Нашей цивилизация, цивилизации Севера, даже судя по письменной ее истории, от времен кагана русского не менее 1200 лет. Все это время она существовала, расширялась и развивалась по своим канонам, исходя из своих начальных и граничных условий. Условия ее существования (в зоне холодного континентального климата и регулярных вражеских нашествий, что из хищной Европы, что из евразийских степей), когда почти весь прибавочный продукт уходил на обеспечение обороны и выживания, привели к позднему появлению у нас гуманитарных наук, да и секуляризованного знания. Этим хорошо попользовались западные «партнеры». Начиная с периода вестернизации, мы смотрели на себя недобрыми глазами наших цивилизационных конкурентов, видели себя в их кривых зеркалах. У нас и власти, и так называемая оппозиция пытались соответствовать тому, что Запад хотел от нас. Это приводило к катастрофическим «реформам» и страшным внутренним конфликтам с многомиллионными жертвами.
Время наибольшей зависимости от Запада были для нас наихудшими разрушительными эпохами. Мы с западной цивилизацией в противофазе и, когда ей хорошо, нам плохо – вспомнить хотя бы 90-е годы. Собственно, Земля – арена постоянной борьбы цивилизаций, борьбы идей и смыслов. «Не думайте, что Я пришел принести мир на землю – не мир пришел Я принести, но меч».
Основной мотив для современного западничества у нас – это материально выгодно. Крупный сырьевой бизнес – западнический по определению, потому что связан множеством связей с западным ядром глобального капитализма. Быть западником – означает быть своим в деловой, культурной, образовательной элитах. Это означает подкормку, поддержку и, если надо, убежище со стороны западных фондов, НПО, университетов, а часто и спецслужб – то есть, западного глубинного государства.
В последние 300 лет был, по сути, только один серьёзный эпизод идеологической борьбы против западничества (космополитизма), инициированный Петром Капицей. (В январе 1946 он послал Сталину рукопись книги Л. Гумилевского «Русские инженеры» с сопроводительным письмом). Всего за семь лет она дала много обретений в национальной культуре и исторической памяти. Именно в это время русское государство стало сверхдержавой. А советская экономика – многоукладной, эффективной, с механизмами снижения себестоимости продукции.
Маски западничества: свобода, индивидуализм, прогресс, демократия
Западный капитализм – это экспансионистская система. Экспансия во имя повышения нормы прибыли постоянно требует новых ресурсов. Захваты требуют идеологического обоснования. Вспомним полное название труда Дарвина: «Происхождение видов путём естественного отбора, или Сохранение привилегированных рас в борьбе за жизнь (Preservation of Favoured Races in the Struggle for Life)». А социал-дарвинизм, концепция прогресса Герберта Спенсера, появилась раньше самого дарвинизма; и Чарльз ссылается на Герберта в начале своей знаменитой книги. Дарвин, кстати, почти ничего не писал о паразитах, а ведь они нередко побеждают в борьбе видов.
Зарождение концепции западного превосходства/исключительности относится ко времени крестовых походов. Происходил не только грабёж, вроде знаменитого разграбления Константинополя и всей Восточно-Римской империи, но также увеличение дальности и интенсивности торговых связей и связанное с этим развитие торгово-финансового капитала. А попутно близкое знакомство с талмудизмом, фарисейством, манихейством и прочими «прелестями» Ближнего Востока. Запад навсегда приобрел ближневосточную «духовность». Грубый франк или сакс, чей статус ранее держался только на умении быстро расколоть топором череп ближнему своему, обрел ближневосточное хитроумие, лицемерие, коварство, за которыми стояли совсем другие боги, не Иисус и его проповедь. И это быстро распространилось по всему Западу вплоть до польской шляхты.
Все западные теории прогресса говорят о том, что передовое либерально-капиталистическое общество приходит на смену отсталому, традиционному. А любое незападное общество объявляется традиционным и отсталым. Ему приписывают всё дурное, разные негативные свойства, которых якобы нет у западного. В первую очередь, авторитаризм и неспособность к развитию. А западному, напротив, способность к развитию, демократию, свободу и т.д. Притом умалчивается, что как раз капиталистическое общество – тоталитарнее некуда, это общество диктатуры капитала. Что западными обществами правит финансовая олигархия, выросшая из торгово-пиратских сообществ, для которых путь агрессии, принуждения и обмана был основным. И развитие западного капиталистического общества всегда начиналось с поглощения традиционного. Вначале в собственной метрополии, а потом и по всему миру. Без средств, полученных от пиратства, работорговли, захвата торговых монополий и трудовых ресурсов, наркоторговли, плантационного рабства – и развития бы не было никакого. Пример европейских колониальных держав характерен – 1% населения заставляет работать на себя 90% населения в своей стране, а потом 90% населения во всем мире – сильно несогласных отправляют к праотцам.
Развитие за счет других – это альфа и омега западнизма. От рейдов «Золотой Лани» пирата Френсиса Дрейка, чья добыча погасила все долги короны и создала устойчивую британскую валюту, до захвата 300 млрд. долл. российских активов. «Передовое» общество освежёвывало континент за континентом. Коренные жители обеих Америк (коих до Колумба имелось почти столько же, сколько и европейцев, порядка 75 млн.) были сокращены почти на 90% – они были не нужны и снижали стоимость активов.[1] Коренные жители Африки, наоборот, нужны в качестве трудового ресурса – ресурс был практически дармовой, поэтому расходовался неэкономно. На одного раба, доставленного на американские плантации, а их было более 12 миллионов, приходилось 4 - 5 погибших при захвате и транспортировке, сухопутной и морской.[2] Общие объемы ограбления Индии – порядка 45 трлн. долл. в современных ценах – даны в работе исследовательницы Утсы Патнаик.[3]
Постоянная экспансия означает тоталитарность общественной психологии – все внутренние дискуссии, по сути, касаются только способов экспансии. Что сопровождается истреблением фундаментального инакомыслия, начиная с сожжения «ведьм» и еретиков, и заканчивая выявлением «агентов Путина». Конечно, мировой экспансии Запада способствовали удачные начальные условия, в первую очередь географические – в Англии ни одного населенного пункта, отдаленного более чем на 70 миль от побережья никогда не замерзающего моря. Однако и малайцы, и полинезийцы, и китайцы Чжэн Хэ плавали далеко, но идеологии экспансии у них не было.
Типичный мухлёж либералов – они приписывают традиции то, что считают слабостями, однако не замечают в традиции то, что они используют. Это не только захват материальных ресурсов. Забота о семье, взаимовыручка, моральные устои – тот ресурс традиционного общества, которую капитализм ставит себе на службу, вместе с работниками, захваченными у традиционного общества. Без этого не могло бы функционировать ни одно предприятие. Тем не менее, и этот ресурс либералы целенаправленно разрушают. Кстати, когда добьют, кончится и капитализм. Потому что на эгоизме, жадности, зависти и потребительстве ничего устоять не сможет.
Нет никакой привязки западнизма к настоящей демократии; первое, что начал делать западный капитализм – уничтожать традиционную общину и прямую демократию вместе с ней. Реальная власть принадлежит денежным мешкам и их обслуге (глубинное государство) – тем, кого никто не выбирал. Выборы – политический спектакль, где на арене несколько артистов и клоунов, нанятых разными финансовыми кланами, а в зале – невежественный, легко манипулируемый охлос.
И в связи с красивыми словами «свобода и демократия» надо вспоминать не менее красивые слова «манипуляция», «имитация», «цензы» (которые существовали до самого недавнего времени, а кое-где и сейчас), «промывание мозгов», «подкуп электората», ибо капитал, действуя глобально, локально может обеспечить электорату достаточный уровень комфорта, чтобы им было легко манипулировать.
Партийно-представительская система (буржуазная демократия) – порождение западного капитализма, родилась вместе с ним и уйдет с ним. Она создается, оплачивается и поддерживается крупными (по размерам капитала) игроками и представляет рынок политических услуг. В сущности это означает «голосование» по принципу: 1 доллар (или подставим сюда любую другую крепкую валюту) = 1 голос.
Процент «электората», охваченного процедурами голосования в первые несколько веков существования этой системы, был ничтожен. В венецианской, голландской и других торговых республиках голосующие сводились к узкому кругу торговой знати в несколько сот человек, который пополнялся собственными отпрысками или кооптацией. (В русских Земских соборах того времени даже формально демократии было в сто раз больше.) В Англии лендлорд мог посылать в парламент – от принадлежащего ему мало обитаемого «гнилого местечка» – пару депутатов; достаточно было 5-7 «избирателей», соответствующих всем цензам. Или же продать депутатские места другому лендлорду. (На картине Джона Констебля 1829 года изображен пустой холм Старый Сарум, который тоже «посылал» депутатов в палату общин.) Увеличение процента голосующих в какой-нибудь капиталистической метрополии происходило в строгом соответствии с увеличением количества ограбляемых в её колониях и полуколониях. К концу 19 века на 40 млн. жителей метрополии Британской империи приходилось 400 млн. жителей колоний и примерно столько же жителей полуколоний и зависимых стран (примерно половина тогдашнего населения Земли).
Периоды формирования буржуазной демократии сопровождались преступлениями против человечности в огромных масштабах. Конфискации земли и голод для «неэффективных собственников» в Ирландии – там и сегодня населения намного меньше, чем 200 лет назад.[4] Выжимание соков из Индии, где 26 млн. погибших от голода только за последнюю четверть 19 века.[5] Выселения индейских племен в места вымирания, в т.ч. согласно Indian Removal Act конгресса США, и полное уничтожение их пищевой базы – бизонов. Отстрел австралийских аборигенов, словно они были вредными животными. Нарковойны для Китая с последующим вымиранием десятков миллионов его жителей. Около полумиллиона уничтоженных крестьян Вандеи во время буржуазной революции – они были слишком «отсталые».[6] Концлагеря, картечь, пулеметы и убивающий принудительный труд для народов Африки, который убил, к примеру, половину населения такой большой колонии как Конго с 20 млн. жителей.[7] В 20 веке буржуазная демократия ещё развязала две мировые войны, с общим числом жертв за 70 млн., и сейчас активно готовит третью, это не считая сотен интервенций в интересах корпораций и ФРС.
Как всё многообразие химических элементов вырастает из роста атомной массы, так и все аспекты западной цивилизации, начиная от работорговли, грабежа колоний, уничтожения сотен племен и народностей, которые снижали прибыльность активов, и, кончая корпоратократией, новомодными ЛГБТ и трансгендерством, вырастают из потребностей роста капитала. Капитал является источником власти и подчинения, смыслов, целеполагания.
Западной цивилизацией правит не одушевленный, однако самоподдерживающийся, потребляющий и выделяющий субъект. Можно дать ему название das Kapital или Мамона – имя не важно, главное, что он и есть главнокомандующий западной цивилизацией. Он не обладает личностью, но в определенном смысле живой, обладает метаболизмом и целенаправленным поведением. Жадность, зависть, гордыня и другие низменные чувства людей дают энергию для него. И именно эта неодушевленная и безличностная штука определяет всё остальное. И религия, и культура, и социальные институты, и правительства, и СМИ являются его масками. В конечном счете, потребности этого субъекта приведут и к радикальному сокращению количества людей на планете. Капиталу все меньше требуется живой труд, а, значит, не нужны в прежнем количестве и люди, потребляющие невозобновляемые ресурсы. Стоит обратить внимание на графики падения суммарного коэффициента рождаемости по абсолютному большинству стран в последние 20 лет.
Нет никакой привязки либерализма и подлинной свободы, если только речь не идет о либеральной «свободе» – использовать весь мир ради личной выгоды и удовлетворения жадности, зависти, извращений. Свобода для паразита означает совсем другое, чем для его жертвы.
Большинство европейских стран просуществовали тысячу лет в античном рабстве. А затем, с распадом больших рынков, деградацией средств производства и уменьшением товарности хозяйств, сдвинулись к крепостничеству; параллельно сохраняя и прямое рабство с работорговлей, в чем особо отличились средневековые торговые республики. Эти формы эксплуатации сменились на плантационное рабство и «свободный» труд ограбленных и согнанных с земли крестьян. Для оного, помимо экономического принуждения (вкалывай на капиталиста по 16 часов в день или сдохнешь с голода), имелось и вполне внеэкономическое – «бродяжничество» наказывалось жестоко.
Совокупность английских законодательных актов на протяжении трех столетий сводилась к тому, что человек, которого лишили средств существования, согнав с земли (evictions) – обязан отдать свой труд ближайшему нанимателю за любые гроши. В случае, если он пытался искать более подходящего нанимателя, ему угрожало обвинение в бродяжничестве с наказаниями в виде различных истязаний, длительное бичевание ("пока тело его не будет все покрыто кровью"), заключение в исправительный дом, где его ожидали плети и рабский труд от зари до зари, каторга. А украдёт еды на пару шиллингов – казнь.[8] К примеру, 72 тыс. чел. было казнено только во времена Генриха VIII – около 7% от взрослого мужского населения.[9] Согласно английскому закону «о поселении» от 1662, действовавшему до начала 19 в., любой представитель простонародья мог быть подвергнут аресту, наказанию и изгнанию из любого прихода, кроме того, где он родился.[10]
«Родина всех свобод» демонстрировала и впечатляющие объемы трансатлантической работорговли (в которой поучаствовало и большинство европейских держав), и «белое» рабство. На вест-индские плантация поставлялись неблагонадежные ирландцы или разоренные люди, продававшие себя сами в рабство, чтобы спастись от голодной смерти. А то и просто «молодежь, похищенная частными предпринимателями для продажи в рабство на Барбадосе или в Виргинии».[11] После запрета на прямое рабство и закрытия трансатлантического рабопровода, текли по колониальным империям потоки полурабов-кули, связанных пожизненными контрактами, обязанных работать от зари до зари и подвергаемых телесным наказаниям. Затем наступило эпоха принудительного труда в колониях, где мерой обеспечения трудовой дисциплины были пули, отсечение конечностей, взятие заложников и битье кнутом из бегемотовой кожи. Вот такой «Архипелаг Прибыльняк». И до сего дня миллионы рабов, в том числе несовершеннолетних, работают на прибыли ТНК – от плантаций какао в Кот Д’Ивуар до разработок кобальта в Конго.
«Свобода торговли» – только после того, как конкуренты будут утоплены. Причем и в прямом смысле. Чем занимались последовательно португальцы, испанцы, голландцы, англичане, американцы на мировых торговых коммуникациях. «Свободный рынок» – это олигополия двух-трех корпораций, и очень часто – если речь идёт о высокотехнологичной сфере – монополия одной корпорации из одной страны, относящейся к западному ядру мировой капсистемы. И чем более высокотехнологичная и важная продукция (от чипов до морского страхования), тем скорее там будет монополия или олигополия.
Нет никакой связки западнизма и роста индивидуальности. Потребительство не придает личности никакой индивидуальности. То, что либералы называют «индивидуализмом» – на самом деле, эгоизм. Рост такого «индивидуализма» идёт вместе с утратой индивидуальности. С утратой той глубины, которую дают личности именно высшие ценности, связанные с традицией; происходит её упрощение и усреднение. Как человек, проживший 26 лет на Западе, могу это засвидетельствовать. Сегодня «индивидуальность» продают почти как шмотки – в виде модных повесточек типа зеленой, феминистской, квир или транс. Ты должен надеть то-то, назвать себя тем-то, отрезать у себя или пришить себе что-то – и ты уже «яркая индивидуальность». СМИ работают на расщепление общей картины мира, от которой остаются только клипы и образы, нужные хозяевам для контроля сознания.
Все важнейшие мировые СМИ и социальные сети так или иначе контролируются десятком медиакорпораций, над которыми стоят структуры глубинного государства (вроде нью-йоркского Совета по Международным отношениям). И если двести лет назад простолюдин должен был слушаться господина только во время работы, то теперь информационное воздействие господина идёт 24 часа в сутки. И тот решает, о чем простолюдину думать, какие цели ставить, что обсуждать с друзьями, как воспринимать происходящее в мире. Господин знает практически каждый его шаг и слово, анализирует их и навязывает то, чего хотеть, что покупать, в чем участвовать. Причем с каждым новым технологическим поколением, степень контроля увеличивается и скоро дело дойдет до прямого управления психикой через программные интерфейсы, причем зомбируемый даже не будет подозревать, что в нем работает нейроконнектор.
Нет никакой привязки либерализма и эффективности. То, что либералы называют эффективностью – это прибыль, идущая в карман капиталистов-транснационалов; пусть притом перемалываются невозобновляемые ресурсы, зачастую ради выброса на рынок недолговечных, ненужных и вредных товаров. Тут нам достаточно и своего примера. В 90-е годы российская индустрия была сокращена более чем вдвое, особенно высокотехнологичная, вдвое упала и площадь обрабатываемой земли. Но с точки зрения прибыли, выкачиваемой за кордон, всё было окей. Инвестировать там, разрушать тут – абсолютно нормальная логика капитала, еще со времен освоения колоний, если это способствует увеличению прибылей. А если финансовые операции приносят больше прибыли, чем реальный сектор – то к черту реальное производство, что мы видим на примере современного постиндустриального Запада.
1% мирового населения присвоил 82% богатства, созданного в мире за год.[12] Западный капитализм – это глобальная система с ядром, полупериферией, периферией. Это пирамида господства, где творчески сочетаются все виды принуждения. И западные господа без всякого рынка решают, где будут больше производить, а где больше потреблять, кто будет создавать прибавочную стоимость, а кто присваивать, где будет начало производственной цепочки, а где ее конец, где будут ноу-хау и работа мозгами, а где работа руками и ногами.
Западничество в России – сообщество Чужих
Россия – пожалуй, единственный социум с преобладанием некапиталистических форм хозяйства, который стабильно рос на протяжении 500 лет. На пространствах северной Евразии сильное государство и общинная самоорганизация доказали свою эффективность. Страна не разваливалась даже тогда, когда от центра до окраин надо было добираться несколько лет. У страны имелась идея и вера, иначе бы страны не было.
Но у нас на западной идеологии растет уже десятое поколение гуманитариев. Хотя она (в изводе для колоний и периферии) дважды за одно столетие приводила Россию к коллапсу с многомиллионными жертвами, огромными территориальными потерями, деиндустриализацией и деградацией.
Ведущим среди всех отрядов западников является именно «российская» гуманитарная интеллигенция. Собственно, интеллигенция была порождена образовательной революцией времен Александра I и Николая I, взрывным ростом числа гимназий и университетов, увеличением размеров финансирования и количества обучающихся в них. Вслед за естественными и точными науками, гуманитарные знания надо было воспринимать из уст западных «учителей». Их знания о самой России были примитивнейшие, о русском народе самые уничижительные – примерно такие же как о «тартарах» и «самоедах». И это в лучшем случае; в худшем – пропаганда, направленная против России, как цивилизационного конкурента. И если в столицах действовали французские и немецкие «учителя», то западная часть империи оказалась во власти польского «просвещения», совершенно темного в области естественных и точных наук, однако весьма изобретательного по части русофобии, в области так сказать наук гуманитарных. И священной коровой российских западников станет «свобода Польши» – по сути, закрепления всего того, что добилась шляхта за пять веков оккупации на западнорусских землях. Уничтожения русской веры, духа и языка, внедрения лакейства перед Западом и ненависти к России. Наши западники требовали прекратить там «гнусную русификацию», ибо Польша «опередила нас в своей интеллектуальной культуре». (Смешно, но это цитаты из знаменитого философа В. С. Соловьева).
Всю вторую половину XIX века и начале XX века наше правительство и оппозиция соперничали в западничестве (левых и правых направлений). И те и другие боролись за звание «настоящих европейцев». Либеральная реформа 1861-го (проведённая по декабристским канонам, хотя и в смягченном виде) урезала количество земли, которым реально располагало крестьянство – на 40-70%. Правительство тут же влезло в долги перед Ротшильдами (которые, кстати, активно финансировали антиправительственную агитацию) и продало англосаксам Аляску – чтобы выплатить компенсацию помещикам за их утраченную «частную собственность». А крестьян нагрузило выкупными платежами на десятилетия. Оно хотело сделать по-английски, чтобы малоземельные и нуждающиеся крестьяне уходили в города, вкалывать на фабриках. Однако в России не было тех источников роста промышленного капитала, как в британской метрополии, и не имелось возможности отправлять массы обезземеленных за океан. А для ускорения оборачиваемости оборотных средств огромная страна нуждалась сперва в создании обширной транспортной инфраструктуры. Социальный котел булькал всё сильнее, однако не было и близко той жестокой системы наказаний для социально недовольных, каковая существовала в той же Англии. А потом капитал принялся напрямую подрывать государство.
Разрушить государство хотели все – и гимназист, и семинарист, и институтка, и проститутка; студенты поздравляли микадо с победами над русскими, профессора писали слащавые статьи о пользе западного колониализма для отсталых народов. Молодые представители образованного сословия стреляли и бросали в бомбы во всех, кто у них ассоциировался с государством – притом, надо же, ни одного теракта против капиталистов. Сильнейшая волна антигосударственного террора началась с убийства министра народного просвещения в 1901 (его убийцу «кровавый царизм» выпустил из тюрьмы уже через 6 лет). И взлетела на пик во время русско-японской войны, в которой японцев финансировали американские банкиры, а террористов – английские спецслужбы, нередко снабжавшие своих людей и британскими паспортами. Столичная либеральная интеллигенция тогда прекрасно соединилась с антирусскими националистами – финскими, польскими и усиленно выращиваемыми украинскими – у всех была западническая ненависть к «отсталой, полуазиатской» России. В Финляндии генерал-губернатора Бобрикова убивают за политику «русификации», которая заключалась лишь в том, что в этой части РИ наконец отменили отдельную финляндскую таможню и армию, а русский язык стал обязательным для изучения, наряду со шведским и финским (тот, кстати, стал обязательным лишь после вхождения финнов в состав России). Стачки и революционная борьба 1905 года финансировалась российским крупным капиталом. Тоже самое повторилось и в ходе Первой мировой войны, когда Центральный военно-промышленный комитет, состоящий из крупных капиталистов, разогревал стачечную борьбу, а потом во главе с Гучковым организовал государственный переворот, именуемый февральской революцией. Капитал – ведь глобальная система и Россия находилась на её периферии, в зоне сырьевой экономики; сильное единое государство тут было не нужно.
Россия была сброшена западниками в череду революций, затем гражданскую войну. До сих пор любимое занятие правых и левых патриотов – поучаствовать в этой войне заблуждений на одной из сторон, хотя бы информационно. С одной стороны были большевики, с другой либералы-февралисты – наследники декабристов, марксисты-меньшевики, социалисты-революционеры, и сохранившиеся народовольцы вроде Н.Чайковского, главы проанглийского правительства Северной области. Под власть украинства попадает треть русских и самые благодатные регионы, отвоеванные у Дикого поля российским государством. В свое время прозорливая Роза Люксембург писала Ильичу: украинство – буржуазно и будет страшно мешать построению социализма, не заигрывайте с ним. Но заигрались, потому что мечтателям о мировой революции на единство Руси было наплевать. Какой-то румынский марксист Христиан Раковский рубил на части русский народ и начинал украинизацию.[13] Потом наступило то, что Троцкий (кстати, главный антисоветчик 30-х) называл Термидором, а либералы – «чистками» и что было, по сути, схваткой между марксистами-догматиками и государственниками. Гражданская война фактически продолжалась около 20 лет. И завершилась перед самой Второй мировой, когда в советской России победили сторонники построения социализма в одной отдельно взятой стране, причём «отсталой», причем опираясь на сильное государство, меритократию и традицию – что было ересью для правоверного марксиста. Так что коминтерновцы, троцкисты и ещё живые «борцы против самодержавия» отправились в массовом порядке в ад или на лесоповал.
Известна записка маршала Тухачевского Сталину незадолго до Второй мировой: «Будущая война будет войной моторов с классово неоднородным противником». А Сталин написал на ней: «Как может марксист нести такую ахинею?» Вот именно марксист и будет нести такую ахинею, ожидая, что немецкий пролетарий повернет штыки против немецких помещиков и капиталистов. По счастью, для самого Сталина марксизм-ленинизм был лишь оболочкой, а в основе созданной им русской сверхдержавы лежала традиция. Служение своему государству сделалось, по сути, советской идеологией, сменив марксистские лозунги. И немецкого пролетария, который в форме от Хуго Босс убивал русских людей, ожидала та же участь, что и немецкого фон барона. Впрочем, марксисты вернулись с лесоповала через 20 лет и начался новый виток западничества.
Второй эшелон западничества. Марксисты разваливают СССР
Марксизм – бэкдор для либерализма и капитализма. Совершенно не случайно Карл наш Маркс жил и творил в самом центре самой капиталистической страны мира, не чувствуя никакого неудобства. «По плодам их узнаете их». Марксисты не разваливали Российскую империю, точнее участвовали в этом лишь в составе большой компании всяких западников. Зато марксисты собственноручно развалили СССР, сверхдержаву, большую Россию, страну создававшуюся десятками поколений русских тружеников и воинов. Именно марксисты стали худшими антисоветчиками. И дело не в предательстве конкретного Горбачёва. Это была системная идеологическая ошибка, заключавшаяся в том, что государство Российское не представляло высшей ценности для марксиста, а русскую цивилизацию он вообще не замечал.
Марксизм изначально был левым ответвлением западного либерализма. Марксистская теория прибавочной стоимости, которую я вполне принимаю, описывает лишь одну из многих форм капиталистической эксплуатации – при использовании наемного труда. Но классический марксизм практически не затрагивает тему межстрановой эксплуатации и относит колониальное ограбление, капиталистическое использование рабского и принудительного труда лишь ко времени первоначального накопления капитала. А марксистская концепция прогресса (смены социально-экономических формаций) фактически приводит к апологетике капитализма. Некапиталистические традиционные общества отнесены к отсталым формациям, а странам с сильным государственным сектором приписывается "азиатский способ производства", что еще хуже.
Отсюда и постулат марксистов-догматиков о том, что сперва должен победить капитализм вместе с "буржуазной демократией". А затем уже, как вишенка на торте, в самых передовых странах, с наибольшей концентрацией и централизацией капитала, капиталисты тихо-мирно сдадут пролетариату собственность на средства производства, пролетарии сменят кепки на котелки, и наступит счастье. В ходе такого желанного социалистического преобразования отсталая Россия может быть только источником ресурсов для Запада. В марксистском обиходе это называлось «мировой революцией». Учитывая запросы хозяев, западные марксисты, собственно, предложили социалистическими преобразованиями не заморачиваться, а ограничиться построением глобального капитализма за счет уничтожения всех противостоящих Западу социумов и политических структур. В 1914 германские марксисты-социал-демократы были главными сторонниками войны против России. В Америке неоконы, экс-марксисты, стали наиболее ярой интервенционистской фракцией глубинного государства. Схожая эволюция и у европейских марксистов. В 1968 Д. Кон-Бендит, Ален Кривин, Бернар Кушнер, Андре Глюксманн свергали антиамериканского лидера де Голля, через три десятилетия требовали бомбить Югославию, ещё через пару десятилетий – это сплошной Бернар-Анри Леви. Вот и советские марксисты, начиная с реформ Хрущева, шаг за шагом двигали страну к капитуляции перед Западом и легко сдали все «завоевания Октября».
При укромарксистах Хрущеве и Брежневе западники (как правило, происходящие из Украинской ССР) вернулись в госуправление СССР, получили «контрольные пакеты акций» в высших партийных органах и в КГБ. Стала нормой эксплуатация РСФСР в пользу национальных республик и западных братушек по СЭВ. Экономика стала неэффективной, настроенной на «вал» и повышение себестоимости продукции. Культурная оболочка советской системы пропиталась западничеством задолго до 1991, в ней заправляли дети и внуки репрессированных при Сталине троцкистов. Обгаживать историческую Россию было легко и удобно. Ибо в ней было «классовое общество» (вообще-то являющееся неизбежным этапом для всех стран). В соседней ПНР поляки спокойно прославляли своих королей, особенно Ягеллонов, и свою шляхту, завоевавших русские земли. А позднесоветские идеологические учреждения боролись не столько против западного капиталистического супостата, сколько против исторического русского государства. Особенно любима была тема декабристов: от Милицы Нечкиной (ученицы М. Покровского, который и русскому народу отказывал в существовании) до Натана Эйдельмана и Ко, при которых это уже стало фигой в кармане. Писали про «ужасы царизма», а намекали-то на СССР. Получали ореол «свободолюбцев» все ненавистники России и антигосударственные элементы – шляхтичи-кинжальщики, абреки-головорезы, джигиты-работорговцы, террористы-народовольцы. Государство оплачивало антигосударственничество.
Я замечал четко проводимую линию в позднем СССР, что мы, дескать, не противники Западу, что мы вместе в одной цивилизации, даешь «мирное сосуществование». Видел культурно-информационную политику в позднем СССР по очернению нашей цивилизации и пропаганде достижений цивилизации западной. В нашей – только каторга, гнёт помещиков и царей. У них – рыцари, Ричард Львиное Сердце (в реальности жестокий содомит), лихо фехтующие маркизы и графы, бравые пираты и ковбои. Если я (читавший тогда по книжке в день) хотел взять в библиотеке книгу о достижениях наших первопроходцев, подводников, полярников, летчиков – мне давали книгу о достижениях их первопроходцев, их подводников, полярников, летчиков. В советском кинематографе был табуирован даже показ каких-либо столкновений наших и американцев; никаких советских Рэмбо не должно быть. Зато изобильно писались слащавые книги о потенциальном противнике – типа «Корней дуба» и «Веток сакуры» и снималась куча приторно-льстивых фильмов про их месье и джентльменов: «Овсянка, сэр».
Укромарксистская верхушка поучаствовала в спектаклях под названием «разрядка международной напряженности» и «совещание в Хельсинки», превращая страну в периферийного члена мировой капиталистической системы. Силовые органы мощно боролись с фарцовщиками, однако потворствовали элитному западничеству. Советские спецслужбы обеспечивали каналы, по которым контактировала марксистская верхушка с ядреными капиталистами. Под крылышком КГБ в Москве функционировали академические филиалы западных глобалистских структур типа института США и Канады академика Г. Арбатова и ВНИИСИ (филиал венского МИПСА) академика Д. Гвишиани, где выращивали того самого Гайдара.
То, что Россия не имеет права на самостоятельное развитие, а должна лечь под Запад, – было аксиомой для западника любого ранга. После арабского нефтяного эмбарго они постарались сделать из СССР нового поставщика дешевых энергоресурсов на Запад – за 10 лет доля нефти в нашем экспорте скакнула с 15% до 53%. А масштабный проект автоматизации управления ОГАС был уничтожен под корень после всего двух статей в западной прессе, в «Вашингтон Пост» и «Гардиан». В одной говорилось, что теперь вместо партии будут править ЭВМ, а в другой, что КГБ будет теперь учитывать диссидентов с помощью машин. Примерно в то же время было остановлено и развитие собственных компьютерных технологий. Сырьевому придатку Запада таковые не были положены. Поэтому получал СССР западное электронное оборудование, необходимое для добычи и транспортировки сырья, уже вместе с «закладками». Вспомним взрыв на газопроводе Уренгой-Сургут-Челябинск в 1982, западные спецслужбы давно признались в нём.
Сотни тысяч политработников являлись обычными дармоедами. Карательные органы – разлагательными. С середины 80-х западные спецслужбы и подчиненные им антигосударственные элементы резвились, как хотели, внутри России. На международной арене – КГБ благодушно наблюдал, как ЦРУ свергает одно за другим антизападные правительства в Азии, Африке и Латинской Америке, затем и в Европе. Более того, настало время, когда КГБ стал исполнять указивки ЦК КПСС, ведущие к развалу СССР (которые удивительно совпадали с директивами ЦРУ), в т.ч. по созданию националистических сепаратистских движений типа украинского «Руха».[14] А советскую экономику не то что реформировали, а ломали кайлом при помощи законов о «Кооперации», «Собственности» и «Предприятиях», что дало старт перекачке госсобственности в личные карманы.
90-е, годы западнической революции и западной колонизации России, стали для российских западников временем перехода русофобского количества в качество. Марксист превратился в капиталиста-компрадора, продажность и аморальность стали нормой. На просторах экс-СССР шел большой грабеж, сравнимый только с ограблением колоний – и конечно в пользу Запада, куда текли средства на триллионы долларов. Доходы от продажи сырья не возвращались в страну, оседая в западных банках. Попутно с приватизацией и деиндустриализацией расхищались производственные накопления. Изымались и личные сбережения, необходимые для воспроизводства рабочей силы. На отколовшихся окраинах русское население подвергали или прямому геноциду, или этноциду.
Марксисты-историки, мгновенно переобувшиеся в либералов, переписывали учебники истории, закошмарив не только всё дореволюционное прошлое, но и всё советское. Экономисты, недавно еще работавшие в журнале ЦК КПСС «Коммунист», знакомили неразумные массы с ценностями монетаризма и вашингтонского консенсуса. Философы, пять минут назад марксисты, просвещали посконную Русь «духовностью» толерастии, ЛГБТ*, «антиимперства». Обласканные государством режиссеры, в перерывах между блудом с артистками, снимали чернушные фильмы, в которых государство российское было Мордором, а русские – рабски-покорными, тиранически-злыми, строящими ГУЛАГ даже в своих коммунальных квартирах, ненавидящими друг друга, а еще больше просвещенных иностранцев и этнические меньшинства. Совести для такого шоу-бизнеса требовалось не больше, чем у осы, откладывающей личинки в свои жертвы. Плохо говорящие по-русски лесбиянки типа Маши Гессен назначались главными редакторами крупных периодических изданий. Русофобия стала профессией, хорошо оплачиваемой государством, которое было, по сути, колониальной администрацией Запада. Государство субсидировало все русофобские режимы, получившиеся на развалинах СССР, платило и невесть как нарисованные долги перед братушками из СЭВ, которые в одночасье стали «жертвами советской оккупации».
Как имелся экономический смысл в западном расизме – так удобнее припахать негров – был экономический смысл и в русофобии. Раз Россия – исторически плохая, грабить её не зазорно. А русский человек – «совок», несет коллективную ответственность за «преступления тоталитаризма»; частную собственность не уважает, чужому богатству завидует, поэтому должен жить теперь свободно, но недолго, без сбережений и зарплаты. Вся западническая братия работала на эвтаназию русского народа, который, в итоге, на просторах экс-СССР понёс потери, которые лишь немногим уступали потерям времен Второй мировой. Сверхсмертность 90-х унесла жизни 13-16 млн. русских в РФ и в тех сопредельных странах, что построили свою государственность на русофобии. На уровне рефлексов в западника въелось – чем хуже русским, тем лучше ему.
К сегодняшнему дню прозападный идеализм обратился в западнобесие, в ненависть ко всему русскому; во всех без исключения конфликтах западник будет против своей страны, пусть даже на нее нападут марсиане. Радоваться русскому несчастью для западника это нормальность, для этого он спляшет, и споет, и стишок срифмует. На уничтожении всего русского, в том числе живых людей, возникла целая садистическая культура в сопредельном украинском государстве. Ради этого туда мигрируют и «отечественные» западники.
Как быстрее выгнать западничество из России?
Конец 1999-го напоминал конец 1612-го. «Поляки» наконец ушли из Кремля. Однако оставили огромное количество дерьма, в котором копошились личинки западничества. При усилении государственного сектора в экономике (что спасло высокотехнологичные отрасли) и отмене откровенно колониальных СРП, сохранилось немало компрадорских кланов в крупном бизнесе. Да и прежняя гуманитарная элита, создающая смыслы, осталась на своих местах. Но война за освобождение Донбасса и Новороссии, которая, по сути, была навязана руководству России ополченческим движением, самоорганизацией низов, вылилась во фронтальное столкновение с западным гегемоном и подвела нас к Рубикону. Значительная часть наших элит осознала: «Мир» с Западом – это зависимость и умирание страны. «Война» – это возможность выжить. Однако вести её невозможно без избавления от западнических паразитов. Это идёт, но мучительно медленно. Многие зависимости от Запада пока не преодолены, и у низов, и у верхов. Авторы учебников – несмотря на прямое указание Верховного – описать нас как цивилизацию, всё ещё выдают микс из либеральных доктрин. Миллионы людей по-прежнему получают образование, внушающее пренебрежение к своей стране и холуйство перед Западом. Только-только стали отлучать от кормушки самых отъявленных гадостников из числа «культурной» элитки – Акуниных** и прочих акунеподобных тварей. Но остальные крепко присосались к кормушке. (Отсутствие худфильмов про СВО – верный маркёр). Тем не менее, логика войны ведет нас к реальной деколонизации и цивилизационной самостоятельности. И традиция всегда под рукой, готова прийти на помощь.
Западничество должно стать лишним в русской цивилизации, и люди его разделяющие, тоже лишними – чемодан, вокзал, Израиль. Должна быть своя работающая, в том числе и на материальном уровне идеология, включающая концепцию прогресса. Есть ли таковая у традиционализма? Конечно, «плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею».
У традиции есть ответы, что нужно сделать в будущем, опираясь на опыт прошлого. Служение государству и обществу. Государство, создающее всеобщие условия безопасности и развития. Меритократия. Низовая самоорганизация. Свобода не за счет других, а вместе с другими. Контроль за тем, чтобы важнейшие средства производства не уходили в частные руки, тем более в иностранные щупальца. Сочетание государственного, коллективного и личного секторов в хозяйстве (последний будет, среди прочего, опираться на аддитивные технологии, 3d и 4d-принтеры). Создание долговечных вещей, в том числе за счет самовосстанавливающихся и программируемых материалов. Географический и ценностный детерминизм. Сильный ИИ – помощник, способный благодаря обработке больших данных, обеспечить целостность развития и стратегическое планирование.
Ближайшие десятилетия нам заниматься тем же, чем и столетиями раньше русская цивилизация – осваивать обширные территории Евразии, очищать наши исторические земли от украинства, ставить Европу на место, разрушать мировую гегемонию западных паразитов.
Ссылки:
1 Zeiten und Menschen. Paderborn: Schoeningh, 2011
2 Абрамова С.Ю. Африка: четыре столетия работорговли. М., 1992
4 Fitzgerald G. 1973. Towards a New Ireland. Dublin. P.67
5 Снесарев А.Е. Индия как главный фактор в среднеазиатском вопросе. СПб.,1906
6 https://dic.academic.ru/dic.nsf/sie/2872/ВАНДЕЙСКИЕ
7 Daniel Vangroenweghe. Du Sang sur les lianes. Bruxelles, 1986. P.10
8 Семенов В.Ф. Пауперизм в Англии XVI века и законодательство Тюдоров. В сб. Средние века. Выпуск IV. М.,1953.
9 W. Harrison. The description of England prefixed to the Holinshed's Chronicles, vol.I, 1807, p.186; Самаркин В.В. Историческая география Западной Европы в средние века. М., 1976, с.197
10 Тревельян Дж.М. История Англии от Чосера до королевы Виктории. Смоленск, 2001.
11 Там же
13 https://zavtra.ru/blogs/yad_nezalezhnosti
14 Там же
*Верховный суд признал международное общественное движение ЛГБТ экстремистской организацией и запретил его деятельность на территории России
**признан иноагентом, также внесён в перечень экстремистов и террористов
