Апостроф

Апостроф
Владимир Винников 21 сентября 2011 года Номер 38 (931)
Десятка: антология современной русской прозы. Сост. Захар Прилепин. — М. : ООО «Ад Маргинем Пресс», 2011, 432 с., 3000 экз.
«Отчитаться за »нулевые« решил единолично я, и отобрал своих сотоварищей по литературе тоже я сам. Все участники »десятки«, получившие мои письма с предложением заявиться в качестве одной компании, сразу ответили согласием. Внешний вид, достоинства, недостатки и прочие общечеловеческие качества других участников »десятки« никого, насколько я помню, не смутили. Обычным ответом на моё предложение было: »Да, все ребята отличные, я за! « — пишет в предисловии к данному изданию его составитель Захар Прилепин.
Попытаемся понять, каким получился прилепинский отчёт, можно ли его принять, и чем эти »отличные ребята« отличны от других. Как театр начинается с вешалки, так и книга начинается с обложки. Поэтому »цитирование« художником Сергеем Монгайтом российской десятирублёвой купюры образца 1997 года — видимо, согласованное с составителем сборника, — при всей своей »стильности«, задаёт весьма »коммерческие« аллюзии, невольно подтверждаемые и одним из заявленных Захаром Прилепиным принципов отбора данной антологии: »Принципы, по которым собиралась эта компания, — элементарны. Во-первых, это писатели, которые начали публиковаться в «нулевые» годы. Во-вторых, это писатели, которые в эти «нулевые» обрели какой-никакой успех, и в том числе — если хватило рук — дотянулись и сорвали себе по подарку с вечно новогодней ёлки литпроцесса«. »Отличные« — значит »элементарно успешные«?
Что же, в своё время литератор Фаддей Венедиктович Булгарин по всем показателям, кроме одного-единственного, был намного успешнее Александра Сергеевича Пушкина… Или деление на »булгариных« и »пушкиных«, »сальери« и »моцартов« давным-давно устарело, и »все мы немножко лошади, каждый из нас по-своему лошадь«, — как утверждал Владимир Маяковский?
Захар Прилепин, Сергей Самсонов, Сергей Шаргунов, Ильдар Абузяров, Герман Садулаев, Михаил Елизаров, Роман Сенчин, Денис Гуцко, Андрей Рубанов, Дмитрий Данилов — в таком порядке они представлены на обложке. И почти в таком же — только Прилепин вставлен между Абузяровым и Садулаевым — даны их произведения в книге.
Если отвлечься от авторских имён и сакцентироваться на общих качествах представленной в антологии прозы, то следует сказать, что она являет собой по преимуществу не эпос, а лирику. Здесь единственное исключение, подтверждающее правило, — повесть Сергея Самсонова »Одиннадцать«, которая посвящена легендарному »матчу смерти« 9 августа 1942 года футболистов киевской команды »Старт« (состоявшей в основном из игроков »Динамо«) с »усиленным« профессионалами составом команды немецких зенитчиков »Flakelf«: весьма »орнаментальная« и »мозаичная«, но всё же состоявшаяся попытка вырваться за пределы художественного (или только претендующего на это) осмысления и описания личного опыта — несомненной доминанты произведений остальных участников »Десятки«. Для них собственное »Я« — это альфа и омега всего творчества. На »Я« оно начинается, на »Я« и заканчивается — даже в том случае, когда это »Я« окрашено национальным, конфессиональным, тейповым и прочим специфичным колоритом, как в рассказах Ильдара Абузярова и Германа Садулаева.
Общий лейтмотив или, если угодно, пафос этой прозы: »И так бывает! « Бывает, кто спорит. Бывает еще и не так. Но вопросов »почему? « и »зачем? « такое бывает (а также было и будет) у авторов не возникает. Свидетельские показания очевидцев, изложенные с помощью тех или иных литературных приёмов, вплоть до стилистических, — если это и впрямь вся »соль« современной русской литературы, то нет ничего удивительного в том, что её никто не замечает.
Создаётся впечатление, что литературные »нулятники« (если можно так выразиться по аналогии с известными »шестидесятниками«) — это поколение »невидимок«, наподобие описанного Михаилом Елизаровым персонажа по фамилии Кочуев, способного при необходимости моментально »растворяться в воздухе«.
Ради чего были написаны все эти тексты — явно не »векторные«, а вполне »скалярные«? Ради публикаций, ради гонораров, ради премий? Ради реализации и фиксации собственного »Я«? Подобных вопросов, а равно и вероятных ответов на них, может быть великое множество. Но ясно лишь одно: эти тексты написаны вовсе не ради изменения, преобразования эстетического (то есть художественного), а вместе с ним — и этического (то есть нравственного и поведенческого) идеала эпохи, не ради того, чтобы изменить нашу жизнь и наше осознание этой жизни. В общем — не ради того, что, собственно, и отличает истинную литературу от беллетристики, даже самой »качественной« и »лиричной«.
После прочтения »Десятки« хочется повторить вслед за Белинским: »У нас нет литературы«. Писатели есть, а литературы нет — такой вот парадокс.
Тем не менее, »отчёт« Захара Прилепина о современной »молодой« русской прозе, несомненно, состоялся, а уж принимать или не принимать его таким, как он есть, — дело читателей.