругах», поскольку до тиражей «Гарри Поттера» лучшей, пожалуй, на сегодня писательницы в жанре «русского фэнтэзи» очень далеко. Не говоря уже об экранизациях...
Никите Михалкову, чем снимать похожие на издевательство кинопритчи о Великой Отечественной войне, обратиться бы к трилогии про Ваню Житного. Ну, ладно, Михалков — это слишком высоко, но и режиссёры рангом пониже все слишком «ленивы и нелюбопытны». Хотя, если Вероника Кунгурцева, в конце концов, станет лауреатом какой-нибудь крупной литературной премии, ситуация, возможно, изменится — сняли ведь ленты по книгам Виктора Пелевина, да и канувший в отечественном кинопрокате «Суперменеджер, или Мотыга судьбы» по сценарию Дмитрия Симонова — тоже был вполне годным фильмом.
Как сказала сама Кунгурцева в интервью журналу «Афиша», эта книга должна стать последней в серии: «Я и третью-то не хотела писать, но сын настоял: отправь, говорит, их в Косово! Я долго противилась, поскольку в 99-м году Ване, выходит, уже 15 лет, это совсем взрослый человек, то есть, тут надо писать совершенно по-другому и лексику использовать иную, может быть, более изощренную. Кроме того, нужно описывать войну — а это, как известно, не женское дело... Но потом подумала-подумала — и всё же отправила героев в Югославию! Ну а военный консультант у меня под боком: муж служил в Афганистане...»
Конечно, жесткая хронологическая привязка событий, описываемых в книгах Кунгурцевой, — провальный с точки зрения литературного маркетинга ход. Потому что теперь, получается, главному герою должно быть уже под тридцать, и никакой «целевой аудитории» ему больше не видать, как собственных ушей...
Но ведь и замысел у писательницы был вовсе не коммерческий. Ваня Житный у нее сражается не против какого-то абстрактного и метафизического зла, а против вполне конкретных носителей вполне конкретных интересов, которые ради них готовы идти на всё, использовать любые методы и средства (помните, «у Великобритании нет постоянных союзников и врагов, у неё есть постоянные интересы»?). Впрочем, и чеченские террористы в «Ведогонях», и боевики-шиптары в «Дроздовом поле» описаны в том же былинно-сказочном ключе, в котором описывались змеи горынычи и «злые татаровья» в русском фольклоре: «А шиптары переговариваются меж собой, усмехаются: дескать, безоружные сербы-то! дескать, еще шпионов поймали, далеко-то не ушли с беглецами... Ну, устроим, мол, сегодня развлеченьице: сдерём с живых кожу ведь! А кое-кого, мол, четвертуем, распилим на части, на чурочки!»
Конечно, в сказке всё кончается хорошо, не там и не так, как в жизни. Но жизнь, в отличие от сказки, не кончается, и «сказка — ложь, да в ней намёк, добрым молодцам урок», как написал однажды и навсегда Пушкин. Все три книги Вероники Кунгурцевой лежат в русле лучших традиций отечественной литературы — большая редкость сегодня, а её обращение к славянской мифологии и традиционным нравственным ценностям вряд ли будет по душе «сильным мира сего». Но даже им не обойти законы жизни и смерти: пока они лезут в гору, готовы сметать всё и вся на своём пути, и только достигнув вершины, обнаруживают, что их со всех сторон давят и сталкивают вниз другие. Тогда-то и начинают недавние воры-разбойники голосить о добре и справедливости, а то и пытаться даже замолить, загладить прежние грехи, чтобы хоть под горку доехать спокойно и гладко, а там... Лучше даже не думать, что воздастся каждому по вере и по делам его — именно так, а не по вере отдельно и по делам отдельно...
Вот ставшая богатой эмигранткой из России, женой нефтедолларового миллионера, красавица-мать Вани, Валентина, приехала забирать своего некогда брошенного ею ради сладкой жизни сына, соблазнять его замками, яхтами и девочками. И ведь почти соблазнила, но «мальчик ступил в снеговое оконце, обернулся на настоящее и охолонул: а бабушка?! Как же он так — даже не попрощавшись... Да и разве в силах он её оставить — единственную, которая пожалела его, воспитала, научила, чему могла?! А теперь Василиса Гордеевна „шпионов“ каких-то боится, сдала совсем, состарилась... И он её — такую — бросит, поедет в чужие тёплые страны?! За каким лешим?!»
Кстати, не леший, а домовик Шишок, лишенный было тела, после всех приключений на Балканах решил вернуться в подпол «телесность доращивать», а заодно и книгу написать: «Повесть о настоящей стране».
«— Это... про Сербию?! Про наше путешествие?!
— Не-ет, это научный труд, экономический, про прихватизацию. По мотивам „Повести о настоящем человеке“. Содержание: Стагнация. Гангрена. Ползание... Экономический подъём на протезы после ампутации ног. Уроки танцев. Возвращение сверхдержавы за штурвал мировой истории. Утёртые носы янки. Их выпоротые задницы. Вот так!
— Ну и ну! — мальчик только головой качал. — Это же экономическое чудо! Ты думаешь, такое возможно?.. По-моему, это чистая утопия...
— Знаешь, что я тебе скажу, хозяин: ежели не написать — то ничего и не будет, а вот как я напишу об этом — так по моему слову всё и совершится».
Собственно говоря, о том и речь.
