«М. Д. Скобелеву, полководцу, Суворову равному»
(надпись на венке от Академии Генштаба России)
**********************************
Награды М.Д. Скобелева: Орден Св. Анны 4 степени; орден Св. Георгия 4 ст.; 3 ст.; орден Св. Станислава 3 ст.; орден Св. Владимира с мечами; Св. Станислава 1 ст, с мечами; медалью «В память русско-турецкой войны 1877 – 1878»; Св. Георгия 2 ст.; румынским крестом «За переправу через Дунай»; немецким орденом «За заслуги»; орденом Св. Анны 1 ст.; сербским крестом «Такова», сербской медалью «За храбрость»; болгарской медалью «В память освобождения Болгарии». За гробом несли 27 подушек с боевыми наградами.
**************************** «Турки сложили знамёна…»
«Переход через Балканы – самая блестящая операция, проведенная Скобелевым в ходе войны, сравнимая разве что с переходом суворовских «чудо-богатырей» через Альпы. Чтобы развить наступление на юг, к Константинополю, нужно было взять деревни Шипку и Шейново у подножия перевала. На высоте пять тысяч футов, по вьючным тропам, через снежные заносы пробирался к цели. Утром 28 декабря 1877 заиграли трубы, загремели барабаны. Скобелев, сам на белом коне, всеми силами обрушился на армию Весселя-паши. ТУРКИ СЛОЖИЛИ ЗНАМЕНА. Скобелев был пожалован шпагой, оправленной бриллиантами, с надписью «За переход через Балканы». И ещё: «По выражению ординарца Дукмасова, Скобелев был «п о э т о м» войны. Явившись в Болгарию совсем молодым генералом, на положении полуопального, испытывая предубеждение, настороженное к себе отношение, Соболев рассеял этот мираж, создал высокие образцы военного искусства. Его имя приобрело мировую известность. И в солдатской среде Скобелев пользовался большим доверием и любовью- В глазах народа он был непобедимым героем, заколдованным рыцарем, «коего ни сабля не берет, ни пуля не достает». (из статей В.И. Яковлева и П.А. Трибунского).
…Вспоминаю о работе над ЭНЦИКЛОПЕДИЯМИ… Рязанской Энциклопедией… Липецкой Энциклопедией… Творческие контакты с регионоведами, краеведами, страноведами, отчизноведами Рязани, Пензы, Тамбова, Липецка, Ельца, Воронежа, Раненбурга, Лебедяни, Данкова, Усмани, Задонска, Тулы, Орла, Курска… Несколько томов РЕГИОНАЛЬНЫХ ЭНЦИКЛОПЕДИЙ удалось опубликовать (в основном, на общественно-личностном потенциале)… И сейчас они у к р а ш а ю т библиографические своды России (ждут «оцифровки»)… Целые пласты, краеведческие лавины, уникальные собрания личных архивов, «домашних музеев»… К сожалению, до них нет сегодня никакого дела ни Минкульту, ни Минпросу… Торжественно-помпезно «возрожденные» якобы, но практически бомжующие «собрания» книголюбов, краезнатцев, народознатцев, отчизнолюбов… Президенты Обществ… А вот эпистолярия, раритеты, подлинные документы бомжующих Собраний гибнут…
Там сгорело, там выброшено (даже не в утиль)… Горько, прискорбно, обидно, тревожно…
Вот, например, ценнейшие материалы о Михаиле Дмитриевиче Скобелеве…
Записи слов очевидцев, свидетелей, современников, сопутников…
Михаил Дмитриевич время от времени наведывался на «малую родину» - в своё ИМЕНИЕ СПАССКОЕ-ЗАБОРОВО РАНЕНБУРГСКОГО УЕЗДА РЯЗАНСКОЙ ГУБЕРНИИ… Здесь он построил школу для детей, любил устраивать им ёлки, делать подарки. Мужики звали своего барина «НАШ БОГАТЫРЬ», «БАТЬКА». Сюда, в Заборово, Михаил Дмитриевич направлялся, проведя летние маневры в Минске, но смерть внезапно настигла Скобелева в гостинице «Англия» в Москве.
Краеведческие, регионоведческие свидетельства… За ночь у гроба Скобелева в церкви Трёх святителей перебывало 50 000 человек. «Я воочию убедился, что громадный город с миллионным населением может рыдать, как один человек, - вспоминал очевидец. – Да! Москва зарыдала, и стон этот рыданья, под печальный погребальный перезвон ближайших колоколов, мощной волной понесся по всем площадям и улицам…».
**********************************************************
Не совсем понятную разноголосицу вызвало образование Всероссийского Общества Словесности во главе с самим Патриархом… Не совсем понятная разноголосица смущает умы встревоженные по случаю встречи Патриарха и Папы Римского… Не совсем понятная разноголосица, многовопросица: что же делать с преподаванием культуры православной в школах, сузах, вузах?..
…Движение Истории… Воспитание Историей… «Идеи времени»… «Формы времени»… Вера, Надежда, Любовь… Честь, Совесть, Порядочность, Гуманность, Интернационализм, Патриотизм… Активное неприятие Зла, Чужебесия, Плотобесия, Чёрствости… «ПЕЧАЛЬ НЕ О СВОЁМ ГОРЕ»…
…Траурный эскорт, светло-печальное, горестное сопровождение… Поезд останавливался от Москвы до Раненбурга Рязанского на каждой станции…
Скорбное множество, толпы народные… Первый Донской казачий полк в полном составе сопровождал тело до Раненбурга, а затем – до села СПАССКОЕ-ЗАБОРОВО…
Из статьи М. Королькова («Липецкая Энциклопедия». Составители: Б.М. Шальнев, В.В. Шахов. Гл. ред. проф. В.В. Шахов. Том третий. Рязань-Липецк. «ГЭЛИОН» - Липецкое издательство, 2001):
«…Отпевание совершил и прощальное слово произнёс архимандрит Амвросий. Похороны состоялись в с. Спасское Тамбовской губ. Последний скорбный путь Скобелева проходил и по Липецкой земле: современник вспоминает: «…поезд подошёл к Раненбургу… Тут ждали гроб крестьяне села Спасское… Последние версты они несли его на руках, в серых сермяжных кафтанах, в лаптях…»
Имп. Александр 111 в память заслуг Скобелева повелел переименовать один из корветов флота на имя «СКОБЕЛЕВ»…
*********************************************************************************************************************************************************************************************************
Над полем Куликовым - светлая тень Евпатия Кололврата
Мы, сам-друг, над степью в полночь стали:
Не вернуться, не взглянуть назад.
За Непрядвой лебеди кричали,
И опять, опять они кричат…
На пути - горючий белый камень.
За рекой - поганая орда.
Светлый стяг над пешими полками
Не взыграет больше никогда.
И, к земле склонившись головою,
Говорит мне друг: «Остри свой меч,
Чтоб недаром биться с татарвою,
За святое дело мертвым лечь!»
Я - не первый воин, не последний,
Долго будет родина больна.
Помяни ж за раннею обедней
Мила друга, светлая жена
А. Б л о к. «Мы, сам-друг, над степью…»
Василий Дмитриевич Ряховский (1897-1951) - один из наиболее компетентных знатоков истории государства Российского. Успешно экспериментируя в жанрах историко-документального повествования, уроженец Данковщины использовал свои личные наблюдения, впечатления. Его родная Перехваль, придонские окрестности были первыми
учителями и воспитателями любознательного отрока, который с детства усваивал нравственно-духовные уроки отчизнолюбия. Подобно лирическому герою сочинений великого земляка, Ряховский открывает и осмысливает несказанно прекрасный мир малой родины («Но более всего любовь к родному краю Меня томила, мучила и жгла»; «О край разливов грозных И тихих вешних сил, Здесь по заре и звёздам Я школу проходил»). Внимание юного перехвальца привлекали былинные и летописные сказания («…резвецы и удальцы, узорочье, воспитание рязанское…»).
В круге чтения Ряховского - авторы, художественно-философски и психологически осмысливавшие тему Древнерусья ( в их числе - создатель «Песни про боярина Евпатия Коловрата» Лев Александрович Мей. «На святой Руси быль и была, да быльем давно поросла…», - сказал Л.Мей, проследивший древние пути-перепутья русских витязей.
Ох, вы зорюшки-зори!
Не один год в поднебесье вы зажигаетесь,
Не впервой в синем море купаетесь:
Посветите с поднебесья, красные,
На бывалые дни, на ненастные!..
Вы, курганы, курганы седые!
Насыпные курганы, степные!
Вы над кем, подгорюнившись, стонете,
Чьи вы белые кости хороните?
Расскажите, как русскую силу
Клала русская удаль в могилу!..
Размышляя об истоках событий, которые способствовали победе
на поле Куликовом, Ряховский обращался к более ранним этапам отечественной истории. В этом плане примечательна работа Ряховского над циклом документально-художественных жанров по истории Древней Руси.
Творческая лаборатория прозаика - исторического романиста… Выписки из летописей… Старинные рисунки, гравюры… Вот, например, Половецкое торжище на Рясском Поле весной 1217 года. Вместе с другими товарами (косяки коней, диковинки из Персии, Индии, из арабских и тюркских стран, венецианские зеркала, самоцветы и благовонные масла) - русские пленники, за которых назначались крупные выкупы.
Ряховский изучает сложные, противоречивые отношения между русскими князьями. Раздоры. Братоубийственные побоища… Злодеяние в Исадах ( «…князь-убийца утек вслед за половецкой ордой на Дон»).
Проследим за сюжетными линиями исторического повествования
прозаика-данковчанина.
…«На конях, с копьем и луком»… «Степи… к верховьям Дона… Весенняя степь поразила юного княжича. Привыкший видеть на близком горизонте темные рязанские леса, Фёдор растерялся перед раскрывшимся простором. Зеленая, с редкими озерками стоячей воды степь грядами уходила к неуловимой черте горизонта. Травы, всё травы, испещренные цветами, высокое небо и ветер…».
«Булат пытают огнем». «Честь юного витязя»… Ещё помнили старые люди рязанские и рассказывали, как «шла» Русь по Сейму и верхнему Дону, по Рановой и по Проне на быструю Оку, мечом прокладывая путь себе в темных и «нехоженых» лесах, где на холмах высились древние «идольские рощи» здешних жителей - вятичей и мещеры. Черноволосые и крепкие на руку, рослые вятичи бились с пришельцами долго и непреклонно, потом, сломленные силой и ратным уменьем Руси, «отодвинулись» на юг, к Дикому Полю, и там построили себе новые.
Мещера, мордва, меря, мурома, ерзя. Русь «ставила» на реках и перепутьях городки, «сажала» в тех городках воинство, а за воинами «шли» теми путями торговые люди и дроворубы, углежоги, птичьи и звериные ловчие, рыбные ловцы и чернецы с кадильницами и с тяжелыми свитками священного греческого писания. Так « родились» в вятицких и мещерских землях Дубок и Пронск, Елец и Муром. А среди них и «узорочье светлое - Рязань».
Ряховский, исследуя летописи, как бы «реконструирует» исторические события… «Татары идут!». Сторожевые сигнальные огни. Горький можжевеловый дым. Вспыхнули костры в ночи. Цепь огней протянулась от далекой степной окраины, с верховьев Дона, по Проне и на Оку, за Исады и на Ижеславец. Около жилья завыли псы, жители покинули теплые избы и спустились к рекам.
Рассказ Кудаша:
«…- В вечер, как зажгли в степях сигнальные огни, прибыли к князю гонцы от Дубка, с Дону-реки. Ходили дубчане-бортники на промысел по Вороне и вышли на Польный Воронеж, что слывет в народе Онузом-рекой. И тут они увидели стан неведомых пришельцев и тьму там войска… Воины в те в рысьих шапках, с рысьими очами и, как женки, безволосы лицом. За спинами у тех воинов колчаны и луки, а в руках - кривые ножи. За рыскучим и быстрым войском тянутся неоглядные обозы - черные кибитки, верблюды и вьючные кони. В кибитках тех - женки в широких портах, а с ними многие дети… Погибель то идет всей Русской земле…».
Мурзы ( мелкие татарские феодалы) надменно вдалбливают, что требует от русских князей хан Батый десятую часть всего - и от князей, и от людей, и из оружия, и из коней: десятую часть коней белых, десятую часть вороных, десятую бурых, рыжих и пегих. Если же не дадут хану требуемой дани, начнет воевать он всю Русскую землю.
Ответ князя Юрия: «Коли нас всех - русских князей, людей наших и храбрых воинов - никого в живых не будет, тогда все наше богатство ваше будет. А пока вольны мы на своей Русской земле на отеческой!».
Бирючи-вестники и глашатаи сбирали народ. «…Черное облако нависло над Доном и Проней. Идут чужеземцы. Они хотят посечь Русь и покорить её…».
Коловрату поручено идти в Чернигов вместе с княжичем Ингварем просить о помощи… «…склонить на братскую помощь черниговцев и заедино… собери княжеский побор в наших волостях отеческих - елецких и амченских…».
«Дикое Поле». Поспешая, свернули «прямо на Дубок. Здесь пролегал глухой путь на Елец, к Тихой Сосне, за которой начинались земли черниговского князя и волости, отошедшие по отеческому праву к рязанским князьям. Пути до них было восемь суток».
Р а н о в а. Быстрая река с омутами и заводями, в которых ловцы руками брали усатых сомов и сердитых налимов - «поселения рязанцев были часты и людны».
Вятичи, «исконное приокское племя». Умелые землепашцы. На палях и лесных полянах вокруг селений «вызревали грузные хлеба». «Призывное и грустное тюрлюканье перепелов». Выводки тетеревов и куропаток. Коршуны и ястребы в поднебесье. «Торжественный и грозный клекот орлов». Крытые лубьем ульи. Густо пахло воском и свежим медом.
В о л о к а из Рановы в Рожню, впадающую в Дон. «Дубчане - лесные люди с неласковым взглядом, крутоплечие и неразговорчивые - все поголовно были в сыромятной кожи плащах и в таких же наплечниках. На ногах у них были легкие кожаные поршни с ремнями, закрученными по голени до самого колена. Мечи имели только десятские и сотники, прочие же воины вооружены были топорами за поясом и дротиками, которыми они били на ловах в угон быстроногих косуль».
«Русь надо строить с умом…». По Дону и Ранове… «Дубок путники увидели на скате погожего, тихого дня. Долина Рожни вдруг расступилась, раздалась вширь, и в просвете мелькнула узкая коса Дона. За голубой водной гладью обозначилась Долгая Поляна, уставленная круглыми, как богатырские шлемы, стогами сена. В тихом воздухе, кружась, летели серебряные нити, и, будто по этим нитям ранней осени, истекали на землю благостная тишина и тепло низкого солнца.
С высокого обрыва Ингварь долго смотрел на излучину широкой реки. Рядом с княжичем осадил своего коня и Евпатий. Панорама древнего русского города: «Дубок стоял на самой круче горы. Под горой протекал Дон. К дощатым причалам и пристаням Дубка подходили суда и струги из греческих и венецийских стран. Отсюда Русь получала шелковые ткани и бирюзу, благовонные масла и чудных расцветок персидские ковры, ножи дамасской стали и арабских тонконогих скакунов. Отсюда вниз по Дону начинался путь в чужеземные страны, куда в обмен на золото и драгоценное каменье уплывали из Руси ладьи, груженные мехами, воском и ярым зерном пшеницы.
- Дивен город этот! - сказал Евгений княжичу, сошедшему с коня.
…Богатство течет тут, как донская вода… - Зато и разбойников в этих местах хоть отбавляй… Известно: где пожива, там и лихой люд…».
Ряховский повествует об окрестностях Дубка, о п о ч и н к а х - небольших новых поселках. Прозаик-историк воссоздаёт быт и бытие жителей Подонья и Подстепья.
Земледельческий труд, строительное созидание часто прерывалось смертельными схватками с ворогом. Посему рядом с серпами, лопатами, вилами, цепами, боронами, граблями, сбруей хранились наплечники, мечи, секиры, дротики, шестопёры, а то и кольчуги, и щиты («…доспехи - свидетели первых походов и битв старого русского воина. С каждым из них было связано одно из тех дорогих воспоминаний, которые отмечают лестницу жизни, то заставляют сердце толкаться и трепетать забытым волнением, то рождают грусть о невозвратном, о потерях, уже невознаградимых ничем… старые от мечей зазубрины, стрелы половецких стрел. Все это были вестники смерти, отбитые мужеством, стойкостью сердца и силой руки. Покрывшиеся налетом ржавчины мечи словно рассказывали длинные повести о походах на Дон… о битвах и сражениях, когда смерть витала над головами и мысль о бранной славе придавала силу ослабленному, израненному телу»).
Подобные события повторятся много раз. В том числе в 1380 году…
Академик Дмитрий Лихачёв говорил о том, какие ассоциации возникают при чтении книг о прошлом… Когда читаешь и перечитываешь эти книги о почти ежегодных грозных событиях, ощущаешь строгий ритм летописи … Ритмическое чередование событий - это шаги истории, бой часов на городской «часозвонне», «пульсация» времени, удары, отбиваемые судьбой…
… Ряховский поэтически и философски-психологически исследует события, предшествовашие Куликовскому освободительному порыву
русичей…
Традиции героизма, самопожертвования, доблести…
«Много дорог исхожено старым воином, много битв выиграно у врага, и тризнам по убитым товарищам потерян счет. Сколько соратников сложили головы, кости скольких товарищей вымыты добела степными дождями!..».
«Звон скрещенных мечей, блеск сабель и грозное движение склоненных копий, ржанье коней и воодушевляющий крик победы мнились старому воину, и он чувствовал, что настанет время идти ему в последний бой за землю, которой отдал он все силы своего могучего тела и всю теплоту своей души».
Ряховский, опираясь на архивно-летописные источники, художественно-поэтические сказания, «реконструирует» происшедшее много веков назад. Вот глава «Навстречу татарской орде». Приближение к Рясскому Полю. Серебристый морозный налет по утрам. Близкие холода. Журавли. Лесные поляны, топкие болотца и покрытые ряской воды мелких речек, вдоль которых пролегала ненаезженная дорога, кишмя кишели выводками тетеревов, куропаток, всех пород и видов уток. Потревоженные в своей первобытной тишине звери - медведи, рыси, лисицы и барсуки - убегали в глубь леса и, припираемые речками и озерами, ломали камыши, бросались в воду, фыркая и сопя. Шумно летали, быстрые стаи сорок. Перед русским войском - Дикое Поле.
С южной стороны степь замыкала лесная гряда. Сквозь редкие дубы сверкнула полоска воды.
- То Онуз, - сказал один из дозорных. - За тем Онузом - их становище...
Юрий въехал на высокий холм. Перед ним открылась неширокая, вся заросшая кагальником и тростниками река. На другом берегу реки начиналась уходившая к самому горизонту равнина. И на этой равнине стояла татарская орда.
Тысячи черных шатров и кибиток, подобно разбросанным в спешке шапкам, покрывали степь. Воины, верблюды, дети, стада овец, ржанье, визг бичей, дым костров - все это сливалось в один мощный поток красок, звуков, движений.
Зарябило в глазах. Казалось, что вся эта лавина течет неодолимо и от нее не будет спасенья никому…
…Летописец Софоний Рязанец уже в 14 столетии с тревогой и болью повествует о новом чудовищном нашествии:
«…и выехав на поле Куликово… слышит стукъ велик и кличь…
гроза велика зело; по реце же Непрядве гуси и лебеди крылми плещуше, необычную грозу подающе. Рече же князь великий Дмитрею Волынцу: «Слышим, брате, гроза велика есть велми». И рече Волынець: «Призывай, княже, бога на помощь!»…
