28 сентября 2023 года президент Национального исследовательского центра «Курчатовский институт» Михаил Ковальчук, выступая по случаю Дня работника атомной промышленности, призвал скорректировать политику России в области ядерного сдерживания. Это вызвано тем, что действия Запада становятся всё более агрессивными по отношению к России. В США напрямую обсуждаются варианты ядерной войны с нашей странной и нашими союзниками – КНР и КНДР.
Это подтверждается опубликованным 28 сентября 2023 года на сайте RAND докладом «Качество предшествует количеству. Решение о том, чего и сколько будет достаточно для ядерных сил США» (автор – доктор философии и истории Эдвард Гейст):
«Исторически Соединенные Штаты стремились поддерживать количественный паритет в стратегических ядерных силах с Советским Союзом, а затем с Россией, предполагая, что другие возможные противники с гораздо меньшими ядерными арсеналами, такие как КНР, могут рассматриваться как менее включенные случаи. Продолжающиеся усилия Пекина по наращиванию своего ядерного арсенала ставят под сомнение этот проверенный временем подход к определению численности ядерных сил США, но формула замены не очевидна - не в последнюю очередь потому, что наращивание ядерного потенциала Китая является лишь одним из нескольких новых вызовов, с которыми сталкивается Китай.
Неожиданно быстрое развитие Северной Кореей современного ядерного потенциала и угрозы применения ядерного оружия со стороны России в контексте ее военного конфликта с в Украиной поднимают вопрос о том, как Соединенным Штатам следует подготовиться к возможности того, что противник сделает ставку на своего рода ограниченную ядерную атаку.
Аналитики и ученые расходятся во мнениях относительно того, что следует делать в ответ на продолжающееся наращивание ядерного потенциала КНР. Исследовательская группа, собранная Ливерморской национальной лабораторией Лоуренса и состоящая из влиятельных архитекторов прошлой ядерной политики США, работавших как в республиканской, так и в демократической администрациях, пришла к выводу, что, хотя «не очевидно, что рост нацеливаемых ядерных сил Китая автоматически приводит к соразмерному росту численности ядерных сил США».
Академики Кейр Либер и Дэрил Пресс отметили в статье, опубликованной в апреле 2023 года, что «если Соединенные Штаты сохранят свой нынешний подход к планированию ядерных сил. Рост арсенала Китая, вероятно, вынудит Соединенные Штаты значительно увеличить свой собственный арсенал». Но поскольку можно было ожидать, что такое увеличение будет способствовать растущей гонке вооружений с Москвой и Пекином, Либер и Пресс предложили, чтобы Соединённые Штаты изменили свою ядерную стратегию, чтобы сократить количество ядерного оружия, необходимого для сдерживания, и повысить гарантии, ослабив запрет, который запрещает ядерное оружие.
Более того, события, связанные с Россией и Северной Кореей могут вызывать даже большую тревогу, чем рост стратегического ядерного арсенала Китая.
По России:
решение России приостановить свое участие в новом Договоре СНВ 2010 года (Договор между Соединенными Штатами Америки и Российской Федерацией о мерах по дальнейшему сокращению и ограничению стратегических наступательных вооружений);
стремление создать экзотические системы доставки ядерного оружия, такие как ядерные торпеды большой дальности и крылатые ракеты;
все более тревожная риторика российских комментаторов об использовании ядерного оружия в контексте продолжающегося конфликта на Украине позволяет предположить.
Эти факторы говорят о том, что ядерный арсенал Москвы может создать гораздо более серьезные проблемы для интересов США в будущем, чем в недавнем прошлом.
Северная Корея:
хотя размер ядерного арсенала Северной Кореи остается очень скромным по стандартам США, России или КНР, сложность северокорейских ядерных боеголовок и ракет развивалась гораздо быстрее, чем ожидало большинство аналитиков десять лет назад;
Пхеньян располагает современными возможностями, такими как термоядерное оружие и мобильные межконтинентальные баллистические ракеты (МБР), которые представляют собой все более реальную угрозу для территории США.
Чтобы эффективно планировать неопределенное будущее, Соединенным Штатам нужна методология определения того, нужно ли им расширять свой ядерный арсенал, и если да, то какие дополнительные возможности и возможности потребуются. Независимо от того, как Соединенные Штаты отреагируют на складывающуюся стратегическую обстановку, необходимо выполнить два условия:
во-первых, потенциальные противники должны понимать, что у США «достаточно» ядерного оружия, чтобы их сдерживать;
во-вторых, принимающие решения противники должны понимать, что официальные лица США считают, что у Соединенных Штатов «достаточно» сил, чтобы решимость Вашингтона не пошатнулась перед лицом провокаций или принуждения.
Именно этим качествам должен соответствовать ядерный арсенал США, независимо от того, сколько ядерных вооружений у США имеется.
Анализ показывает, что выполнение обоих условий может оказаться возможным без необходимости значительного наращивания ядерных сил США. Также может оказаться, что дополнительное оружие или возможности будут необходимы для формирования взглядов противника. Но простое увеличение размера ядерного арсенала США не может гарантировать выполнение обоих условий: сдерживание сложно, потому что оно зависит от восприятия и решимости, а не просто от чистых цифр».
В этой перспективе в докладе анализируются некоторые аспекты, связанные с выполнением двух условий в количественных и качественных характеристиках ядерных сил США в складывающейся стратегической среде.
Из-за слияния новых вызовов со стороны Китая, России и Северной Кореи серьезный пересмотр политики и предположений планирования ядерных сил США может стать неизбежным. Эта переоценка может определить, что для удовлетворения своих будущих потребностей в безопасности Соединенным Штатам необходимо больше или другое ядерное оружие по сравнению с тем, которое предусмотрено в текущей программе модернизации ядерных сил, но они также могут обнаружить, что в настоящее время запланированные силы будут более чем достаточный.
Опираясь как на исторические примеры, так и на абстрактный стратегический анализ, в докладе представляются альтернативные сценарии, которые помогут проиллюстрировать, как большее число людей может способствовать решению стратегических проблем, с которыми сталкиваются Соединенные Штаты. Вместо того, чтобы предполагать правдоподобное будущее, эти сценарии исключают многие стратегические проблемы, с которыми сталкиваются Соединенные Штаты, чтобы пролить свет на то, как эти проблемы налагают трудные компромиссы на лиц, принимающих решения, и какое более многочисленное или более мощное ядерное оружие могло бы способствовать решению этих проблем. Данная «перспектива» завершается некоторыми предварительными предложениями о том, как официальные лица США могли бы разработать методологию определения размеров ядерных сил США перед лицом многочисленных потенциальных противников, обладающих ядерным оружием.
Узнайте, сколько и чего достаточно
С начала 1990-х годов каждая президентская администрация выпускала «Обзор ядерной политики» (NPR), в котором формулируется их политика в области ядерного оружия. Наряду с другими ключевыми документами, такими как Обзор противоракетной обороны и Стратегия национальной обороны, NPR описывает, как правительство США стремится использовать свой ядерный арсенал для достижения своих целей по сдерживанию агрессии противника, одновременно заверяя союзников и партнеров в том, что Соединенные Штаты будет соблюдать свои гарантии безопасности и смягчать последствия, если сдерживание потерпит неудачу. Администрация Байдена включила свой обзор NPR и противоракетной обороны в свою стратегию национальной обороны, выпустив все три из них как единый документ в октябре 2022 года.
Несмотря на идеологические и политические разногласия между администрациями Обамы, Трампа и Байдена, NPR 2010, 2018 и 2022 годов в основном согласны в предположениях политики США в области ядерного оружия, особенно в вопросе размера и состава стратегических ядерных сил США.
NPR администрации Обамы 2010 года предусматривал программу ядерной модернизации, которая охватывала бы все три компонента ядерной «триады» (бомбардировщики, межконтинентальные баллистические ракеты наземного базирования и подводные лодки-ракетоносцы). Размер этих новых сил будет соответствовать новому договору о контроле над вооружениями по СНВ, подписанному с Россией в 2010 году, который ограничивает Россию и США 1550 подотчетными по договору стратегическими боеголовками и в общей сложности 700 развернутыми ракетами и бомбардировщиками для каждой страны. Запас дополнительных боеголовок, которые можно будет загрузить на баллистические ракеты и бомбардировщики, обеспечит защиту от неожиданных угроз безопасности или технических проблем, от которых страдает какая-то часть ядерной триады.
Каждая администрация реализовывала план по разработке и внедрению новых бомбардировщиков дальнего действия, способных нести ядерное оружие; МБР; и подводные лодки-ракетоносцы для замены устаревших платформ, унаследованных от холодной войны. Несмотря на предположения, что администрация Байдена может попытаться сократить масштабы программы ядерной модернизации, отложив или отменяя замену одной или нескольких ветвей Триады, NPR 2022 года в конечном итоге продолжил то, что стало устоявшимся двухпартийным консенсусом.
Самая разительная разница между НПР 2010, 2018 и 2022 годов заключается в их отношении к ядерному оружию малой мощности или субстратному ядерному оружию.
Новый Договор о СНВ не ограничивает такие вооружения, а с прекращением действия Договора о ядерных силах средней и меньшей дальности, подписанного между Советским Союзом и Соединенными Штатами в 1987 году, больше не существует никаких международных соглашений, контролирующих их.
Хотя Соединенные Штаты сняли с вооружения большую часть своего субстратного ядерного оружия после Холодной войны, согласно докладу NPR 2022 года, «Россия имеет активные арсеналы, насчитывающие до 2000 нестратегических ядерных боеголовок».
NPR администрации Обамы преуменьшил значение субстратного оружия, но NPR администрации Трампа объявил о программах внедрения двух новых видов оружия, чтобы компенсировать предполагаемые преимущества России в нестратегическом ядерном оружии: маломощную версию боеголовки W76, разработанную для баллистической ракеты ВМС США D5, запускаемой с подводных лодок, и новую крылатую ракету подводного базирования, способная нести ядерное оружие (КРМБ-Н).
Администрация Байдена решила сохранить маломощные ракеты D5, которые уже были развернуты в небольшом количестве во время президентства Трампа, но в NPR 2022 года опущены планы по разработке SLCM-N.
Решение администрации Байдена отменить SLCM-N оказалось весьма спорным: критики утверждали, что эта система или что-то в этом роде имеет важное значение для сдерживания и обеспечения гарантий, учитывая агрессию Москвы на Украине и наращивание ядерного потенциала Китая. Не последним среди этих критиков был адмирал Чарльз Ричард, в то время глава Стратегического командования США (STRATCOM). Адмирал Ричард заявил в письме Конгрессу в апреле 2022 года, что «текущая ситуация на Украине и ядерная траектория Китая убеждают меня в существовании пробела в сдерживании и гарантиях». Глава STRATCOM призвал, «чтобы восполнить этот пробел, необходим маломощный, небаллистический потенциал сдерживания и реагирования без видимой генерации, чтобы обеспечить постоянный, живучий региональный потенциал для сдерживания противников, заверения союзников, обеспечения гибкости вариантов, а также дополнения существующих возможностей».
Исследовательская группа Ливерморской национальной лаборатории имени Лоуренса согласилась с этим, предупредив, что сегодняшние ядерные силы США, по их мнению, лишь незначительно достаточны для удовлетворения новых требований. Их основным недостатком является отсутствие достаточных ограниченных вариантов ядерного реагирования для сдерживания и реагирования на ограниченную ядерную эскалацию противника в региональных войнах.
В отчете группы предлагалось использовать SLCM-N в качестве одного из целого ряда технических вариантов, позволяющих сделать расширенное сдерживание более надежным.
Когда пробелы в потенциале, такие как отсутствие у США КРМБ-Н по сравнению со значительными запасами такого оружия у России, приводят к пробелам в сдерживании или гарантиях, которые могут поставить под угрозу национальную безопасность США?
Не каждый пробел в возможностях, похоже, приводит к пробелам в сдерживании или гарантиях. У Соединенных Штатов нет ничего похожего на трансокеанскую торпеду с ядерной установкой или крылатую ракету наземного базирования с ядерной установкой, о которых президент России Владимир Путин объявил в своей речи 4 марта 2018 года, но ни американская общественность, ни союзники США, похоже, не воспринимают что Соединенным Штатам необходимо компенсировать преимущество Москвы в этих системах путем разработки собственных аналогов.
Не каждый пробел в сдерживании или гарантиях можно устранить путем приобретения большего или более совершенного ядерного оружия. Если лидеры противника насмехаются над решимостью лиц, принимающих решения в США, даже огромные преимущества США в количестве и качестве ядерного оружия Соединенных Штатов не смогут остановить этих лидеров. Преувеличенная риторика о мнимых ядерных преимуществах противника может значительно повысить опасность такого исхода. Как заметил Роберт Джервис в начале 1980-х годов, когда некоторые утверждали, что преимущество Советского Союза в тяжелых межконтинентальных баллистических ракетах поставило Соединенные Штаты в невыгодное положение «разницы в бросовом весе».
Десятилетия спустя рассекреченные советские и американские архивные документы показали не только то, что предполагаемое советское стратегическое преимущество в межконтинентальных баллистических ракетах было иллюзорным, но и то, что в действительности Соединенные Штаты обладали преимуществами, которые сильно пугали советских лидеров. Не последним из этих преимуществ было огромное преимущество США в противолодочной войне, что серьезно ставило под угрозу выживаемость морской части ядерной триады Советского Союза.
Один из способов выяснить, в какой степени дополнительное ядерное оружие могло бы помочь решить стратегические дилеммы, с которыми сталкиваются Соединенные Штаты, — это представить, каким был бы мир, если бы Соединенные Штаты имели все возможности, которые они хотели. Какие проблемы остались бы, если бы у Соединенных Штатов были боеголовки, возможности и платформы, способные противостоять любому из их потенциальных противников? В таком мире не может существовать так называемого разрыва в потенциале, который благоприятствует другим державам, таким как нынешнее лидерство России в нестратегическом ядерном оружии. Даже существенные преимущества США в численности и возможностях не могут гарантировать, что потенциальные противники обязательно будут удержаны от угрозы или участия в ограниченной ядерной атаке.
Возможность ограниченных ядерных ударов является одной из самых неприятных проблем ядерной стратегии. Соединенным Штатам необходимо убедить потенциального противника, такого как Северная Корея, Китай или Россия, в том, что ограниченная ядерная атака или ее угроза не достигнет своих целей или приведет к последствиям, которые поставят атакующего в худшее положение, чем раньше.
Возможные меры реагирования на угрозу или фактическое ограниченное использование ядерного оружия можно сгруппировать в четыре основные категории, которые подробно описаны в последующих разделах. Эти четыре подхода не являются взаимоисключающими. Их лучше всего использовать в сочетании как часть сбалансированной стратегии. Но их нельзя комбинировать произвольным образом: в неправильно разработанной стратегии противодействия угрозе или фактическому ограниченному ядерному нападению различные подходы могут подорвать доверие друг к другу. Дополнительные ядерные возможности могут стать необходимыми средствами достижения желаемой синергии, но неправильные инвестиции могут также усугубить потенциально катастрофические противоречия.
Подход 1: Угроза эскалации полномасштабной ядерной войны
Один из способов удержать противников от ограниченного использования ядерного оружия — убедить их в том, что эскалацию невозможно контролировать, поэтому ограниченная ядерная война может быстро перерасти в тотальный обмен ядерными ударами. Преимущество этого подхода состоит в том, что он прост и устрашает, но он также страдает от проблем с доверием. Противник может прийти к выводу, что было бы иррационально вести ядерную войну, которая положит конец цивилизации, в ответ на атаку, в которой было задействовано только одно или несколько ядерных боеголовок.
Классическим решением проблемы обеспечения достоверности тотального возмездия является знаменитая концепция Томаса Шеллинга об «угрозе, которая оставляет что-то на волю случая». Как объяснил Шеллинг в своей книге «Стратегия конфликта» 1960 года: «Ключ к этим угрозам заключается в том, что, хотя их можно или нельзя осуществить, если сторона, которой угрожают, не подчинится, окончательное решение не находится полностью под контролем угрожающего». Как отметил Шеллинг, ядерные державы могли бы предпринять шаги, чтобы подорвать свою способность контролировать эскалацию, например, предварительно делегировать полномочия по использованию тактического ядерного оружия боевым командирам, и дать своим противникам понять, что национальные лидеры не смогут предотвратить чрезмерное возмездие, даже если бы они этого захотели.
Риск такого рода «угрозы, которая оставляет что-то на волю случая» заключается в том, что она оставляет все на волю случая, создавая реальную возможность того, что случайность или просчет могут привести к апокалипсису, которого никто не хотел. Чтобы сделать угрозу более реальной, ядерным государствам придется отказаться от большего контроля и сделать свою стратегию более опасной. Даже в конце 1950-х годов теоретики стратегии признавали, что увеличение угрозы — например, за счет накопления более разрушительного оружия в больших количествах — не может сделать действия по устранению этой большей угрозы путем использования этого оружия эффективным средством сдерживания. Во всяком случае, такого рода угроза чрезмерного убийства со временем стала только менее убедительной.
Подход 2: ответные меры
Распространено мнение, что адекватным ответом на ограниченное использование ядерного оружия будет ответ Соединенных Штатов эквивалентным собственным ядерным применением. Соразмерное возмездие может сигнализировать о том, что мошенничество будет наказано, но что человек достаточно разумен и справедлив, чтобы не нападать, если его не спровоцировать. Интуитивная привлекательность такого ответа подтверждается теорией игр и компьютерным моделированием.
Несмотря на свою здравую привлекательность, реализация стратегии «возмездия в натуральной форме» вовсе не является простой задачей, когда кто-то пытается применить ее в реальном мире. Что представляет собой соразмерное возмездие за конкретную ядерную атаку? Например, является ли более важным, чтобы при нападении использовалось оружие со схожими характеристиками – например, с точки зрения взрывной мощности или выбора платформы доставки – или чтобы цели были эквивалентными? Возможно, потребуется не только согласовать оружие и цель, но и откалибровать величину ущерба, нанесенного в ответной атаке, чтобы она точно соответствовала ущербу, нанесенному первоначальным ударом, что может оказаться трудным или невозможным. И даже если лица, принимающие решения в США, сделают все возможное, чтобы выбрать комбинацию оружия и целей, которую, по их мнению, противник сочтет пропорциональной, противник, несмотря ни на что, может охарактеризовать ответный удар как акт эскалации. Действительно, у противников есть стимулы действовать так, как будто они интерпретируют ответные меры США как несоразмерные, даже если они не воспринимают их как таковые.
Подход 3: повысить ставку
Другая стратегия реагирования на угрозы или реальные провокации, встречающиеся как в теории, так и на практике, заключается в постоянном наращивании уверенности в том, что такие действия произведут на противника впечатление, что у него больше решимости. Предполагаемое существование игроков, придерживающихся этой стратегии, было важным предположением в теоретико-игровом анализе ограниченного использования ядерного оружия Роберта Пауэлла (в его статье 1989 года «Ядерное сдерживание и стратегия ограниченного возмездия»), в котором рациональные игроки пытались убедить своих соперников капитулировать, убеждая этих соперников в том, что они готовы подняться по лестнице эскалации, игнорируя при этом риски, связанные с этим.
Концепцию «эскалационного доминирования» автора книги «О термоядерной войне» Германа Кана можно охарактеризовать как более сложный и тонкий вариант той же самой идеи. В этой концепции цель состоит в том, чтобы сделать угрозы эскалации в ответ на провокацию противника правдоподобными, создавая в сознании противников, принимающих решения, впечатление, что лидеры США верят, что они могут одержать победу на более высоких уровнях конфликта. Кан подчеркнул, что восприятие и решимость так же важны для доминирования в эскалации, как и технические возможности. «Одной из переменных, влияющих на доминирование эскалации, — объяснил он, — является относительный страх каждой стороны перед извержением, означающим начало полномасштабной термоядерной войны». Та сторона, которая меньше всего потеряет в результате взрыва или меньше всего боится взрыва, автоматически получит элемент эскалационного доминирования». Кан предположил, что ядерные державы могли бы попытаться убедить своих противников в том, что они верят в то, что обладают «надежным потенциалом первого удара» и могут одержать победу в тотальной ядерной войне.
Преимущество этих стратегий «повышения ставок» заключается в том, что они убедительно сигнализируют о решимости разумным противникам.
Теоретико-игровой анализ Пауэлла показал, что игроки с большей готовностью к эскалации должны одержать победу над более осторожными и рациональными противниками. Эти стратегии могут также предложить преимущества для повышения доверия к расширенному сдерживанию. Но они также сопряжены с большими рисками и проблемами с доверием. Эта стратегия работает только в том случае, если решимость противника колеблется.
Если обе стороны попытаются обогнать друг друга, конечным результатом станет полная катастрофа.
Похоже, что эскалация доминирования, которую отстаивает Кан, потребует не только паритета с вооружением противника, но и существенного превосходства, которое, вероятно, будет экономически недоступно или выйдет за рамки возможностей доступных технологий. Даже если у вас есть все необходимые силы, остается проблема убедить противников и союзников в своей решимости до того, как начнется конфликт. Как можно доказать соперникам и партнерам, что его решимость не поколеблется, пока она не будет проверена? Дополнительные возможности могут предоставить больше способов сигнализировать о решимости, но не могут компенсировать решимость, которой на самом деле нет.
Подход 4: Оставайтесь на курсе
Реагирование на ограниченное ядерное применение противника путем сопоставления его с аналогичной атакой или эскалацией конфликта до более высокого уровня — не единственные варианты. Всегда существует возможность ответить меньшей контратакой или даже вообще не нанести ответный удар. Если все сделано правильно, такая реакция может продемонстрировать волю, а не сигнализировать о слабости. Как размышлял Шеллинг в своей книге «Оружие и влияние» 1966 года, «нелегко определить подходящую стратегию проявления решимости, твердости, выносливости, презрения и праведности. Хладнокровное принятие боли может быть столь же впечатляющим, как и хладнокровное ее причинение».
Одним из способов реализации этой стратегии Соединенными Штатами на практике может стать ответный удар на ограниченную ядерную атаку с использованием обычных средств. Сообщается, что эта возможность исследовалась в ходе военной игры Совета национальной безопасности 2016 года, в которой изучались возможные ответы на российскую ядерную атаку малой мощности в контексте конфликта в Восточной Европе между странами Организации Североатлантического договора (НАТО) и Россией. Участники игры пришли к выводу, что до тех пор, пока НАТО сохраняет свои конвенциональные военные преимущества и ядерный ответ США не улучшит скорость или вероятность победы НАТО, тогда было бы предпочтительнее продолжать операции с использованием обычных вооружений против России и сохранять моральный дух. вместо того, чтобы ответить ядерным ударом.
Как и в случае с повышением ставок, цель стратегии «держаться курса» — убедить противника в своей решимости, хотя средства достижения этой цели обратные. Стратегия имеет несколько очень привлекательных особенностей. Кажется, это совместимо с желанием уменьшить зависимость от ядерного оружия и может даже обесценить варианты использования ядерного оружия противником за счет создания более мощных обычных сил, которые могли бы продолжать сражаться после ограниченного ядерного удара. Этот подход также является легко доступным вариантом по умолчанию, который может не потребовать инвестиций в дорогостоящий новый военный потенциал. Но, как и в случае с тремя другими подходами, стратегия «держаться курса» страдает от проблем с доверием. Как противники и союзники должны отличать бездействие от нерешительности или слабости? Один из способов прояснить разницу — попытаться обеспечить эффективное проведение обычных военных операций даже после ограниченной ядерной атаки противника. Но это легче сказать, чем сделать. Если ограниченный ядерный удар уничтожит важнейшие средства обеспечения текущих операций с использованием обычных вооружений, то продолжение этих операций может оказаться невозможным. Существенные инвестиции в повышение устойчивости обычных вооружений к ограниченному ядерному нападению могут оказаться необходимыми для укрепления доверия к этому подходу со стороны противников и союзников.
Ни один из четырех подходов не обеспечивает комплексного решения проблемы сдерживания или реагирования на угрозу или фактическое ограниченное ядерное применение противника. У каждого из них есть проблемы с доверием и реализацией, но эти проблемы различаются как по степени, так и по виду в зависимости от четырех подходов. На практике невозможно избежать пересечения четырех концепций — например, любая форма ядерного возмездия (подходы 2 и 3) неизбежно влечет за собой некоторую возможность неконтролируемой эскалации (подход 1).
Поэтому лучше всего планировать сочетание четырех стратегий, сигнализируя различным заинтересованным сторонам, что разные подходы будут использоваться по-разному в разных обстоятельствах. Объединение стратегий было сутью политики «гибкого реагирования», принятой НАТО для сдерживания Варшавского договора в Европе во время холодной войны. Союзники по НАТО разошлись во мнениях относительно того, какую из четырех стратегий они предпочитают для ответа на советское нападение, поэтому они разделили разницу, чтобы сделать разные угрозы правдоподобными для разных аудиторий в разное время. Однако тот факт, что четыре подхода могут и должны применяться в сочетании, не означает, что их можно комбинировать произвольно. Также возможно объединить четыре подхода таким образом, чтобы каждая стратегия подрывала другие, а не усиливала их сильные стороны.
Сегодня невозможно использовать четыре подхода в той же комбинации, как это сделали США и их союзники по НАТО против Варшавского договора. В частности, сегодня гораздо труднее сделать угрозу неконтролируемой тотальной эскалации правдоподобной, чем это было в Центральной Европе во время холодной войны, поскольку советская ядерная стратегия и доктрина сыграли ключевую роль в обеспечении достоверности этой угрозы. Соединенные Штаты и НАТО разместили ядерное оружие на поле боя и на театре военных действий в Западной Германии, чтобы гарантировать, что вторжение Варшавского договора быстро встретит сопротивление с применением ядерного оружия. Доктрина НАТО призывала в случае необходимости первым применить это субстратное ядерное оружие, чтобы помешать советскому наступлению.
Однако официальная советская военная доктрина 1960-х и 1970-х годов отвергала возможность контролируемой, ограниченной ядерной войны, утверждая вместо этого, что «любой вооруженный конфликт неизбежно перерастет в общую ядерную войну, если в этот конфликт будут втянуты ядерные державы».
Советские стратеги обещали, что ядерная война в Европе «немедленно перенесется на территорию Соединенных Штатов Америки».
В этом военном конфликте будет использовано все вооружение — межконтинентальные баллистические ракеты, ракеты с подводных лодок и другие стратегические вооружения».
Если Советы сдержат свое слово, ограниченное использование ядерного оружия в Европе послужит запалом, который разожжет глобальную термоядерную войну. Напротив, постсоветская российская и современная китайская ядерная стратегия не предполагает такого рода обязательств по автоматической эскалации, в результате чего угрозы, которые оставляют что-то на волю случая, сегодня гораздо труднее сделать заслуживающими доверия, чем полвека назад.
То, как дополнительные возможности, такие как крылатая ракета морского базирования КРМБ-Н, повлияют на способность США реагировать на возможную или фактическую ограниченную ядерную атаку, будет зависеть от того, как эти возможности сформировали эти положительные и отрицательные взаимодействия между четырьмя подходами. Распространенным аргументом в пользу КРМБ-Н является то, что Россия имеет значительные запасы аналогичного оружия, такого как КРМБ «Калибр», способная нести ядерное оружие.
Многие комментаторы предполагают сценарий, в котором Россия использует одно или несколько из этих видов оружия для проведения демонстрационного ядерного выстрела или ограниченной атаки, мотивируя это тем, что российские лидеры будут чувствовать, что Россия будет в относительной безопасности от возмездия США и НАТО, поскольку у Соединенных Штатов нет аналогичного оружия, с помощью которого можно нанести ответный удар. Они вполне правдоподобно утверждают, что угроза тотальной войны (подход 1) не будет достаточно убедительной, чтобы сдержать российских политиков, принимающих решения, и эти комментаторы ожидают, что лидеры США будут воздерживаться от ответного удара с использованием непропорционально большего ядерного оружия или большего количества ядерного оружия ( подход 3) из-за страха риска эскалации. Поэтому они приходят к выводу, что некая «пропорциональная» ядерная атака с использованием оружия, аналогичного тому, которое использовалось при первоначальном ударе (подход 2), является единственным жизнеспособным подходом. Такой потенциал, как КРМБ-Н, может облегчить реализацию стратегии «ответного ответа в натуральной форме».
Хотя эта аргументация внутренне последовательна, она не учитывает степень, в которой простое введение дополнительных возможностей не может преодолеть все препятствия на пути стратегии «ответного ответа в натуральной форме». Основная проблема заключается в том, что подходящей цели для ответного удара может не существовать, или лидеры США могут не захотеть нанести ответный удар по аналогичной цели по этическим или другим причинам. Например, если первоначальное нападение привело к гибели многих мирных жителей, официальные лица США, возможно, не захотят запятнать себя совершением аналогичного деяния. В качестве альтернативы может случиться так, что нападение на эквивалентную цель подвергнет союзников и партнеров неприемлемому риску.
Географическая тирания остается острой проблемой в современной стратегической среде, как и в прошлые века. В отличие от Советского Союза, у которого было множество социалистических государств-сателлитов, располагавших частью его военной инфраструктуры, КНР, Россия и Северная Корея в основном являются странами, не имеющими друзей, чьи значительные военные активы в основном базируются на их родине. Соединенные Штаты и НАТО, напротив, имеют множество объектов, способствующих укреплению их обычной военной мощи, которые расположены за пределами территорий ядерных держав. Эти военные объекты могут стать целями для ограниченного ядерного удара. Атакующий может рассуждать, что Соединенные Штаты не будут принимать ответных мер против аналогичной цели, расположенной на родине атакующего, потому что удар по стране может привести к слишком эскалации.
Эта дилемма возникла в очередной версии игры Совета национальной безопасности 2016 года, состоявшейся через несколько месяцев после ранее упомянутой игры. В этой игре игроки пришли к выводу, что ограниченное применение ядерного оружия со стороны России требует ядерного ответа со стороны США из-за предполагаемых рисков для доверия к Вашингтону со стороны его иностранных партнеров.
Но, опасаясь, что возмездие против российского анклава Калининград спровоцирует нападение России на территорию США и что нападение российских войск на территорию НАТО приведет к гибели мирных граждан - союзников, игроки «решили нанести несколько ядерных боеголовок по бывшей советской республике Беларусь, хотя в этой игре не сыграла никакой роли ни во вторжении России в Прибалтику, ни в ядерном ударе».
Дополнительные ядерные возможности, такие как КРМБ-Н, не могут сделать стратегию «ответного ответа в натуральной форме» жизнеспособной в отсутствие соответствующих целей для нанесения ударов.
Такие возможности, как КРМБ-Н, могут подорвать стратегию повышения ставок, сделав перспективу непреднамеренной эскалации полномасштабной войны менее правдоподобной. Если у Соединенных Штатов мало или вообще нет подходящего оружия для пропорционального возмездия ограниченному ядерному применению, лидерам противника придется столкнуться с возможностью того, что их американские коллеги почувствуют себя настолько вынужденными организовать ядерный ответ на ограниченное ядерное нападение, что в качестве ответного удара они применяют непропорционально большое (то есть стратегическое) ядерное оружие. Лидеры противника могут вполне обоснованно прийти к выводу, что такое непропорциональное возмездие маловероятно, но им придется учитывать больший ущерб, который оно может нанести, и большие связанные с этим риски эскалации. Их мышление может быть следующим: «Если я использую ядерное оружие малой мощности, то единственные два варианта, которые, по мнению лидеров США, у них есть, — это выглядеть слабыми и не реагировать, или нанести ответный удар с использованием стратегического ядерного оружия, потому что это все, что у них есть. Есть вероятность, что они выберут последнее. Даже если это маловероятно, это может быть настолько опасно для меня, что мне не следует рисковать».
Имея дополнительное ядерное оружие меньшей мощности, лидеры противника могут прийти к выводу, что, хотя ядерный ответный удар США более вероятен, предсказуемые последствия этого возмездия, вероятно, будут для них более управляемыми. В зависимости от расчета риска противника, он мог бы с большей вероятностью, а не с меньшей, сделать ставку на ограниченное использование ядерного оружия, если бы Соединенные Штаты имели в своем распоряжении больше возможностей, таких как КРМБ-Н. Теперь мышление руководства противника может измениться на следующее: «Если я применю ядерное оружие малой мощности, Соединенные Штаты почти наверняка применят аналогичное оружие малой мощности в качестве ответного удара. Я готов принять последствия ядерных ударов малой мощности, поэтому у меня возникает искушение попытаться нанести ограниченный ядерный удар, чтобы нейтрализовать военные преимущества США в обычных вооружениях».
Наконец, в зависимости от их характеристик, дополнительные ядерные потенциалы могут подорвать стратегию демонстрации решимости путем принятия боли или лишить США возможностей.
Во время конфронтации с другой ядерной державой лица, принимающие решения в США, могут счесть необходимым максимизировать вероятность того, что противник сможет отличить неядерные атаки от ядерных, чтобы снизить риск эскалации. Если Соединенные Штаты введут в свой арсенал ядерное оружие, которое будет похоже на их обычное оружие, тогда президент США может почувствовать себя обязанным не использовать это обычное оружие из опасения, что оно будет неверно истолковано как ядерная атака. Президент США мог бы рассуждать так: «Я бы хотел использовать неядерные КРМБ «Томагавк» для атаки целей противника, но для радаров противника эти ракеты и КРМБ-Н выглядят одинаково. Поскольку противник пригрозил немедленно нанести ответный удар, если обнаружит продолжающуюся ядерную атаку США, я не могу рисковать, используя «Томагавки».
Эта проблема становится особенно острой в контексте стратегии убеждения противника в своей решимости путем продолжения обычных операций после ограниченного ядерного нападения. Если имеющиеся у противника индикаторы продолжающейся кампании обычных ударов и ограниченного ядерного возмездия одинаковы, то как противник сможет заметить разницу?
Как показывают эти примеры, дополнительные ядерные возможности могут помочь удержать противников от угрозы или фактического ограниченного применения ядерного оружия и могут быть необходимы, но они не являются панацеей и иногда могут иметь неприятные последствия. Ошибочно полагать, что дополнительные ядерные возможности могут заменить решимость или что они обязательно изменят восприятие противника, сделав ограниченное использование ядерного оружия менее привлекательным для противника. Плохо адаптированные комбинации возможностей и мощностей могут противоречить целям и подорвать баланс стратегии противодействия ограниченному использованию ядерного оружия противником. Установление такого баланса тем более важно – и более сложно – во все более многополярной стратегической среде.
Как меняется многополярность? Насколько достаточно?
В августе 2022 года командующий СТРАТКОМ адмирал Чарльз Ричард объявил, что «глобальная безопасность сегодня представляет собой трехстороннюю ядерную реальность», и признал, что он «не уверен, как выглядит стратегическая стабильность в трехстороннем мире». Ричард сравнил возникающую ядерную конкуренцию с печально известной непредсказуемой задачей трех тел в физике. В сентябре 2022 года Ричард предупредил, что «Россия и Китай могут перейти к любому уровню насилия, который они выберут, в любой сфере, используя любой инструмент силы во всем мире».
В 2023 году в исследовании было проведено более оптимистичное различие между «возникшей проблемой двух почти равных», возникающей из-за установления новых шахтных межконтинентальных баллистических ракет Китая, и «возникшей проблемой двух равных», которая может материализоваться, если Пекин продолжит наращивать свои ядерные силы после силосы завершены.
Эти формулировки одновременно преувеличивают и преуменьшают текущие и возникающие проблемы, стоящие перед Соединенными Штатами на ядерной арене. Во-первых, несмотря на впечатляющий продолжающийся рост ядерного арсенала КНР, в настоящее время великодушно предоставить КНР статус равного или даже близкого к равному с Соединенными Штатами и Россией в этой области. В последнем докладе Министерства обороны США о военной мощи Китая говорится, что «оперативный запас ядерных боеголовок Китая превысил 400». Эта цифра аналогична оценкам из открытых источников размера китайского ядерного арсенала, сделанным 20 лет назад, однако этот анализ не заставил кого-либо приписать Пекину ядерный статус, близкий к равному. Даже если лидеры КНР стремятся к полному паритету ядерных возможностей с Вашингтоном и Москвой, они могут столкнуться с непредвиденными препятствиями, которые замедлят темпы их продолжающегося наращивания. Соединенным Штатам не следует предоставлять КНР статус равного ядерного партнера, которого ей еще предстоит заслужить.
Но проблемы, стоящие перед Соединенными Штатами и их союзниками, также хуже, чем предполагает формулировка «триполярности» или «трех тел», поскольку США и КНР также запутались в других ядерных диадах. В отличие от сравнительно простого мира холодной войны, в котором все ядерные державы, за исключением Советского Союза, воспринимали советский режим как своего главного противника, сегодня существует больше ядерных держав и дополнительных диад, которые косвенно взаимодействуют друг с другом.
К примеру, КНР ведет активный территориальный спор с Индией, а Нью-Дели постепенно совершенствует свой ядерный арсенал. Эта ядерная диада КНР-Индия косвенно влияет на ядерные отношения США-КНР: ресурсы, которые КНР выделяет на противостояние с Индией, могут быть недоступны для конкуренции с Соединенными Штатами, или Индия может почувствовать необходимость увеличить свой собственный ядерный арсенал, чтобы избежать неприемлемое преимущество КНР в ядерном оружии, побуждающее КНР еще больше ускорить расширение своих ядерных сил. В некоторых случаях неясно, существуют ли вообще враждебные ядерные отношения между двумя государствами. Например, воспринимают ли Россия и КНР по-прежнему друг друга как возможных противников в обмене ядерными ударами, учитывая растущую безопасность и экономическое сотрудничество в последние годы?
В частности, превращение Северной Кореи в своего рода ядерного «супер-изгоя» создает серьезные проблемы, которые могут качественно отличаться от тех, которые вызваны наращиванием КНР своего ядерного арсенала. Хотя ядерный арсенал Корейской Народно-Демократической Республики (КНДР) по-прежнему невелик, технологическая сложность боеголовок и ракет Пхеньяна улучшалась гораздо быстрее, чем ожидало большинство аналитиков, учитывая бедность и изоляцию Северной Кореи. Испытание Северной Кореей твердотопливной мобильной межконтинентальной баллистической ракеты обещает сделать ядерное оружие этой страны гораздо более реальной угрозой для территории США.
Ключевое различие между, по сути, двусторонним ядерным порядком времен Холодной войны и формирующейся многополярной ядерной средой заключается в том, что потенциальным противникам необходимо учитывать, как эти многочисленные диады влияют на процесс принятия решений их соперников. Приведем конкретный пример: как лидеры России, КНР и Северной Кореи воспринимают перспективу того, что у Соединенных Штатов может не хватить ядерного оружия, чтобы одновременно атаковать как российские, так и будущие расширенные ядерные стратегические силы КНР? Вполне возможно, что ни один из этих чиновников не осознает, что им может сойти с рук провокационное поведение, чего они не могли сделать раньше, потому что таким образом на ядерный арсенал США оказывается перекрестное давление. Но особенно если официальные лица США заявят, что у них «недостаточно» для гарантий и сдерживания, лидеры противника могут почувствовать, что у них есть выгодное преимущество в решимости.
Один из способов понять, как растущая ядерная многополярность усложняет стратегические дилеммы, с которыми сталкиваются Соединенные Штаты, — это представить, каким был бы мир, если бы этой многополярности не существовало. Что изменилось бы, если бы Соединенные Штаты могли сосредоточить все свое внимание и стратегические ресурсы на каждом из потенциальных противников, а не делить их между Россией, КНР и Северной Кореей? Например, предположим, что в каждом случае две другие страны претерпели внезапные изменения в правительственной философии, присоединились к Договору о запрещении ядерного оружия 2017 года и уничтожили свои ядерные арсеналы, оставив Соединенным Штатам только один ядерный арсенал. потенциальный противник. Такой сценарий вовсе не реалистичен, но он показателен как мысленный эксперимент.
Сценарий только для России
Сценарий, ориентированный только на Россию, знаком, потому что, по сути, это возвращение к знакомому миру холодной войны. Более того, поскольку программа модернизации ядерных сил, которую Соединенные Штаты реализуют со времен администрации Обамы, была разработана на основе предположения, что Россия останется единственным равным ядерным противником, Соединенным Штатам потребуется немного адаптаций, чтобы оптимизировать свои ядерные ресурсы, чтобы противостоять ядерным ресурсам Москвы.
Примечательно также, что ресурсы, высвобожденные благодаря отсутствию необходимости беспокоиться о потенциальном ядерном конфликте с КНР и Северной Кореей, похоже, недостаточны для фундаментального изменения стратегических отношений между Соединенными Штатами и Россией. Ядерный арсенал Москвы достаточно велик и совершенен, поэтому у Соединенных Штатов мало надежды на обеспечение всеобъемлющего доминирования или первенства над ним.
Китайская Народная Республика – единственный сценарий
В мире, в котором Россия больше не является потенциальным ядерным противником, а Китай наращивает свой ядерный арсенал до полного паритета с Соединенными Штатами, Вашингтон, возможно, захочет иметь совсем другой состав ядерных сил, чем тот, который он имеет сейчас. Существующие ядерные силы США были созданы для нападения на Советский Союз, а крупные их части могут быть нацелены на Китай либо неэффективно, либо вообще не атаковать. Например, в этом сценарии американские ракетные подводные лодки, базирующиеся в Атлантическом океане, могут оказаться излишними. Американские межконтинентальные баллистические силы шахтного базирования были предназначены для нанесения ударов по целям на территории Советского Союза. Шахты, оптимизированные для угрозы целям КНР, могут быть расположены в разных местах, чтобы максимально использовать доступную дальность действия ракет. В зависимости от развития целевой системы КНР американские аналитики могут обнаружить, что относительные пропорции ядерной триады США выиграют от корректировки (например, за счет покупки большего количества подводных лодок и меньшего количества межконтинентальных баллистических ракет или наоборот).
Будут ли стратегические отношения между Соединенными Штатами и КНР существенно отличаться в этом сценарии, ориентированном только на КНР, от того, как они есть на самом деле, будет зависеть от эволюции стратегических ядерных сил Пекина. Если наращивание ядерного потенциала КНР потерпит неудачу, оставив ее с тем арсеналом, которым она обладает в 2023 году, то Соединенные Штаты могут сохранить некоторую надежду на достижение эскалационного доминирования или первенства над КНР, особенно с учетом того, что Вашингтон может сосредоточить свой бюджет и институциональное внимание. по этой цели.
Но по мере того, как КНР наращивает свой ядерный арсенал, размещает на вооружении более устойчивые стратегические ядерные платформы и, возможно, меняет свою боевую готовность, перспектива того, что Соединенные Штаты смогут избежать взаимной уязвимости, становится все более отдаленной. Как только Пекин достигнет достаточной доли ядерного паритета с Соединенными Штатами, вариант «только КНР» станет аналогичен случаю «только России».
Северная Корея – единственный сценарий
Сценарий, ориентированный только на Северную Корею, напротив, гораздо более показателен, поскольку он показывает, что подготовка к потенциальному конфликту с Северной Кореей не является менее важным примером сдерживания ядерного партнера. В NPR 2022 года недвусмысленно говорится, что «любая ядерная атака Северной Кореи против США или их союзников и партнеров неприемлема и приведет к концу этого режима. Не существует сценария, при котором режим Кима мог бы применить ядерное оружие и выжить». Южная Корея также планирует устранить руководство Северной Кореи обычными средствами после применения ядерного оружия КНДР. Эта политика явных угроз северокорейскому руководству направлена на то, чтобы удержать Пхеньян от применения ядерного оружия первым, но она может создать серьезные препятствия для контроля над эскалацией, когда конфликт уже начался. Эта политика также устраняет стимулы к сдержанности, если правители Северной Кореи поймут, что их режим в любом случае, скорее всего, рухнет, что вполне вероятно, учитывая скромную экономику страны и слабость обычных вооруженных сил. Поскольку потеря власти в любом случае почти наверняка закончится смертью, лидеры Северной Кореи могут понять, что им нечего терять, используя все доступное им оружие, чтобы попытаться запугать своих противников и заставить их принять их дальнейшее правление над Северной Кореей. Предполагается не то, что Кимы каким-то образом иррациональны или сумасшедшие, а то, что они сталкиваются с рациональными стимулами, которые могут сделать их неуправляемыми в сценарии, при котором их режим рушится.
Угроза ударов по лидерам Северной Кореи только усугубляет риск случайного или несанкционированного применения ядерного оружия, поскольку оставляет им мало причин проявлять сдержанность в конфликте. Чтобы сделать стратегию контрлидерства заслуживающей доверия, Соединенным Штатам необходимо иметь возможность лишить северокорейский режим его оружия, одновременно нацеливаясь на его правителей. Несмотря на то, что ядерный арсенал Северной Кореи относительно невелик с точки зрения общего количества оружия, обнаружение и уничтожение этого оружия до того, как оно сможет быть использовано, представляет собой чрезвычайно сложную задачу и может потребовать от Соединенных Штатов расходования большого количества военных ресурсов.
Более того, что бы ни делали Соединенные Штаты, оно должно быть совместимо с планами Южной Кореи по возможному конфликту с Северной Кореей и с опасениями других региональных союзников, таких как Япония. Планы контрсиловых и контрлидерских атак на Северную Корею могут быть лучшим доступным средством удержания Пхеньяна от первого применения ядерного оружия, но они также сопряжены с соответствующими рисками непреднамеренной эскалации. Например, эти планы стимулируют КНДР внедрять «более делегированные процедуры C2 [командования и контроля] для преодоления уязвимостей и тем самым увеличивать риск случайного или несанкционированного использования ядерного оружия. Угроза ударов по лидерам Северной Кореи только усугубляет эти риски, поскольку оставляет им мало причин проявлять сдержанность в конфликте».
Чтобы оптимизировать арсенал США для противодействия разоружающим ударам по КНДР и ударам по ее правителям, Соединенным Штатам, скорее всего, понадобится совсем другой ядерный арсенал, чем тот, который они приобрели для сдерживания России и Китая. Соединенные Штаты также могут разработать совершенно другие вспомогательные возможности, такие как барражирующие боеприпасы, предназначенные для поражения ракетных пусковых установок или перехватчиков на разгонной фазе, которые будут недостаточно эффективны против российских или китайских сил из-за их более передовых технологий и более благоприятного географического положения. Чтобы держать северокорейских лидеров под угрозой личного уничтожения, Соединенные Штаты могут попытаться разработать специальное ядерное оружие для уничтожения бункеров, адаптированное к геологии КНДР. В действительности, конкурирующие приоритеты и опасения по поводу стратегической стабильности с Россией и Китаем отговаривают Соединенные Штаты от акцентирования внимания на этих возможностях в своих оборонных закупках.
Соединенные Штаты сталкиваются со значительным перекрестным давлением из-за многополярной стратегической среды. В результате этого давления Соединенные Штаты не могут проектировать и эксплуатировать свои стратегические ядерные силы так, чтобы они были оптимальными против всех потенциальных противников. Из-за ограниченности ресурсов достижение эффективного баланса между этими конкурирующими потребностями становится еще более важным.
«Двойное зеркало»
Окончательным фактором, определяющим, есть ли у США «достаточно» для сдерживания, является не количество и типы ядерного оружия, а восприятие его потенциальных противников. Их лидеры должны понимать, что у Соединенных Штатов есть «достаточно», чтобы их сдерживать, как бы они ни определяли это «достаточно», и они также должны понимать, что официальные лица США считают, что у них есть «достаточно», чтобы не потерять решимость и не поддаться шантажу или принуждению. в условиях кризиса.
При оценке того, достаточен ли ядерный потенциал США, необходимо учитывать, как противники воспринимают, что ядерные третьи стороны влияют на решимость США. Например, могут ли российские лидеры осознать, что Соединенные Штаты воздержатся от ответа на провокацию, потому что они ожидают, что лидеры США будут бояться расходовать слишком много ресурсов в американо-российском конфликте, опасаясь, что это может ослабить и Соединенные Штаты?
Чтобы определить, как создать достаточные и экономичные ядерные силы США, необходимо разработать методологию, позволяющую перевести имеющуюся информацию о восприятии противниками ядерного потенциала США в качественные и количественные критерии, которые можно использовать для принятия решений о закупках. Один из возможных способов сделать это — оценить, как критерии достаточности, используемые противником при планировании сдерживания Соединенных Штатов, будут отражаться на этом противнике, а также то, как этот противник воспринимает требования США и способность Вашингтона удовлетворить эти требования. Эту динамику можно назвать «двойным зеркалом», поскольку она стремится отразить концепции достаточности противника обратно на него и понять, как требования США понимаются через призму восприятия противника. В многополярной среде Соединенные Штаты могли бы стремиться удовлетворить оба этих критерия против всех потенциальных противников, обладающих ядерным оружием.
К счастью для Соединенных Штатов, они могут оказывать значительное влияние на формирование того, как лидеры противника воспринимают, считают ли их коллеги в Вашингтоне, что у Соединенных Штатов «достаточно» средств для сдерживания, противостояния шантажу или ответного удара на провокации.
Соблюдение этого критерия «двойного зеркала», возможно, не потребует такого большого количества ядерного оружия, даже если мы столкнемся с ядерным соперником. Например, имеется достаточно информации о размышлениях российских стратегов о ядерной достаточности, чтобы дать приблизительную оценку сил, необходимых для обоих критериев двойного зеркала. Начиная с позднесоветского периода, Россия планировала свои ядерные силы таким образом, чтобы они были в состоянии нанести «неприемлемый ущерб» своим противникам в самых экстремальных сценариях. Исторически это требование «неприемлемого ущерба» определялось в терминах совокупного мегатоннажа, доставленного на территорию США, и, судя по открытым российским дискуссиям, это требование, по-видимому, осталось примерно таким же или несколько снизилось с 1980-х годов. Тем временем российские стратеги тщательно изучили и охарактеризовали эволюцию требований США в отношении достаточности ресурсов на протяжении десятилетий.
Что ядерные силы США должны быть в состоянии сделать, чтобы соответствовать обоим критериям «двойного зеркала»?
Во-первых, если российские стратеги считают, что их страна должна быть в состоянии доставить на территорию США ядерные боеголовки общей мощностью 50–150 мегатонн в самых экстремальных обстоятельствах, то Соединённые Штаты должны иметь возможность угрожать ответным ударом аналогичный общий урожай на территории России.
Во-вторых, российские аналитики, очевидно, понимают, что лидеры США считают, что ответного удара несколькими десятками единиц оружия будет достаточно, чтобы навязать «неприемлемый ущерб» России. Если эти предположения верны, общая численность сил США, необходимых для удовлетворения обоих критериев «двойного зеркала» против России, которая имеет больший ядерный арсенал, чем Соединенные Штаты, относительно управляема — эквивалент ракет, находящихся на борту нескольких подводных лодок.
Кажется правдоподобным, что для соответствия критериям «двойного зеркала» против Китая и Северной Кореи не потребуется гораздо больше оружия, чем для России. В настоящее время мнение Китая и Северной Кореи по этим вопросам недостаточно изучено, не в последнюю очередь потому, что обе страны, похоже, находятся в процессе переосмысления своих ядерных стратегий. Однако, как только тот же вид контроля, который Соединенные Штаты использовали, чтобы получить свое понимание СССР и России, будет применен к КНР и КНДР, Соединенные Штаты могут получить аналогичное понимание того, как эти страны определяют, сколько достаточно для ядерного сдерживания.
«Двойное зеркало» можно охарактеризовать как логическое развитие концепции «индивидуализированного сдерживания», которая в настоящее время является давней чертой ядерной стратегии США. Согласно NPR 2022 года, «центральное значение в стратегии сдерживания США имеет способность наших ядерных сил держать под угрозой то, что лидеры противника ценят больше всего. Эффективное сдерживание – и, если необходимо, восстановление сдерживания – требует адаптированных стратегий для потенциальных противников, которые отражают наше лучшее понимание их принятия решений и восприятия».
Идея адаптации сдерживания к представлениям противника более важна, чем когда-либо, в развивающейся многополярной стратегической среде, но из-за ограниченности ресурсов США и большего количества враждебных угроз важно найти способы сделать адаптированное сдерживание более эффективным. Исторически Соединенные Штаты стремились адаптировать сдерживание, оценивая, что ценят лидеры противника, на основе доступной разведывательной информации, разрабатывая набор целей на основе этих оцененных ценностей, а затем создавая силы, которые могли бы угрожать этим целям. на основе аналитических критериев США. Лидеры противника, возможно, не смогут понять, что силы, созданные Соединенными Штатами, представляют угрозу тому, что они ценят (например, если они оценивают уязвимость этих целей, используя другую методологию, чем их американские коллеги).
Однако существует также опасность того, что то, как Соединенные Штаты в прошлом осуществляли специализированное сдерживание, может привести к призывам к чрезмерному использованию ядерных сил со стороны заинтересованных сторон. В нынешних условиях многополярности и ограниченности ресурсов Соединенные Штаты не могут попытаться компенсировать преобладающую неопределенность с помощью чрезмерного ядерного оружия.
Аргумент здесь не в том, что Соединенным Штатам следует изменить свою политику использования атомной энергии, чтобы подражать политике своих потенциальных противников. Как поясняется в последнем докладе о ядерной стратегии США, «Соединенные Штаты на протяжении десятилетий отвергали стратегию сдерживания, основанную на преднамеренных угрозах гражданскому населению, и Соединенные Штаты не будут намеренно нападать на гражданское население».
Соединенным Штатам следует планировать использование своего ядерного оружия только способами, которые соответствуют их собственным законам, правилам и этике.
Идея состоит в том, что у Соединенных Штатов должно быть всего «достаточно», чтобы они могли удовлетворить требования своих потенциальных противников в достаточности, если лидеры США решат ответить тем же на крупномасштабную ядерную атаку со стороны этого противника.
Поскольку Россия, Китай и Северная Корея, похоже, используют нацеливание на население как часть критериев достаточности для определения размера своих ядерных сил, а для нацеливания на население обычно требуется меньше оружия, чем текущие цели США по использованию ядерного оружия, в настоящее время Соединенные Штаты, вероятно, этого не делают.
Однако в будущем ситуация может измениться, если, например, один из потенциальных противников изменит свои критерии ядерной достаточности таким образом, чтобы увеличить количество ядерных боеголовок, которые потребуются Соединенным Штатам.
Наихудший сценарий следует учитывать Соединенным Штатам при разработке своих ядерных сил
Сейчас США сталкиваются с многочисленными потенциальными противниками, с которыми им, возможно, придется сражаться одновременно или последовательно.
Случай, в котором Соединенные Штаты сталкиваются с противниками подряд, может быть гораздо более сложным, чем тот, в котором все противники объединяются против Соединенных Штатов.
Те государства, которые не участвовали в предыдущих раундах конфликта, будут иметь возможность провести оценку ущерба деградировавшим системам ядерного командования, контроля и связи США (NC3), а также средствам ответного удара, которые они затем смогут использовать для эксплуатации выявленных уязвимостей США, используя свои неповрежденные собственные силы и средства.
Не каждая возможная последовательность противников кажется одинаково значимой. В частности, КНДР не хватает ресурсов для обнаружения и использования возникающих уязвимостей в возможностях ответного удара США. Поэтому, похоже, что со всеми тремя противниками, вероятно, придется планировать только те случаи, когда Северная Корея станет первым противником, с которым столкнутся Соединенные Штаты.
Возможные последствия
Независимо от того, сколько ядерного оружия необходимо будет США, когда они решат, что им необходимо, существуют качественные критерии, которыми должны обладать американские средства ядерного сдерживания в многополярной стратегической среде. В свете возможных повторяющихся сценариев войны, устойчивый и долговечное Ядерное командование и контроль (NC3) имеет большое значение, как и возможности адаптивного планирования.
NC3 и адаптивное планирование предлагают ключевые примеры качественных инструментов, в которые Соединенным Штатам следует инвестировать независимо от размера своих ядерных сил, а также тех областей американского предприятия по производству ядерного оружия, которые могли пострадать от пренебрежения.
Джон Р. Харви и Джон К. Уорден прогнозируют, что современный конфликт также приведет к изменениям, которые будут способствовать более гибкому адаптивному планированию и силовому применению сил. Реагирование на ограниченное первое применение ядерного оружия против сил США или союзников может потребовать разработки нового варианта удара, адаптированного к конкретному сценарию, загрузки координат нацеливания на компьютеры систем вооружения, выполнения одной или несколькими системами доставки ядерного оружия США.
Процесс оценки ситуации, разработки и оценки курса действий, а также его исполнение должны происходить в ограниченные сроки, в координации с ключевыми союзниками и партнерами и таким образом, чтобы полностью соответствовать текущим обычным военным операциям. Это превосходит имеющиеся сегодня возможности и процессы и будет способствовать гораздо более тесной интеграции планирования миссий с NC2 (ядерным командованием и контролем).
Бывший командующий STRATCOM Роберт Келер разделяет эти опасения, предупреждая, что «без необходимых инвестиций и усовершенствований NCCS (Система ядерного командования и контроля) станет ахиллесовой пятой ядерного сдерживания».
«Складывающаяся стратегическая обстановка создает проблемы, которые в некотором смысле даже хуже, чем проблемы гонки ядерных вооружений времен Холодной войны. Не последней из этих проблем является превращение Северной Кореи в своего рода ядерного «супер-мошенника», сочетающего в себе небольшой, но чрезвычайно совершенный ядерный арсенал с руководством, которое, возможно, не так поддается сдерживанию, как руководство России и КНР.
Если Соединенные Штаты решат продолжить свою политику угрозы разоружения и обезглавливания северокорейского режима, если он применит свое ядерное оружие, необходимые оперативные возможности могут предъявить аналогичные или даже более высокие качественные требования к ядерному арсеналу США, чем миссия по сдерживанию России и Китая.
Даже если Китай достигнет ядерного паритета с Соединенными Штатами и Россией, если лидеры КНР не поймут, что Соединенным Штатам нужен более крупный ответный потенциал для сдерживания их, чем для сдерживания российских лидеров, Соединенным Штатам не нужно будет расширять свои силы, возвращать ядерный арсенал к размерам времен холодной войны, чтобы поддерживать надежный сдерживающий фактор как против Москвы, так и против Пекина. Лидеры России и КНР, скорее всего, поймут, что ракет нескольких подводных лодок будет более чем достаточно, чтобы нанести «неприемлемый ущерб» любому из государств.
Но для обеспечения этого «минимального» возмездия может потребоваться, чтобы Соединённые Штаты приобрели гораздо большее количество боеголовок и систем доставки, чтобы застраховаться от таких возможностей, как непредвиденные технические неисправности, аварии, программные сбои и действия противника.
Существует также вероятность того, что анализ разведывательных данных может определить, что лидеры противника видят разрыв между тем, каким ядерным оружием обладают Соединенные Штаты, и тем, что, по их мнению, будет достаточным для их сдерживания. В этом случае Соединенные Штаты могут решить расширить свой ядерный арсенал. Но вместо этого Соединенные Штаты и их союзники могут предпринять кампанию по влиянию на восприятие противников, чтобы убедить этих лидеров в том, что на самом деле у Вашингтона «достаточно».
Такая кампания может включать в себя:
акцент на передовые американские технологии в качестве усилителей американского потенциала ядерного сдерживания;
привлечение внимания к обычным вариантам действий США;
проведение операций влияния, чтобы изменить опасения лидеров противника по поводу их собственного военного потенциала».
***
Согласно отчета Международной кампании за отмену ядерного оружия (ICAN) «Глобальные расходы на ядерное оружие в 2022 году», опубликованному и представленному в Женеве 12 июня 2023 года, глобальные расходы на ядерное оружие увеличились до 82,9 миллиарда долларов на 12 500 единиц ядерного оружия в 2022 году, поскольку девять ядерных государств продолжали модернизировать и расширять свои арсеналы.
Эта цифра на 3% больше, чем в 2021 году, что означает, что в 2022 году на ядерное оружие будет потрачено 157 664 доллара в минуту, говорится в отчете.
США по-прежнему лидируют по расходам на ядерное оружие — 43,7 миллиарда долларов — немного меньше, чем в 2021 году.
За Вашингтоном следовал Китай, который потратил четверть от общей суммы расходов США — 11,7 млрд долларов, то есть рост более чем на 6%. Россия заняла третье место по величине расходов — 9,6 млрд долларов, что на 5,74% больше, чем в 2021 году.
Между тем, в Индии наблюдался наибольший рост расходов – на 21,8%. Великобритания стала второй страной с двузначным ростом — чуть более 11%.
В докладе говорится, что производители ядерного оружия получили новые контракты на общую сумму чуть менее 16 миллиардов долларов в 2022 году и, в свою очередь, потратили 113 миллионов долларов на лоббирование правительств только в США и Франции.
Страны, обладающие ядерным оружием, имеют контракты с корпорациями на сумму не менее 278,6 миллиардов долларов, которые в некоторых ситуациях продлятся до 2040 года.
Оружейная промышленность зарабатывает около 35% этих денег.
По данным отчета, расходы России на ядерное оружие «не сильно зависят от войны».
