Александр ПРОХАНОВ. Отец Феодор, вы стали священником. В вашей жизни произошло нечто, отделившее вас от прежней громадной судьбы и перевело в новое качество. Но мне кажется, что до того, как вы стали священником, вы уже общались с Господом Богом. Уже имели колоссальную паству, выходили навстречу мировым космическим стихиям. Вы ведали и узнавали то, о чем сказано в Священном Писании. Во время своих странствий вы встречались с божествами. И с языческими, и с нашим Иисусом Христом. Почему вы стали священником? Что вас привело к этому и отвлекло от вашей прежней потрясающей миссии?
Иерей ФЕОДОР (КОНЮХОВ). Я, Александр Андреевич, всегда был верующим, потому что родился в верующей семье. Мои папа и мама родились еще в царской России и, конечно, были верующими, как мои дедушки и бабушки. Уже с детства я и мои родители знали, что я буду священником. Хотели этого, но скрывали при советской власти. У нас в роду пять священников (по линии папы) в 1918-м году расстреляли, сейчас они причислены к священномученикам. Николай Конюхов — родной брат моего папы. Прадедушка также сейчас святой, новомученик.
Так что мы хотели, чтобы я был священником. Только я думал, что приму сан в 50 лет. Но принял сан позже.
Как на войне, так и в море, не бывает людей неверующих. А я в океане в одиночестве пробыл тысячи и тысячи дней. Только в одиночку мной пройдено в океане 380 тысяч миль! Я был и 508 дней, и 224 дня, и 180 дней в полном одиночестве, у меня 6 кругосветных одиночных плаваний, и в основном — нон-стоп. Получается, я дошел до Луны и вернулся.
Вы спрашиваете, что меня подвигло? Конечно, Господь Бог присутствует везде: и здесь с нами рядом. Но когда ты находишься в одиночном плавании в океане или на пути к Северному полюсу, к Южному полюсу, или поднимаешься на высочайшие вершины мира — когда находишься в условиях на пределе человеческих возможностей — конечно, Бог находится ближе. А я поднялся на все высочайшие вершины мира на всех континентах: и в Антарктиде, и в Южной, и в Северной Америках, и в Европе, и в Азии. Да по нескольку раз... Сказано: "Утопающий хватается за соломинку". А за что ты можешь схватиться в океане? Соломинки нет.
У людей сейчас такое понятие: всё, мы покорили мир! У меня же были случаи, когда я два раза переворачивался, и меня никто не мог спасти: далеко (тысячи и тысячи километров), не так просто, чтобы корабль дошёл. Когда ураган и ветра, то корабль не может выйти, самолёт не может пролететь. Тогда я и просил, и плакал, и молился, чтобы Господь Бог и святые пришли. Они давали мне уверенность в том, что я буду жить, в том, что они рядом, и это приносило мне спокойствие. И конец своей бурной жизни я хочу провести здесь — в Свято-Алексеевской пустыни. Где тихо, спокойно, в келье я молюсь.
К экспедициям я подолгу готовился. Чтобы первый раз подняться на Эверест, я занимался альпинизмом с девятнадцати лет. Чтобы пойти вокруг света, занимался парусным спортом: стал мастером спорта, сейчас я заслуженный мастер. Есть экспедиции, которые готовились с 90-х, с начала 2000-х годов. Они еще остались, и я хочу их завершить или кому-то передать. Ведь прошла большая подготовка: не только физическая, моральная и духовная, но и материальная. Есть спонсоры и просто люди, которые вкладывали в это дело силы и средства.
Конечно, мне страшно уйти из этого мира и предстать перед Господом Богом путешественником, в суете. Мне хочется склонить голову как молитвеннику. А сейчас я хочу молиться за плавающих, путешествующих и страждущих.
Путешественники, которые сейчас уходят в экспедиции, приезжают ко мне, приходят в мой храм: я-то знаю, что ожидает путешествующих на склонах Эвереста, других вершин, у мыса Горн. Или на пути к Северному, к Южному полюсам. Я доходил до Северного полюса три раза, поднимался на Эверест два раза, вокруг мыса Горн проходил пять раз.
Помню, когда нашим ребятам было очень тяжело в феврале на вершине К2, они поднимались, звонили мне и просили: "Ты же, Федор, знаешь, что нас ожидает". Иные скажут: холодно, голодно, веревки порвались, лавина сошла. Но у людей лишь общие понятия, а я знаю, что такое лавина, что такое висеть на склонах К2 или Эвереста, когда ветра. Мы не можем здесь этого представить, потому что здесь не может быть такого ветра. Если такой ветер пройдет, как на склонах Эвереста — больше 100-200 км/час — то половину Москвы сдует. Там такой ураган — камни летят, булыжники, пески, листья. Я-то знаю, какое положение у ребят там, я знаю, сколько кислорода и на каких участках надо менять баллоны. Конечно, моё знание ситуации дает мне право за них молиться.
Александр ПРОХАНОВ. Я тоже много путешествовал по миру, но в основном по воюющему миру, по "горящим садам". У меня тоже было свое побуждение. Я вырос в мирной московской интеллигентной семье: бабушка, мама… Почему же, Отче, меня швырнуло в этот мир, в грохочущие континенты? В этом тоже какая-то загадка. А почему вас судьба ввергла в эти скитания, борения, странствия? Ведь это не спорт. Было что-то другое, что-то космическое в вашем решении.
Иерей ФЕОДОР (КОНЮХОВ). Я небольшой грамотности человек, я не сдвигаю что-то грандиозное. Но я с детства духовно готовился к путешествиям. Каждый день молодые люди стоят перед выбором: приходят к Богу, приходят к путешествиям или выбирают иную судьбу. А мне в жизни так определено было.
Мой дед Михаил Конюхов участвовал в первой экспедиции Георгия Яковлевича Седова. Наш род из поморов. Недалеко от Соловецких островов есть Губа Конюховых.
И вот мой дедушка Михаил, как гидрограф, как картограф, участвовал в первой экспедиции Георгия Яковлевича Седова на судне "Пахтусов". Царь Николай послал экспедицию Георгия Яковлевича для исследования Новой Земли, потому что норвежцы просили царское правительство отдать новые земли им. И царь прежде хотел больше узнать об этой земле и точно нанести её на карту… Вот туда и отправили экспедицию Седова. В той экспедиции был и мой дедушка.
Когда я в 1951 году родился, дедушка уже больной был. Он умер в 1958 году, и я помню, как он лежал, был парализован. Нас пятеро в семье: три брата и две сестры, но выпало, чтобы я достиг Северного полюса: дедушка просил, чтобы я дошел. С тех пор я начал готовить себя к экспедиции. На то, чтобы я дошел до Северного полюса, потрачено почти 30 лет. Первый раз я был там с командой, с великим путешественником Дмитрием Игоревичем Шпаро — это экспедиция "Комсомольской правды". Там я познал настоящий Северный полюс: 7 лет в этой экспедиции участвовал. Потом перешел в экспедицию "Арктика" к Володе Чукову, также пошел к Северному полюсу. И только потом отправился в одиночку.
Достигнув Северного полюса и оправдав надежды дедушки, я пришёл на его могилу. А когда мы шли с Володей Чуковым (экспедиция "Арктика"), то уже почти у самого Северного полюса отыскали замерзшее бревно: из Сибири же несет течением. Я отколол маленький кусочек дерева и, придя к дедушке на могилу, подсунул этот кусочек под крестик: мне нужно было материальное доказательство. Он же в том мире газеты не читает, телевидение не смотрит, а это бревно пропитано Ледовитым океаном, морозами.
Потом мне захотелось пойти вокруг света на яхте. В мае 1990 года я в одиночку в третий раз дошел до Северного полюса, а в октябре 1990 года уже ушел на парусной яхте вокруг света "Сидней — Сидней". Плаванье длилось 224 дня.
В 1992-м году я впервые пошел на Эверест и поднялся на него с командой Жени Виноградского — это была первая российская экспедиция на Эверест. Мы поднимали российский флаг. А в 1982 году была первая советская экспедиция, и водружали советский флаг. В этом году мы тоже были на Эвересте: собрались "старики" и поднялись в честь 30-летия советской и 20-летия российской экспедиций.
Александр ПРОХАНОВ. Я себя спрашиваю (ведь уже тоже годы — сейчас мне 75 лет будет): зачем я всё это делал? Что меня толкало по странам и путешествиям? И отвечаю себе: конечно, мне было очень интересно узнать, как устроен мир в роковых схватках, которые ведет человечество уже тысячи лет. Что такое война? Что такое человеческая ненависть? Во имя чего идут сражения и убийства? Мне хотелось посмотреть эти зрелища войны. Это с одной стороны. А с другой стороны, хотелось понять: а что такое я на этих войнах? Мой отец в 1943 году погиб под Сталинградом, он свою войну отвоевал, а я живу безбедно, вне сражений. Способен ли я одолеть эти моменты страха, опасности?
Наконец, третье, до конца не познанное. Мне казалось, что я все время ищу встречи с Господом, и что эта встреча не происходит у меня за рабочим столом, в школах, на московских улицах. Я искал место этой встречи. На войнах, в путешествиях мне доводилось переживать моменты встречи, и не обязательно связанные со смертью или опасностью. А что вас двигало?
Иерей ФЕОДОР (КОНЮХОВ). Я два раза переворачивался на яхте. В 1997 году попал в ураган в Атлантическом океане. Я был закрыт на перевернутой яхте три дня, в темноте… Когда меня после урагана спасла береговая охрана американцев, я понял, что нет на земном шаре тяжелее работы, как молиться Богу. Когда я молился под перевернутой яхтой — это было так тяжело! Я терял сознание от самой тяжести молитвы. Конечно, при такой молитве можно узреть Господа Бога.
Я никогда не говорю и не пишу об этом. Хотя я член Союза писателей еще с советских времен. Мне Астафьев давал рекомендации. У меня вышло тринадцать книг, не считая брошюрок, сейчас я тоже пишу книгу.
Описывать встречу со святыми или с Господом Богом — очень опасно или неблагодарно, потому что люди могут неправильно понять.
Бога можно узреть только в той молитве, которая будет исходить из сердца. Можно выучить молитву наизусть, как делают многие. В моем возрасте — я прожил такую жизнь! — ничего особенного мне не надо в этом мире, потому что я все для моих лет видел, и даже больше, чем планировал. Есть многие, кто знает чуть ли не все Евангелие, молитвы наизусть, но это как стихи читать — порой даже не вдумываются. Правильно поговорил, правильно развернулся, правильно зашел, правильно перекрестился и ушел… А молитва — это совсем другое. Как на войне.
Моему папе 96 лет, он ветеран войны, инвалид войны I группы. Я спрашиваю: "Когда вы шли в бой, что кричали?". "Конечно, кричали: "За Сталина!" Но перед тем, как подняться из окопа, мы почти все перекрестимся. Это создавало нам такой подъём, давало рывок. Прежде чем выйти из окопа, мы сидели, дрожали, было страшно, разливали спирт, где-то вино". На войне человек не может быть неверующим.
Александр ПРОХАНОВ. А как вы чувствовали, что молитва дошла до Господа? Ведь иногда молишься, она уходит туда, а ответа нет.
Иерей ФЕОДОР (КОНЮХОВ). Значит, не та молитва и не та сердечность. Можно молиться от ума, а можно от сердца. Тогда Господь Бог милостив. Порой говорят, что он наказывает. Но Господь Бог никогда не наказывает — он только любовь несёт. Для наказания есть другие силы. Если ты отвернулся от Бога, не просишь его, забыл его, не обращаешься, то другие силы (есть — чёрные, есть — белые) наказывают.
Иисус Христос говорил: "Любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас". За них надо молиться. Если ты молишься с состраданием и любовью к Богу, то он всегда тебе поможет.
Своей заслугой я считаю то, что столько прожил. На улице Садовническая в Москве недалеко от Павелецкого вокзала я в память моих погибших друзей построил маленький храм в честь Николая Чудотворца. Я путешествую больше 45 лет, и рядом со мной шли, но предстали перед Богом, уйдя в другой мир, ребята — 32 человека. На пути к Северному полюсу — Саша Рыбаков, в Гималаях много ушло. На яхтах — не только наши российские, но и иностранцы. Джерри Руфф погиб на пути к мысу Горн.
Кто-то был моим другом, кого-то я знал, с кем-то соревновался, с кем-то шёл... Всегда думаю, что я не лучше их: они красивее, сильнее, умнее, у них больше детей, они могли бы больше принести в этот мир. Бывает, что летит камень и сбивает рядом стоящего друга. То же самое яхты: ураган прошёл, перевернул яхты, а я остался внизу урагана. Можно сказать, это случай. Но, конечно, это не случай, а так было угодно Богу. Я понимаю, что это не я так силен духом, мыслью, умом, чтобы правильно вести яхту или правильно забивать крючья в Эверест. Как говорил Женя Виноградский, мой друг из Екате Николая Конюхова 29 декабря 1918 года облили водой, а потом застрелили. И я приписываю эти заслуги им, а не себе.
Александр ПРОХАНОВ. Вы сказали вещь, меня поразившую: что молиться — это самый тяжкий труд.
Иерей ФЕОДОР (КОНЮХОВ). Найти молитву, когда хватаешься за нее, как за соломинку — это как на Эвересте. Кто не был на Эвересте, не знает, что такое воздух. Я поднимался два раза выше 8 тысяч километров, и ты же работаешь там, а не сидишь. Закончился кислородный баллон, его надо поменять вовремя, а ты висишь на верёвке. И вот хватаешь воздух, а его нет! Раз! А его нет! Это самое страшное: дышишь, а воздуха нет.
То же самое — когда ты хватаешься за соломинку и понимаешь, что её нет — и при молитве. Осознаешь, что молитва — та же верёвка на Эвересте, которая может оборваться. Ты хватаешься, и молитва вытягивает тебя.
Когда в 1995 году я шел по прямой с побережья Антарктиды до Южного полюса 1350 км, тащил нарты. В санях 135 кг, а мой вес — 69 кг. Такая тяжесть была! Я останавливался и думал: "Какая тяжелая работа!" Холод, встречный ветер, мороз под 50оС. А там подъём: надо подняться 3000 км с побережья. Мне тогда казалось, что нет на Земном шаре сложнее и тяжелее работы, чем на лыжах тащить нарты в Антарктиде к полюсу.
Когда я в 1997 году перевернулся и молился, то испытал, что на пути к Северному полюсу молиться тяжелее. Под перевернутой яхтой в темноте, вода поднимается… Был фонарик, но все аккумуляторы вывалились, книги, продукты... У меня было 123 л солярки в канистрах, всё разбилось и вылилось. Когда яхту положил ураган, я сначала был на палубе, держался. Потом, когда забрался внутрь, как будто по щелчку, она еще чуть-чуть перевернулась, и я очутился под водой. Я был как в плену — не мог люк открыть и выбраться. Яхту я знаю хорошо, в темноте нашел фонарик: свечу им, а все вверх дном — матрасы на потолке, вода... Когда осветил яхту — вода, желтая, пенистая. Удары, яхта качается, солярка, вода, продукты, книги, приборы… Пока были батарейки, я все это рассматривал, а вода подходит, и мне стало очень страшно. Я никогда не думал, что буду так умирать: если эта желтая вода подойдёт, то я буду захлебываться.
На возвращение из плавания (а я же иду нон-стоп, весь грязный) моя жена Иринушка всегда дает чистое белье, рубашку и говорит: "Когда вернешься в порт, оденься. Ведь люди будут тебя встречать, а ты весь засаленный".
Так я переоделся в то, что мне дала жена: надел чистое бельё. Можно сказать, что приготовился, хотя тут же это чистое бельё стало грязным, потому что солярка, пары...
Я взял иконку Николая Чудотворца, прижал и начал молиться. Так как заплыл далеко, то я думал только о том, чтобы яхта не проседала. Там есть воздушная подушка, и я надеялся, что смогу дольше читать молитвы, потому что мне страшно предстать перед Господом Богом в последний час: у меня же очень много грехов за время моей деятельности. Тысячи людей через меня прошли, миллионы денег: на организацию экспедиций, покупки яхт.
Конечно, хотелось больше молиться. Всплывают все грехи, даже детские, когда нечаянно убил воробья, обидел кошку — всё всплыло. Я в армии служил, учился в морском училище, ходил в море, ловил рыбу, работал охотником-промысловиком в Уссурийской тайге (я 22 года прожил на Охотке). Вспомнилось всё, и я хотел продлить это. Потом яхта затормозилась и встала.
Через три дня ураган закончился, а меня протащило от места переворота 300 миль в перевернутой яхте. Когда я перевернулся, то буй "Коспас-Сарсат" сработал, дал сигнал. А получают его Франция, Россия, Канада и Америка. Все услышали, показало: в таком-то месте. При том урагане многие погибли. Американцы вышли искать своё рыбацкое судно, которое где-то перевернулось и погибло. После урагана американский вертолёт "Геркулес" летал, барражировал и нашёл меня. Меня прибило в район, где во время урагана то рыбацкое судно подало сигнал. А меня уже и не искали. И вот чисто случайно. Они не нашли судно, где было 17 рыбаков. А там течение Гольфстрим, я вышел на это место, и меня нашли. Значит, так было угодно Богу. Как мне не молиться за тех рыбаков? Если бы не они, меня бы никто и не искал.
Александр ПРОХАНОВ. В этом году я был в Оптиной пустыни, меня пригласили в скит, и мы там ночью молились. Я понял из разговора с монахами, зачем вообще монастыри и зачем эта непрерывная денная и нощная молитва. Не всякая молитва достигает Господа. Но когда молитва достигает Господа, то возникает как бы канал, световод, и тогда сила Господня, свет фаворский — проливаются через молящегося человека на землю. И через молитвенника распространяются среди всех нас — грешных и не молящихся. Эти моменты встречи являются самыми важными и для монаха, и, может быть, для всего человечества. А то, что вас Господь кидал всё время в эти предельные состояния, когда вам грозили гибелью, смертью и вы молились, и ваша молитва доходила до Господа, может быть, в этом и было ваше предназначение?
Иерей ФЕОДОР (КОНЮХОВ). Только Богу угодно, и только он это знает. Чем больше будут молиться на земном шаре и в нашей России, тем больше надежда: от одного монаха может не дойти молитва, но когда будут молиться сотни, от кого-то и дойдёт и спасёт всех нас. В монастыре — оплот нашей земной жизни перед Богом. Чем больше будет монастырей, тем лучше.
Мы построили часовню на Курилах. Я думаю: построить бы там монастырь, как наши предки строили: Соловецкий, Валаам — сильнейший монастырь. Чтобы приехало 300 монахов, и молились бы. Вот от этого будет оплот! Японцы даже и не подумали бы на него претендовать.
Александр ПРОХАНОВ. Это было бы мощнее всех дивизий.
Иерей ФЕОДОР (КОНЮХОВ). Конечно! Если мы сейчас будем ставить военные базы, только ополчим против всех нас. Монастырь надо. У каждого человека есть совесть и уважение к той или иной религии, даже если человек другого исповедания.
Александр ПРОХАНОВ. Отче, смотрите: вот череда событий. И разум понимает причину, следствие, логику, и в этой логике человек обретает понимание жизни, истории. Но вдруг эта логическая череда обрывается, и возникает нечто, не укладывающееся в логику. Возникает такая категория, как чудо. Чудо и в жизни человеческой, и в жизни народа, возможно, является фактором более сильным и объясняющим ход событий, чем научная логика. Я думаю, что вы в своих странствиях с такой категорией, как чудо, встречались больше, чем кто бы то ни было. Может быть, для вас чудо является обыденной категорией?
Иерей ФЕОДОР (КОНЮХОВ). Нет. Для меня чудо — видеть восход, закат. Чудо — стоять на палубе яхты, корабля и видеть горизонт. Управлять яхтой, когда ураган и ветер. Для меня чудо — пройти через пески, пустыни. И всегда чудо — встречаться с людьми. Чудо то, что мир красивый. Я был на всех континентах. Я всегда говорил, чудо то, что земля вся красивая. Господь Бог не мог создать некрасивого места. Но только там, где человек что-то сделал или военная система, или политическая, или экономическая — многое извращено.
Я был в 1993 году Сомали — очень красивая страна, красивые люди. Господь Бог не может создать кого-то красивым, а кого-то некрасивым. Среди всех стран Земного шара нет ни одной благополучной: у кого-то лучше, у кого-то хуже. То же самое и народ. Однако политическая, экономическая и военная системы извратили сомалийский народ. Они стали пиратами, бандитами и воспитались на принципах бандитизма и пиратства.
Мировая общественность: Англия, Франция, Америка, Япония, Израиль, Испания, Россия, Украина, Казахстан и другие страны, — что мы все сделали для Сомали? Ничего. Мы только отсылаем мешки с продуктами — и всё. Мы не хотим, чтобы они работали на заводах, фабриках, ловили рыбу. Я подходил к воде — там такая рыба вдоль берега красивая! Её много, но нет ни одного бота или рыбацкого судна, чтобы ловили рыбу. Превратили народ в бандитов, но это не значит, что Господь Бог их сделал бандитами — это сделала политическая, экономическая и военная системы.
Александр ПРОХАНОВ. А как нам, русским людям, сейчас быть? Как преодолима наша русская жизнь, наша русская беда? Как устроить нашу жизнь? Что нам вредит, а что нас спасает?
Иерей ФЕОДОР (КОНЮХОВ). Я бы не хотел об этом говорить, потому что многие не поймут. Я могу молиться или организовывать свои экспедиции для России. Я только что вернулся с Эвереста. Мы, альпинисты, сидели и говорили, какая у нас большая и великая страна: и в национальном понятии, и в экономическом, и в географическом, и в культурном. У нас больше 140 миллионов жителей.
А Казахстан? 17 миллионов человек, но там есть 3 человека, которые поднялись на все 8-тысячники в мире. Есть такие в Латвии, в Польше, а мы не смогли подняться. Потому что у нас только один или два вида спорта развиваются. Также сейчас французы прошли вокруг света за 45 дней. Как они говорят: "Вы — Россия — отстали на 50 лет. Не можете вы строить военные корабли, поэтому у нас и покупаете "Мистраль". У вас не развито малое судостроение". Они же на яхтах опробовали все новейшие технологии, а мы спокойно к этому относимся.
Я проснулся ночью, когда французы в феврале на тримаране прошли вокруг света. Проснулся, звоню старшему сыну и говорю: "Оскар, я не могу спать. Это такое событие!" Он, заспанный, отвечает: "Что ты, папа? Миллионы людей на земном шаре спят спокойно, а ты не спишь".
Какой бы ни был прогресс сегодня, но человечество еще не придумало двигателя, который даст возможность пройти вокруг света за 45 дней по океану. Ни атомные подводные лодки, ни крейсера, ни авианосцы, ни катера... А тримараны — прошли! Конечно, меня не как священника, а именно как гражданина нашей страны волнует, что это французы сделали, а не мы.
Сейчас мы готовим экспедицию — до Северного полюса дойти на собачьих упряжках, 1 апреля будет старт. Дойти до Гренландии, пересечь её всю на собаках — это примерно 4000 км. Зачем? А вы же знаете, что в ближайшее время не будет Северного Ледовитого океана, и уже наши внуки или чьи-то дети не пойдут к Северному полюсу, как ходили мы: на лыжах, на собачьих упряжках. Мы стоим на пороге такого события, которое уже и сейчас происходит. Если раньше говорили, что к 2050 году, потом, что к 2030, то сейчас считают, что уже к 2020 году не будет Ледовитого океана.
А все спокойно спят, улицы забиты машинами. Дорогу сейчас строят, которую, может быть, и не нужно было строить: боятся больше денег вложить, чтобы перенести и экологию сохранить. А не станет Ледовитого океана — будет вода, будем рыбу ловить. Атомные ледоколы нам будут не нужны. Я даже втайне думаю, что если бы Господь Бог мне позволил прожить еще, может быть, лет через десять я пойду к Северному полюсу на яхте. Раньше ходил на лыжах, а теперь пойду на яхте, потому что будет открытая вода. Видите, какие события! Всё делается на наших глазах, а мы спокойно живём.
