То, что происходит сегодня в Евросоюзе, — это не кризис и даже не катастрофа. Это — агония.
Казалось бы, ну, что такое дополнительный миллион беженцев для 500-миллионного межгосударственного суперобъединения? Или даже три миллиона? Да в одной только 80-миллионной Германии по итогам 2013 года проживало свыше 16,5 миллионов мигрантов, а всего в ЕС их насчитывают свыше 60 миллионов.
В 140-миллионной России к началу 2015 года насчитывалось более 10 миллионов иностранцев, из них почти полтора миллиона — беженцы из Донбасса, но никто никогда не считал это проблемой вселенского и даже национального масштаба.
Почему же теперь по всем евроградам и евровесям стоит такой вопль отчаяния? Да прежде всего потому, что никакого "запаса прочности" у Евросоюза "здесь и сейчас" не оказалось.
Экономика ЕС стагнирует, долговая нагрузка на неё растёт запредельно, и Греция здесь — только самый показательный, но вовсе не определяющий ситуацию пример. Долг "страны тысячи островов" в 320 млрд. евро при ВВП в 170 млрд. евро (188%) — это, конечно, очень много, но это всего лишь 0,7% долга всех 28 государств Евросоюза, достигающего 55 трлн. евро. При этом британский долг составляет более 400% от ВВП, французский — 182%, немецкий — 142%, про Италию с Испанией можно не говорить…
Сегодня в Европе для беженцев нет ни работы, ни денег на их обустройство, ни каких-либо жизненных перспектив — ни-че-го! Эти люди оказались той самой соломинкой, которая переломила спину европейского верблюда, старавшегося пролезть сквозь игольное ушко глобального кризиса.
Пролезть некрасиво и непорядочно, в том числе — и за счёт России: вспомним хотя бы историю украинского "евромайдана". Да еще и с постоянной оглядкой на Америку.
Авантюры такого рода редко заканчиваются успехом. А с учётом 500-летней истории колониальных захватов и грабежей, с учётом двух мировых войн, развязанных на территории "старушки Европы", очень похоже на то, что "пришла пора платить по векселям".
Для тех, кто искренне считает, что в ЕС организованно перемещаются бойцы "армии исламского вторжения в Европу", которые только ждут приказа "разнести в клочья" принимающие их государства, должен сказать, что даже миллион бойцов — это очень много. Такого количества подготовленных кадров нет ни у Исламского государства, ни у всех салафитских структур на Ближнем Востоке вместе взятых. Для сравнения: численность армии Турции, одной из сильнейших в мире, составляет как раз около миллиона человек, без резервистов — чуть более 400 тысяч человек.
Так что эти миллионы беженцев, судя по всему, — не военная сила и не террористическая сила, и даже не криминальная сила, хотя внутри них наверняка есть организованные представители и той, и другой, и третьей… Но это, несомненно, мощнейший социальный и политический фактор.
Остаётся открытым вопрос в том, зачем нужны Меркель и Ко эти миллионы беженцев, почему основные их потоки направляются в самые "благополучные" страны Европы: Германию, Австрию, Швецию, где наиболее высоки социальные стандарты, а экономическая ситуация продолжает оставаться более-менее приемлемой.
Наиболее популярный ответ на него выглядит так: миграционный кризис — это американский инструмент давления на Европу, чтобы та согласилась подписать договор о трансатлантическом партнерстве и полностью подчинилась интересам США. В том же русле находятся раздутый Вашингтоном скандал с концерном Volkswagen и претензии к Deutsche Bank, сопряженные с многомиллиардными штрафами в пользу "дяди Сэма". Но, наверное, это лишь часть правды.
Потому что в Евросоюзе сейчас набирают силу и другие деструктивные по отношению к данной структуре процессы.
В их числе — требования Лондона по пересмотру внутренней и финансовой политики Брюсселя, а также по статусу британского фунта стерлингов, настолько жёстки и категоричны, что их правильнее назвать ультиматумом, в противном случае Туманный Альбион грозит выходом из ЕС.
В Испании наиболее благополучный в экономическом отношении регион, Каталония, активно рассматривает возможность выхода из состава единого государства, противостояние между Барселоной и Мадридом зашло так далеко, что официальные лица Испании не исключают даже вероятности силового подавления "сепаратистов", несмотря на гигантскую поддержку идеи отделения со стороны населения региона. И, опять же, с финансовой точки зрения это понятно: долги-то будут делить "по населению" (доля Каталонии здесь — 16%), а вот ВВП провинции составляет 23% — почти четверть от общеиспанского. Так что "вне Леона и Кастилии" каталонцы почти в полтора раза могут увеличить своё благосостояние — по крайней мере, на бумаге.
В Португалии всё еще интереснее: получивших большинство на парламентских выборах (50,9% голосов) представителей партий левого блока президент страны Анибал Каваку Силва лишил права сформировать коалиционный кабинет министров под предлогом того, что их политические требования (выход из зоны евро с возвращением национальной валюты эскудо и отказ от согласованного с "тройкой" МВФ—ЕС—Еврокомиссия режима жёсткой экономии) несовместимы с пребыванием в Евросоюзе, которое, дескать, является "историческим выбором португальского народа"…
Иными словами, "процесс пошёл". Болтаться в "долговой петле", устроенной совместными усилиями ФРС, ТНК и евробюрократии, желающих не так много. И вовсе не исключен вариант того, что "хитрый план" — на этот раз Берлина и его "товарищей по несчастью" (не исключая и части американских элит) — заключается как раз в том, чтобы при помощи "миграционного кризиса" устроить "небольшой форс-мажор" и уже под этим флагом добиться системной реструктуризации со списанием долгов. В данном случае прецеденты Греции и Украины будут как раз кстати…
