Страсти по полиции
Начальник МУРа в 1991–1994 гг. Юрий Федосеев 06 апреля 2011 года Номер 14 (907)
В. АЛЕКСАНДРОВ
Переименование российской милиции в полицию у людей, имеющих хоть какое-то отношение к правоохране, но не имеющих отношение к политике, вызвало, явно, не восторженную реакцию.Появилась масса вопросов и главный из них: зачем?
Отвечают: слово «Милиция» переводится, как «народное ополчение», что не соответствует выполняемым ею задачам. Видите ли, — говорят нам, — будет правильнее, если ведомство, обеспечивающее охрану общественного порядка и ведущее борьбу с преступностью, будет называться «полицией». Престижно, красиво, профессионально!
Увы, но так может рассуждать лишь человек, полностью лишенный исторической памяти. Ведь слово «полиция» у большинства населения России ассоциируется не с цивилизованной полицией западных стран, а с полицаями времен Великой Отечественной войны. Поэтому переименование вместо ожидаемого повышения приведет лишь к дальнейшему падению имиджа милиции-полиции в глазах простых граждан.
Вторым доводом за переименование выдвигается обещание создать профессиональную правоохранительную структуру. Куда ж профессиональнее-то, если 90% офицеров советской милиции имели высшее или среднее специальное образование, не говоря уже о стопроцентном высшем образовании руководящего состава. А система подготовки и переподготовки, начиная с курсов для вновь поступающих на службу рядовых милиционеров и заканчивая 1-м факультетом Академии МВД, именуемой милицейской Академией Генерального штаба? Какое государство могло похвастаться такой подготовкой и такими кадрами? Ну, а если мы где-то все же и отставали от своих западных коллег, то наш профессионализм, с учетом существовавшего финансирования, был оптимальным. Или у нас в России не перевелись еще люди, мечтающие «за рубль серебром получить ведро медных пятаков»?
Третий довод — новое название будет больше соответствовать выполняемым функциям. Теплее. Прежняя рабоче-крестьянская милиция, комплектовавшаяся на 95% из рабочей и крестьянской среды, действительно, стояла на страже личной и общегосударственной собственности, на охране общественного порядка, жизни и здоровья граждан. Ее героями были Дядя Степа-милиционер, сельский участковый Анискин, сыщик МУРа Глеб Жеглов и множество безвестных солдат правопорядка. При этом, заметьте, милиция никогда не занималась политическим сыском. Да, помогала ВЧК-КГБ, как и всем другим государственным ведомствам, но самостоятельно — никогда.
Теперь это дело решили поправить. В МВД создается Главное управление по противодействию экстремизму. А экстремизм, согласно федеральным законам, это, в частности, деятельность, направленная на:
— насильственное изменение основ конституционного строя;
— подрыв безопасности Российской Федерации;
— создание незаконных вооруженных формирований;
— осуществление террористической деятельности;
— возбуждение расовой, национальной или религиозной розни, а также социальной розни, связанной с насилием или призывами к насилию.
Даже человек, не искушенный в юриспруденции, поймет, что это чистой воды политика и что этим, явно, должна заниматься не полиция. А если и полиция, то где-то на вторых-третьих ролях. Здесь же ее выводят на «передовую», для чего и создается вышеупомянутый Главк, а в МВД-ГУВД-УВД субъектов федерации — управления и отделы с правом ведения оперативно-розыскной деятельности. Таким образом, на полицию по существу перекладываются функции государственной безопасности, для выполнения которых в КГБ были соответствующие подразделения с многочисленным штатом прикомандированных сотрудников, разветвленной агентурной сетью и практически безграничными возможностями на проведение оперативно-технических мероприятий. Все это вместе с Советской властью кануло в Лету. Теперь же эта функция вновь стала актуальной, и ею решили «наградить» бессловесное и безвольное МВД, превращая, таким образом, реформированную милицию-полицию в орудие политического сыска. Заранее можно сказать, что это иначе, как покушение с негодными средствами, не назовешь, так как МВД не располагала, не располагает и никогда не будет располагать необходимыми для этого кадровыми, финансовыми и техническими возможностями. Причем, что интересно, возложение на ведомство, ведущее борьбу с уголовной преступностью, функций политического сыска осуществляется не федеральным законом, который бы никогда не прошел через Думу, а внутриведомственным нормативным документом. Зачем чекист Нургалиев натягивает на МВД эти функции и по своей ли инициативе он это делает? Думаю, что Щелоков бы этого не допустил, да и Ерин — тоже.
Четвертый довод: милиция скомпрометировала себя разного рода «оборотнями» настолько, что она уже, якобы, никогда не сможет восстановить свое доброе имя. Вот именно, восстановить. Советская милиция высоко несла свое знамя, а вот российская втоптала его в грязь. Однако позвольте спросить: под чьим чутким руководством? Оказывается, под руководством ныне здравствующих и процветающих: советника главного банкира страны, депутата Госдумы, сенатора, главного государственного контролера, председателя Государственной думы и ныне восьмой год действующего министра — бывшего начальника управления собственной безопасности ФСБ. Так, может быть, с них и спросить нужно? Увы, не получится, они-то как раз в глазах последовательно сменяющихся гарантов Конституции ни в чем не виноваты, им только вот не повезло с подчиненными, а так они «белые и пушистые».
А может быть, они и, действительно, не виноваты? Тогда кто? А вы полистайте, читатель, уголовную хронику и освежите память. Как ни странно, но там вы увидите много интересных персонажей. В разное время в следственных изоляторах побывали генеральный прокурор и министр юстиции, губернаторы и мэры, сенаторы и депутаты Госдумы, не считая десятков генералов всех силовых структур. Им-то чего не хватало при их государственном довольствии? «Жемчуг мелкий»? Бедные. А вот у участкового инспектора «суп жидкий» и он, обедая в кафешке на своем участке, не всегда честно за него расплачивается. Коррупционер! Так что не ищите «козлов отпущения» среди Швейков — сгнило все сверху донизу, именно сверху донизу, а не наоборот. И не милиционера-«билетного контролера» нужно ругать за провал концерта, а навести порядок в самой «консерватории».
Увы, но, положа руку на сердце, мы все же вынуждены признать, что милиция в настоящее время и в самом деле плохая. Но где же взять хорошую полицию? Где взять профессиональных и честных полицейских, которых, оказывается, нужно на 20 процентов меньше, чем плохих милиционеров — нечестных и непрофессиональных? Оказывается, из числа тех же плохих милиционеров, ведь на рынке труда предложений подобного профиля нет и быть не может. Приглашать иностранных наемников нельзя — россияне не поймут, да и не пойдет никто в «ландскнехты» на эти гроши, ну разве что таджики (прости, Рустам). А что даст начавшаяся переаттестация российских милиционеров? Ровным счетом ничего. Сократят некомплект, попрощаются с пенсионерами, уволят «ментов», уже скомпрометировавших себя неблаговидными поступками, а остальные, девять из десяти, станут полицейскими.
Спрашивается: а почему нельзя было провести эту работу в рамках той же милиции? Ведь результат будет тот же, профессионализм их останется прежним, а вот станут ли они честнее — это еще вопрос. Зарплату-то им начнут повышать, только через десять месяцев. Да, видимо, не знакомы наши реформаторы с классикой, ведь ясно же сказано: «Сначала деньги, а потом стулья». Иначе получится по-черномырдински — «как всегда».
И опять же деньги. Сколько обещают платить лейтенанту полиции? 30 тысяч рублей. Это в два раза ниже средней зарплаты российского чиновника, не рискующего своей жизнью и работающего в своей теплой конторке «от и до». Подобная же дискриминация намечается и по сравнению с армией, где тому же начинающему лейтенанту обещают не менее 50 тысяч. Почему такая разница? Ведь в антитеррористической войне, где милиция находится на передовой, а армия в тылу, гибнут-то, в основном, милиционеры. Чем объяснить такую несправедливость? Я не говорю уже о денежном содержании работников ФСБ, прокуроров, федеральных судей. Анализируя все это, поневоле приходишь к выводу: полицейских, как и милиционеров, хотят и впредь оставить в статусе людей второго сорта.
Умудренные опытом старые милиционеры утверждают, что существует еще одна, пока умалчиваемая, причина переименования милиции в полицию. Дело в том, что пенсионное обеспечение работников милиции, имеющих выслугу лет, дающую право на пенсию, осуществляется за счет бюджета МВД. Размер пенсии каждого пенсионера исчисляется в зависимости от размера окладов по должности и званию, с которых он уходит в отставку. В случае, если в последующем оклады повышаются, то соответственно повышается и его пенсия. Судя по тому, что государственный бюджет в настоящее время никак не может найти даже 500 млн. рублей на смену милицейских вывесок, удостоверений, печатей и бланков на полицейские, а также то, что зарплату новоиспеченным честным полицейским будут повышать только с нового 2012 года, напрашивается вывод: денег на полицейскую реформу нет, а следовательно, нужно искать пути на чем бы сэкономить. И выход, говорят, нашли. Под предлогом ликвидации милиции «как класса», планируется скинуть милиционеров-пенсионеров с бюджета МВД и, «бросив им кость» в виде небольшого увеличения пенсии, передать их на дожитие в органы социального обеспечения.
Так это или не так, время покажет. Только если это будет касаться лишь милиционеров, то как же поступят тогда с теми, кто носил звание «внутренней службы» и «юстиции»? И будет ли распространяться этот «положительный» опыт на армию, МЧС, ФСБ и Налоговую полицию? Или в недрах Администрации готовится новый законопроект о пенсионном обеспечении всех Защитников Отечества?
А впрочем, сейчас ничему удивляться не приходится. Только вот где-то в подсознании теплится надежда, что накануне выборов с многомиллионным электоратом разумная власть так поступить вряд ли осмелится. А после выборов?
