Стихия

Стихия
Георгий Судовцев 31 августа 2011 года Номер 35 (928)
9 МАЯ 1978 ГОДА. РАДОНИЦА
С утра гудят колокола,
и гул стекает на низины,
и туч тяжёлая смола
ползёт по небу над Россией,
влача холодный, тусклый след
по перелескам и оврагам.
Тот путь безудержен и слеп.
Траву — еще нежнейший бархат! —
вминают в землю сотни ног,
спешащих к вечному жилищу.
Почувствуй, КАК ты одинок
под этим небом, ЧТО ты ищешь?
…Но сердце памяти неровно
забьётся через толщу лет:
«О, сколько жгучей нашей крови
уже покоится в земле?! »
Известно всё: что тело бренно,
что смерть обычна и близка,
и в каплях дождевых сирени
уже светлеют — на века.
ИМЕНОСЛАВИЕ
Но странно звучат имена:
Архип, Аграфена, Авдотья…
За ними — другая страна,
еще ни сиротской, ни вдовьей
слезой не вспоённая, кровью
не спёкшаяся на губах,
страна полотняных рубах,
солёной звезды в изголовье,
молитвы и битвы, и ловли,
и прочной работы в веках.
Что толку уста отворять?
Но только в себе повторять:
«Федот, Василиса, Прасковья…» —
Царьграда и Китежа стяг!
ЛЕГЕНДА

«Соколиные очи кололи им шилом железным…»
Дмитрий Кедрин
Жил в России поэт.
Он лелеял мечту о свободе —
никогда не бывалом,
волшебнейшем счастье земном,
о таком бесконечном
и ввысь устремлённом полёте,
для которого тесен
любой человеческий дом.
Он ходил по грибы,
слушал пение птичьего ветра,
в небесах разбирал
письмена золотых облаков,
и, поставив лукошко в траву,
до последнего света
отпускал стаи мыслей парить
далеко-далеко.
Он гранил и чеканил слова,
и низал их на строки,
В зеркала, словно в воду,
глядел на людей.
чтобы прошлые знаки увидеть
и новые сроки,
и сравнить, и спросить у себя:
«Ну, какие лютей? »
Но родную страну не любить —
это самое горькое горе,
а Господь никогда никого
не оставит надолго в беде.
Вот и встретил поэт —
ну, не сразу, конечно, но вскоре
на тропинке лесной
пару ангелов НКВД…
ТАЙНАЯ ВЕЧЕРЯ (триптих Н. НЕСТЕРОВОЙ)
I.
Голуби, гранаты, виноград
(кислый до того, что сводит скулы) …
Вечереет. Петухи уснули,
Реже лают псы из-за оград —
наглухо затянут до утра
узел иерусалимских улиц.
Ложь! — и ночью жалит этот улей,
потому на поясе Петра
не ключи, но меч, укрытый в ножны.
Быть чему — случится непреложно
в эту ночь предательств и утрат
никого еще ко сну не клонит,
и открыты всем семи ветрам
рыбы, хлеб, античные колонны…
II.
Рыбы, хлеб, античные колонны —
этот свиток можно не читать:
так земля стоит на трех китах,
близится знамение Ионы.
Званых — тьмы.
Что первым быть из них,
что последним… Вечен вечер тайн!
Всякий Рим приводит к Вавилону,
всякий поникает, кто возник…
Рвутся сети, от улова полны,
и подвластны: люди, время, волны…
Смерть и награждает, и казнит,
разрывая плотские оковы,
как же было не пойти за Ним,
Кто сказал: «Исполнились законы»?
III.
Кто сказал: «Исполнились законы»?
Кто разрушит и воздвигнет Храм?
Он уйдёт, опять оставив нам
голод, нищету, болезни, стоны,
слёзы, войны, кровь, грехи и смерть,
чтобы с вечной высоты смотреть,
как мы все в ужасных муках тонем —
и не протянуть руки, не вынуть,
не спасти нас всех…
Не часть, не треть —
всех, кто прав, и всех, кто виноват…
Бог — един! Где Духу быть и Сыну?
Кто же нам пророчит рай и ад?
Будет время шелестеть осинам,
и отсюда нет пути назад…
XV.
Голуби, гранаты, виноград,
рыбы, хлеб, античные колонны…
Кто сказал: «Исполнились законы,
и отсюда нет пути назад? »
Чудеса, знамения, иконы,
дней тысячелетних дольний ряд…
Всякое дыханье — невпопад,
всякое движенье — словно тонет
в чаше бытия, еще бездонной,
цепенеет сладкий, древний яд.
За порогом — Гефсиманский сад,
всё цветёт, весенний и влюблённый.
И очами горними глядят
ангелы во время это оно.