Лиха беда начало
Доктор педагогических наук, сопредседатель партии ЗаПЧЕЛ Яков Плинер 07 сентября 2011 года Номер 36 (929)
Мой отец, Гдалий Савельевич Плинер, родом из Резекне. Отслужил в латвийской армии рядовым солдатом-артиллеристом. Едва демобилизовался, как началась Великая Отечественная.Во время Первой мировой массовых гонений евреев не было, поэтому ни мой отец, ни дед, ни остальные родственники и не думали об эвакуации. И только мама, Мира Яковлевна, с присущей ей женской интуицией, тревожилась. Ее сосед по дому, латышский полицейский, с кем выросли в одном дворе, вдруг резко изменился. Каждый раз при встрече говорил маме одно и то же: «Ну что, Мирочка, скоро таким, как ты, — чирк! ». И показывал характерный жест ребром по горлу. У мамы мороз по коже. Мама хорошо знала немецкий и однажды услышала по радио выступление Гитлера. После войны, уверял фюрер, только в музее будут красоваться головы коммуниста и еврея, на земле этот сорт людей исчезнет навсегда. Вот тогда мама объявила — уходим. Мама и папа успели в последний эшелон, направлявшийся на восток. Дед с бабушкой, мамина сестра и оба ее брата, брат отца решили не уходить. Остались в Резекне. Их всех потом расстреляли…
…Мои родители добрались до села Маресево Горьковской области. Отец сразу же отправился в военкомат. Граждан Латвии определяли в латышскую дивизию. Там были латыши, русские, белорусы, евреи, поляки.
На фронте отец вступил в компартию. В 42-м, под Старой Русой, где шли страшные, ожесточенные бои, его тяжело ранило — осколком перебило берцовую кость. Семь операций, два года по госпиталям, с трудом, но ногу сохранил. За тот бой отца наградили медалью «За Отвагу».
В 1944 году родители приехали в Латвию. Я родился в 46-м…
У отца было повышенное чувство справедливости. Никогда и никого не боялся: ни шпаны, ни начальства — невзирая на ранги, лез в словесную драку, если считал, что прав.
Ну а я, будучи пацаном, часто реально бился в кровь: когда называли жидом или когда уверяли, что евреи не воевали.
Нас папа всегда убеждал, что работать нужно в два раза лучше других, только тогда нас будут ценить и уважать. И настаивал, чтобы мы с братом учились. Благодаря родителям брат стал врачом, я — учителем. Для них эти профессии были высшими на земле!
Работая в школе и занимаясь педагогической наукой, вижу углубляющуюся язву современной системы образования в нашей стране.
Гитлер пришел к власти на волне разочарования Веймарской республикой. В нынешней Латвийской республике сходное разочарование — налицо. И есть желание национал-радикалов оседлать волну этого разочарования. Последствия будут весьма и весьма прискорбными.
Уже сейчас национал-олигархистский режим Латвии делает все для того, чтобы убить в наших детях и внуках историческую память. Они желают, чтобы молодежь не знала, кто на кого напал, кто в той войне победил. 9 мая — День Победы — не стал в ЛР государственным праздником, а в официальных учебниках нет понятий «Великая Отечественная война» и «9 мая — День Победы над фашизмом»!
Вот уже много лет 16 марта, в так называемый «День легионеров», колонна из фашистских недобитков и молодых неонацистов проходит по центру красавицы Риги.
А с этого года было, видимо, положено начало еще одной грязной «традиции» — шествиям 23 августа к Памятнику Свободы под флагами со свастикой.
По инициативе ряда депутатов Европарламента летом 2009 года была принята декларация, призывающая страны ЕС отмечать 23 августа как «День памяти жертв нацизма и сталинизма в Европе». Этому призыву последовали четыре страны, и Латвия — в их числе.
Как говорят в таких случаях, «лиха беда начало». Расправа с историей — это всего лишь разминка. Расправившись с ней, начнут расправляться и с нами. Между прочим, вполне нацистскими методами. Перед приходом Гитлера к власти умеренные немецкие политики респектабельно и убедительно рассуждали о компромиссе. Это не помешало им оказаться за колючей проволокой.
Если мы не учтём этот исторический опыт и не сплотимся для того, чтобы дать отпор нацистской угрозе в Латвии, если мы продолжим благодушные рассуждения о компромиссе в условиях, когда противоположная сторона явно идет на резкую конфронтацию, — мы окажемся виновны и перед предками, завещавшими нам традицию сопротивления, и перед потомками. Этого нельзя допустить.
