20, «Оцифровка» Русского Всеобуча.ЮНОСТЬ РОССИИ - ЮНОСТЬ КИТАЯ:
ШАНС ЧЕЛОВЕЧЕСТВА
, «Оцифровка» Русского Всеобуча. ПОСТИЖЕНИЕ ФЕНОМЕНА ПОДНЕБЕСНОЙ
ФЕНОМЕН ВЕЛИКОГО КОРМЧЕГО
КАК ЛИРИЧЕСКОГО ПОЭТА
«Полезно заметить, что с Фый Сянь-ху
Маруська сошлась, катаясь.
Маруська пошла на Москву-реку,
И к ней подошёл китаец.
Китаец был желт и черноволос.
Сказал, что служил в тресте.
Хоть он и скуласт и чуточку кос,
А сели кататься вместе.
Китаец влюбился, как я, как все…
Итак, китайская эта любовь
Имела свое начало…»
ДМИТРИЙ К Е Д Р И Н.
«Китайская любовь». 1932.
«Китайская любовь» на Москве-реке
… Экспозиция «Китайской любви» (1932) Дмитрия Кедрина выполнена в мелодраматическо-сентиментальном ключе: «Полезно заметить, что с Фый Сянь-ху Маруська сошлась, катаясь. Маруська пошла на Москву-реку, И к ней подошёл китаец. Китаец был желт и черноволос. Сказал, что служит в тресте. Хоть он и скуласт и чуточку кос, А сели кататься вместе». Развитие сюжета одухотворено лёгким юмором, психологической иронией: «Китаец влюбился, как я, как все… Он выпалил сотню любовных слов, Она ему отвечала. Итак, китайская эта любовь Имела своё начало.
В Таганке жила Маруська… Китаец пришёл к ней. Её сосед (видимо, из- за ревности – В.Ш.) на гостя пса науськал…». «Международный роман» вызвал бурную обывательскую реакцию: «Соседки судачили из-за угла: - Гляди-ка! С кем она знается! – И Марья Ивановна предрекла: - Эй, девка! Родишь китайца!».
Развитие любовного романа сопровождалось нешуточными прогнозами, пророческими предположениями: «- В какую ж он масть пойдёт, сирота? – Гадали кумушки заново. – Полоска бела, полоска желта, - решила Марья Ивановна». Психологическая кульминация
любовной фабулы ознаменовалась неожиданным поворотом судьбы: «Она (Марья Ивановна – В.Ш.) ошиблась. Дитя родилось – Гладкое, без полосок, Ребёнок был жёлт и слегка раскос, Но определённо курносый!».
Лирический повествователь «вплетает» сугубо личностную коллизию в художественно-психологическую ткань ткань философско-публицистического обобщения, вызванного появлением на свет дитяти («Две мощные крови в себе смешав, Лежал, кулачки меж пелёнок пряча, Сначала поплакал, потом, неспеша, И улыбаться начал». Стихотворение
Б. Кедрина «Китайская любовь» художественно полнокровно «высвечивает» новый поворот «вечной темы» судьбы человека, становления личности, индивидуальности («Потом, расширив свои берега, Уверенно, прочно, прямо Пошёл на коротких крепких ногах И внятно промолвил: «мама». Двух рас в себе сочетающий кровь, Не выродился, не вымер, Но жил, но рос, крутолоб и здоров, И звали его Владимир!». Автобиографический повествователь подчёркивает общечеловечность происходящего («Китаец влюбился, как я, как все…»). В финале стихотворения «Китайская любовь» - серьёзное нравственно-духовное обобщение («А мать и отец? Растили сынка И жили да поживали… И, как утверждают, наверняка, Китайца не линчевали»).
«Присутствие» Мао Цзедуна в событиях
на территории России 1920 – 1930-х годов
Хотя самого Мао Цзедуна лично не было на Шестом съезде КПК в Первомайском,
его незримое «п р и с у т с т в и е» довольно осязаемо «витало» в жарких дискуссиях
делегатов, в полемической энергетике речей лидеров партии, в принимаемых резолюциях
исторического форума пассионариев из Поднебесной.
Мао Цзедун делал ставку на крестьянство, а не на городской пролетариат. И эта его позиция вызывала полемическое отторжение тех, кто видел основу преобразований в диктатуре пролетариата.
Мао Цзедун был одним из двенадцати делегатов Первого съезда КПК, состоявшегося в июле 1921 года в Шанхае. Важен был вклад его в решения второго, третьего, четвёртого, пятого партсъездов.
Как раз в это время, время подготовки и проведения Шестого съезда КПК, Мао вместе с Чжу Дэ создавал армейское движение под названием «Линия на массы». Мао возглавлял партизанское движение. В горах Цзынган, на границе провинции Хунань и Цзянси, создавалась собственная советская республика. Цели и задачи преобразований трактовались по-разному. Обо всём этом дискутировали делегаты форума в Первомайском…
Феномен Великого Кормчего как лирического поэта
Глубок и постоянен интерес Мао к древнейшей философии, древнейшей лирике
(«древние стихи»), древнейшей этике.
Безымянный автор тысячи лет назад восхищался
совершенством мироздания: «Вечно зелен растет кипарис на склоне горы… А живет человек между небом и этой землей так непрочно, как будто он странник и в дальнем пути».
Своё стихотворение «Воспевая сливу» (декабрь 1961 года) создатель его сопроводил
эпиграфом-пояснением: «Прочитав стихотворение Лу Ю , я захотел оспорить точку зрения автора. Мао Цзедун». Напомним, что Лу Ю – великий сунский поэт (1125 – 1210).
Лирический (автобиографический) герой-повествователь Мао Цзедуна вступает в своеобразный д и а л о г с почтеннейшим мастером-словознатцем древности.
Цветы сливы м э й (мэйхуа) - белые, красные, розовые цветы с пятью округлыми короткими лепестками - с незапамятных, древнейших времён в пейзажной живописи и пейзажной лирике символизируют символ молодости, весны, юной красоты.
«Воспевая сливу», воссоздавая первозданно-вечную красу природы, поэт новейшего времени вдохновенно рисует свой пейзаж, «вочеловечивает» свой ландшафт: «Ветер и дождь провожают весну: «Возвращайся!». «Здравствуй, весна!» - ей кружащийся снег говорит. Лёд толщиною в сто чжан на вершинах остался, Слива ж в цветах на холмах ярким светом горит. Слива с весной заводить жаркий спор не желает, Просто она – предвестница ранней весны. Ты подожди, скоро горы вокруг запылают Сотней цветов, улыбается им слива в тиши».
Среди жанров Мао Цзедуна выделяются (своей философско-психологической глубиной) «Три стихотворения о горах» (1934 – 1935)
«О, горы! Хлыстом погоняя коня, я несся весь день, не слезая с седла! И вдруг, испугавшись, назад посмотрел: ещё бы три чи – я бы небо задел!.. О, горы! Все небо до боли вершинами вы искололи, Давно бы обрушилось здание, но вы же его основание».
Оригинально стихотворение Мао Цзедуна «С н е г» (февраль 1936 года):
«Ну, вот и Север! Что ж! На сотни, сотни ли
Я вижу только лёд, он всё сковал вокруг.
Везде, по всей земле, - снега, снега, снега!
Смотрю: передо мной – Великая стена,
Но дальше – ничего! Бескрайняя страна!
Могучая река стремится сверху вниз,
Но не бурлит поток. Его как будто нет.
Серебряной змеёй танцует гор гряда,
Похожи цепи гор на восковых слонов,
Они стремятся ввысь, хотят догнать Богов.
О! Был бы ясен день, увидели бы мы
На белом красный свет:
Прекрасней вида нет!»
Вечная краса Мироздания… Грандиозность и космичность горных вершин («Они стремятся ввысь, хотят догнать Богов»)… Таинственная соотнесённость Природы и Человека, Вечности и Истории («Здесь множество чудес, пред этой красотой Героев целый ряд склонялся до земли»)… Автор «Снега» (несколько иронично, хотя и почтительно) тревожит великие тени («Но император Цинь и даже ханьский У
Не очень-то, увы, могли слагать стихи. Поэтами назвать Тан Цзуна и Сунн цзу Я тоже не могу: талант их скромен был. Гордец же Чингизхан умел лишь хорошо По беркутам большим стрелять из лука в цель». Неумолимое Время… Уходящая в тысячелетия череда поколений («Но все они ушли – их больше в мире нет! И гениев-творцов
Рождает новый век!»).
Автобиографический (лирический) повествователь философски-психологических
жанров Мао Цзедуна – в русле постижения «вечных истин», «проклятых вопросов» человеческого бытия («Люди стареют быстро, небо же не ветшает»;
«Мощнейший вихрь и гром пугают мир… Но я спокойно вслушиваюсь в гром…Осень весны прекрасней, что ещё скажешь тут? Нет, мне весна не в радость, я ведь люблю, когда реки и вся природа в тоненькой корке льда» («Праздник двойной девятки»).
«Красный, лимонно-желтый, зеленый, лазурно-синий, лиловый На небе кто там танцует такой красивый в одежде из яркого шелка, в закате после дождя?»
(«Дабоди», лето 1933 года).
