История новейшей Африки — это история борьбы. Нет ничего привычнее, чем читать и слышать об очередном африканском переходном правительстве, президентах в изгнании, гуманитарных катастрофах, миротворческих и интервентских контингентах в регионе. Однако конец прошедшего мая стал знаменателен тем, что сюжетный шаблон, который можно окрестить: "В Африке вновь навели беспорядка!", — сработал несколько не так, как ожидалось. Причём в разных частях региона это наводит на совершенно разную пищу для размышлений.
Первым знаменательным событием стала попытка государственного переворота в Демократической Республике Конго (ДРК). В ночь на 19 мая вооружённые люди захватили резиденцию президента Феликса Чисекеди в Киншасе, но были быстро подавлены конголезскими военными. Четверо бунтовщиков были застрелены, а пятьдесят человек, так или иначе связанных с переворотом и оппозиционной "Объединённой конголезской партией", арестованы. Среди убитых значится лидер неудавшегося мятежа, давний конголезский политик Кристиан Маланга. Остановиться на его фигуре важно из-за занимательной биографии Маланги, которого после смерти официальные лица ДРК уничижительно назвали "натурализованным американцем конголезского происхождения". Маланга, рождённый в Киншасе, в пятнадцать лет стал политическим беженцем в США, где довольно рано проявил интерес к армейской службе. Будучи ещё в старшей школе, он поступил в корпус офицерского резерва. Вместе с тем Маланга по американским законам был осуждён за нападение с применением оружия и был замечен в различных юридических тяжбах. До 2006 года будущий оппозиционер пытался закрепиться в США, участвуя в небольших коммерческих предприятиях. Однако тот же 2006 год стал поворотным в судьбе Маланги из-за участия в создании некоммерческой организации Africa Helpline Society. Что примечательно, параллельно с этим Кристиан вернулся в ДРК, чтобы служить в конголезских вооружённых силах. С 2010-го Маланга превращается в политическую фигуру и участвует в качестве "независимого" кандидата в парламентских выборах 2011 года, которые проходят для него неудачно: его просто арестовывают за несколько дней до их проведения. После освобождения Маланга обращается в посольство США, переезжает в Вашингтон и образует "Объединённую конголезскую партию". На американо-британские деньги "независимый" оппозиционер организует конференции и даже доезжает до Тбилиси и Рима. До попытки переворота пиком политической карьеры Маланги становится образование правительства "Нового Заира в изгнании". По заверениям властей ДРК, Маланга разрабатывал план по убийству бывшего президента Жозефа Кабилы. Согласно официальной версии, всё смотрится прямее некуда: американский гражданин продумывал покушение на конголезского президента.
Особой остроты неудавшемуся перевороту добавило участие двух американцев и одного британца на стороне "Объединённой конголезской партии". По законам ДРК всем троим грозит смертная казнь. И если убирать из контекста деятельность Кристиана Маланги и его партии, то вовлечённость граждан США и Великобритании в перевороте многократно усложняет сплетение всяческих сил в ДРК. Вашингтон и Лондон издавна ищут в нищей африканской республике очередную ресурсную базу. Однако в таком качестве ДРК уже используется Пекином, и большая часть добычи полезных ископаемых (кобальт, медь, литий) производится китайскими фирмами. Посаженный сейчас в президентское кресло Феликс Чисекеди — это фигура консенсуса как для конголезского общества, так и для пристально глядящих из-за рубежа бизнесменов и политиков. Консенсус в отношении Чисекеди, правда, парадоксальный, потому что президент (крайне спорно ставший таковым) одновременно не устраивает большую часть своих граждан и умудряется метаться из одного геополитического стана в другой. На первых порах Чисекеди желал обнулить контракты с Китаем и привести американские и британские фирмы, чтобы улучшить материальное положение в стране. Когда же на востоке ДРК активизировались боевики "Движения 23 марта", повстанческой группировки этноса тутси, Чисекеди негласно обратился за помощью к некогда известной в широких кругах российской частной военной компании с опытом застревания в воротах цирка в Ростове и успешного купирования бармалейской угрозы в Африке. В данный момент в ДРК даже не сформировано правительство, и, как подмечено зарубежным политологом Кристианом Молека, страна находится в режиме автопилота.
За месяц до попытки переворота в Киншасе "Движение 23 марта" праздновало победу, так как сепаратистами был взят город Рубайя. Не нужно быть искусным конспирологом, чтобы связать эти два события и выстроить вполне правдоподобную взаимосвязь: пока вооружённые силы ДРК заняты на востоке страны, Кристиан Маланга со своими оппозиционерами меняет власть в Киншасе. Но сам процесс захвата и удержания резиденции президента не выдерживает никакой критики: слабо вооружённые представители "Объединённой конголезской партии" второпях взяли здание, записали несколько роликов на фоне развёрнутого флага "Нового Заира в изгнании" и будто бы ждали, покуда их не окружат и не подавят правительственные войска. Не преувеличивая способностей западных спецслужб в шатании режимов, следует отметить, что на подобных мероприятиях Запад собаку съел, а для операции, организованной и спонсированной из-за рубежа, всё произошедшее кажется слишком бестолковым. Поэтому попытку переворота в Киншасе тяжело разложить на элементарные составляющие. Тут смешалось всё: и некомпетентность власти, и криворукость неудавшихся свергателей этой власти, и неоднородность внешнеполитического курса президента Феликса Чисекеди, и натасканность Западом местной оппозиции, и пустые амбиции Кристиана Маланги, и невесть откуда вылупившиеся дикие гуси, и столкновение противоположных векторов внешних сил в стране ветреной политической культуры.
Драма — на этот раз без крови, но с театральным надрывом, — случилась в Южно-Африканской Республике. После тридцати лет единоличного главенства созданной Нельсоном Манделой партии "Африканский национальный конгресс" (АНК) наступает передел власти. Из-за того, что большое количество мест в парламенте отходит партиям "Демократический альянс" и "Умконто ве сизве", "Африканскому национальному конгрессу" придётся формировать непривычный для себя парламентский альянс, без которого нельзя будет выбрать президента. "Умконто" — это не одноимённая боевая группировка "Копьё нации", с помощью которой АНК и руководивший ею Мандела в 1970-х вершили политические судьбы, а одноимённая партия, созданная бывшим президентом Джейкобом Зумой. Названия в данном случае не особенно важны — следует понимать, что в разрезе конкретно ЮАР партийная борьба интересна тем, что хорошо отражает коренные изменения внутри самой страны. АНК продолжает продвигать ценности социализма с африканским лицом, но без былых успехов — в ЮАР укоренились экономическое неравенство, безработица и криминал. Вторая политическая сила страны — партия "Демократический альянс" — продвигает либеральные реформы и старается вернуть экономику страны на классические рыночные рельсы. За "Альянсом" закреплена Западно-Капская провинция со столицей в Кейптауне, и отсюда же исходит главная электоральная сила и слабость партии: преобладание как в рядах депутатов, так и среди избирателей, не чёрного, а цветного и даже — страшно подумать — белого населения. Даже глава партии Джон Стинхуйсен имеет очень странное свойство для южноафриканского политика пост-апартеидной эпохи: у него почему-то светлая кожа, тонкие губы, узкий нос и прямые волосы. Старательно посыпаемые солью раны апартеида в ЮАР регулярно ворошатся сторонниками чёрного превосходства, поддерживающими АНК, и не заживают, а потому "Демократический альянс", несмотря на экономические успехи в своём регионе страны, приравнивается провластной прессой к партии сторонников нового апартеида. Стинхуйсен — типичный европейский либерал, который, кажется, оказался в далёкой ЮАР по нелепой ошибке навигатора или хитрой волей атлантических течений. Например, в апреле 2022-го, как и положено всякому порядочному европейскому либералу, он катался на Украину и уверял тамошних сторонников апартеида в том, что украинский кризис является для ЮАР очень важной, крайне близкой и чрезвычайно насущной задачей. Наконец, последняя партия "Умконто ве сизве", как уже было сказано выше, носит название боевого крыла АНК и собралась в прошлом году стараниями бывшего президента ЮАР Джейкоба Зумы после его выдворения из АНК по подозрению в коррупционной деятельности. Успех партии Зумы самый триумфальный, так как именно "Умконто ве сизве" забрала у АНК критическую массу голосов.
Действующий президент ЮАР Сирил Рамафоса, представитель АНК, наверняка останется на своей должности, однако степень его вовлечённости во внутреннюю политику значительно возрастёт. И это не очень хороший сигнал для политики всего африканского региона. Даже при кошмарном экономическом состоянии ЮАР является лидером среди государств Субсахарской Африки. Погружение центральной власти в хаос коалиционных договорняков, межпартийную грызню и вечные обвинения всех вокруг в стремлении вернуть апартеид приведёт к отсутствию консолидированной линии власти внутри страны, а это может повлечь за собой медленное выключение ЮАР из важных международных процессов. Особенно это ударит по амбициям региона в обретении субъектности. По сути, только ЮАР позволяла себе на международной арене жесты больших стран. Вспомните, к примеру, что значит буква "S" в аббревиатуре BRICS или, если вам угодны более свежие события, обратите внимание на иск против Израиля о возможном геноциде в секторе Газа в Международном суде ООН — жест, на который не сподобились ни Египет, ни Саудовская Аравия. Да, вопрос об эффективности, а не эффектности, такого жеста — это вопрос иного порядка. Но на фоне новостей о смещении баланса сил внутри страны видится, что после всех перестановок в самой ЮАР Претория — номинальная столица государства вместе с Блумфонтейном и Кейптауном — вряд ли сможет позволить себе такие вольности, как действия не в русле чужой повестки.
Примеры последних событий в ДРК и ЮАР свидетельствуют о том, что африканские государства вне зависимости от статуса и экономических успехов, всё глубже замыкаются на себе. Причин тому может быть много: от давних этнических конфликтов до нерешённых социальных вопросов. Но в эпоху, когда внешнеполитическая самостоятельность недавних колоний необходима, как кислород, замыкание на себе подобно удушению.
