ОСЕТИН — ЭТО ЗВУЧИТ ГОРДО!

НОМЕР 28 (869) ОТ 14 ИЮЛЯ 2010 г. Введите условия поиска Отправить форму поиска zavtra.ru Web
Александр Проханов — Таймураз Мамсуров
ОСЕТИН — ЭТО ЗВУЧИТ ГОРДО!
Главный редактор газеты «Завтра» беседует с главой Республики Северная Осетия
Александр ПРОХАНОВ. Уважаемый Таймураз Джамбекович, вы, несомненно, харизматический лидер, ваше движение во власти и политике отмечено неординарными явлениями, вы отличаетесь от обычных чиновников, чей карьерный рост обеспечивается протекцией или политической случайностью. Среди поступков, которые числятся за вами и отличают вас от всех прочих, вспоминается ваше поведение во время трагичных событий в Беслане, когда террористы захватили школу, наполненную детьми и учителями, тогда среди несчастных были и ваши собственные дети. Я знаю, что возникали возможности, которые позволили бы вам вывести ваших детей из заминированного здания, но вы отвергли эти возможности. Что вами двигало?
Таймураз МАМСУРОВ. Признаться, мне не хотелось бы говорить об этом. Слишком тяжкие, слишком ужасные воспоминания. Тем более, находясь в сегодняшнем дне, в эти минуты я не в состоянии правильно оценить собственные переживания тех лет. Могу сказать одно, я бы не смог поступить иначе, там находились друзья и сверстники моих детей, сам этот несчастный дом окружали мои бывшие сотоварищи, одноклассники, как бы я смог смотреть в глаза моим людям, если бы я поступил иначе? Да и сами мои дети, если бы они воспользовались привилегиями, простили бы они впоследствии мне мой отцовский поступок? Нет, я не смог бы после такого жить на этой земле и на этой планете.
А.П. Терзали ли вас в тот момент сомнения? Боролись ли вы с искушением?
Т.М.Не было особенных искушений, просто Руслан Аушев сообщил, что он может зайти в школу и там, среди сотен детей, отыскать моих и вывести их на волю. Этого нельзя было делать.
А.П. Я думаю, что некоторых политиков, иногда очень жёстких и жестоких, можно оценить по их отношению к собственным детям. Так история проверяла Сталина, который послал своих детей в самое пекло и не сделал ничего, чтобы вырвать из немецкого плена собственного сына. За это ему можно многое простить.
Т.М.Да, так и было.
А.П. Происходили и другие драматические события, участником и свидетелем которых вы являлись. Кровавый, жестокий осетино-ингушский конфликт, травма, которая была нанесена обеим народам, рубец, который до сих пор не заживает. Вы были участником тех событий, вы сражались с оружием в руках, расскажите об этом. Как вы формировались там в качестве осетинского лидера, патриота, защитника национальных интересов собственного народа?
Т.М.Слава Богу, что с тех пор многое поменялось в отношениях между нашими народами. Как вы и сказали, эта драма не исчезла, она скрылась в глубине, и рубец постепенно смыкается. Тогда произошла дикая атака на мой народ. В ту пору в Ингушетии не было никакой власти, ни президента, ни парламента, политические и национальные страсти накалились до предела.
Накануне конфликта из Москвы к нам прибыл Борис Ельцин, он выступал сначала у нас, в Осетии, затем в Ингушетии. Когда он говорил на нашей площади во Владикавказе, то, судя по его словам, никакого отторжения территорий не намечалось, наоборот, были заявления, что это невозможно. Но когда он добрался до Назрани, там прозвучали совсем иные слова, он говорил, что был принят закон о реабилитации невинно пострадавших народов и что эти народы имеют право на те территории, с которых их в своё время изгнали.
Среди ингушей нашлись отчаянные люди, которые заявили: мы возьмём отторгнутые от нас территории силой, поставим руководство страны перед фактом, и пусть оно потом разбирается. В результате пролилась большая кровь, были погибшие, до сих пор числятся без вести пропавшие. В ту пору я был главой района в Беслане, совсем недалеко от пригорода. Естественно, во время этих кровавых боёв я действовал вместе с народом, вместе со всеми, с оружием в руках, и делал всё, чтобы прекратить кровопролитие.
Не перестаю удивляться, как такое могло произойти. И это после семидесяти лет совместных торжеств, братаний, уверений в вечной дружбе и любви. С тех пор мы многому научились.
Конечно, в сознании каждого народа таится своя драма, своя боль, обида, и апеллировать к этой боли, к этой драме, есть наиболее простой способ, пригодный для того, чтобы взрывать народ изнутри. Наша республика, Северная Осетия, во время репрессий понесла ужасные потери. Расстрелянных было больше, чем во всей Армении и во всей Ростовской области. Раздражение этих ран может привести к внутренним взрывам. На примере Киргизии мы сейчас видим, как быстро киргизо-узбекская дружба смогла превратиться во взаимную ненависть, которая привела к убийствам, к насилию и, в сущности, уничтожила целостное киргизское государство.
Сейчас, будучи главой Северной Осетии, я имею возможность общаться с президентом соседней Ингушетии, и мы вместе разрешаем эту мучительную проблему. Смысл наших усилий в том, чтобы не допустить появления неприступных стен, обнесённых колючей проволокой, между двумя нашими народами. Это мучительный, сложный, пронизанный тонкой дипломатией процесс.
Могу с отрадой заметить, что примирение возвращается. Появились совместные браки между осетинами и ингушами, молодёжь начинает общаться не на кулаках, а в спортивных состязаниях и собеседованиях. Мы ездим друг к другу, помогаем лечить больных, приходим на помощь, когда начинает бушевать стихия, происходят аварии, наши спасатели по первому зову бросаются на помощь.
А.П. Меня всё удивляет, как быстро и легко можно взломать тонкую скорлупу дружбы, порядочности и терпимости, из этого разлома тут же начинает хлестать поток ненависти и свирепости. Неужели все наши усилия тщетны?
Т.М.Нет, не тщетны, они должны быть продолжены и мы их продолжаем. Меня всегда поражало, что в то время, пока мы произносим умные речи, пишем диссертации, занимаемся благостными рассуждениями, два соседних народа воспитываются в ключе взаимной ненависти и неприязни. Молодые осетины смотрят на ингушей как на заклятых врагов, а молодое поколение Ингушетии считает, что осетины — источник всех их бед. Быть может, это возросшее поколение уже потеряно для перевоспитания и целенаправленной пропаганды. Все наши усилия сейчас перенесены на подрастающее поколение. С ним связанные наши надежды на межнациональное примирение.
Наши молодые люди входят в интернет, они занимаются искусством, учатся в консерваториях, ездят за рубеж для приобретения ультрасовременных знаний. Глубокое, возвышенное гуманитарное образование — вот то, что необходимо молодым людям, чтобы в них погас и исчез вирус недоверия и ненависти. А все наши абстрактные проповеди о дружбе не стоят и ломаного гроша.
А.П. Недавно я побывал в Ингушетии, беседовал с президентом Евкуровым и могу сказать, что он очень много делает для того, чтобы погасить горькие и злокозненные воспоминания о недавнем конфликте, и я понимаю, как ему тяжело взаимодействовать и с вами, и с некоторыми своими собственными лидерами. Для этого необходимо большое терпение, чувство такта и, прежде всего, любовь к собственному народу.
Т.М.Вот ещё одна проблема, уже связанная не с ингушами, а с нашими собратьями осетинами. Во время бесконечных гонений и геноцида осетин в Грузии, к нам переместилось огромное количество беженцев. Осетины, которых выдавили с насиженных мест, оказались здесь, у нас. Ситуация создаёт множество проблем и нагрузок. У нас нет земель и ресурсов, с помощью которых мы могли бы их содержать и адаптировать.
Я обращаюсь к этим беженцам, и мои предложения, по-видимому, весьма непопулярны и рискованны. Я говорю им: братья, вы страдаете, живёте в бедности, в недостатке денег и отсутствии заработка, поезжайте из Северной Осетии в Южную. Только что на ваших глазах образовалось молодое осетинское государство. Оно нуждается в рабочих руках, в сильном, творческом, энергичном контингенте, поезжайте туда. Зачем вам прозябать здесь, в Северной Осетии? Это сразу же вызывает недовольства и нарекания, меня обвиняют в том, что я своих собратьев выдавливаю из республики. Когда ты глава региона, тебе приходится весьма часто принимать непопулярные решения, с популизмом пора кончать. А как же иначе? В ответ на мои призывы они начинают митинговать, проклинать меня, грозят самосожжением. Я не поддаюсь на подобный шантаж. Южная Осетия — это тоже родина нашего народа. Россия понесла такие жертвы, чтобы освободить южных осетин из-под грузинского гнёта, поставила под удар свою репутацию, во время конфликта погибло множество солдат и офицеров. Мы должны откликнуться на эти жертвы своим собственным встречным движением.
А.П. Уважаемый Таймураз, мы с вами коснулись трёх мучительных проблем. Это проблема Бесланской катастрофы, проблема ингушско-осетинского конфликта, свидетелем и участником которого вы являетесь, это проблема беженцев из Грузии, которые стали испытанием для вашего терпения и политического такта. Все эти проблемы, а вместе с ними и множество других, относятся к категории управления, властвования. Что такое для вас власть? Как вы её понимаете и ощущаете? Мы очень часто оперируем представлениями о власти. Иногда кажется, что, говоря о них, мы не понимаем, чем они наполняются, о каких сущностях идёт речь, когда произносятся слова о том, что мы властвуем?
Т.М.Конечно, говоря о власти, можно пуститься в рассуждения о высоких материях, о миссии, предназначении, моральной ответственности, о единении с народом и многом подобном. Однако, я оставляю всё это в стороне. Для меня находиться у власти, в должности главы республики — значит постоянно работать. Меня всенародно никто не избирал, я не выходил на митинги, не призывал за себя голосовать, не тратил деньги на бесконечные концерты. Меня пригласили в Кремль и сказали: есть предложение поручить вам эту работу.
Признаться, изначально я отказался, так как не был убеждён в том, что справлюсь с возлагаемыми на меня обязательствами. Тогдашний президент, Владимир Владимирович Путин, устыдил меня, заявил, что так поступать некрасиво, что я хорошо знаком с обстановкой в Северной Осетии и что принять это предложение — мой долг.
Этот простой, твёрдый и задушевный разговор переубедил меня, и я согласился на эту работу. Поэтому говорю вам честно, без всякого пафоса: власть — это работа, трудная, мучительная, на пределе возможностей. И я знаю, что моя работа скоро закончится. Я завершил срок своего первого пребывания у власти и достойно уйду после второго. Поблагодарю народ за доверие, попрошу прощения у тех, кого, быть может, ненароком обидел.
А.П. Но ведь некоторые люди рвутся к власти для того, чтобы с её помощью осуществить свои дерзновенные мечтания, достигнуть величайших целей. Власть для них является не самоцелью, а инструментом реализации своих великих проектов.
Т.М.Я не верю этим людям. Во всяком случае, к ним необходимо чрезвычайно пристально присматриваться и проверять, являются ли их проекты достижимыми, или это фантастические и вредные утопии, являются ли их проекты результатом их глубинных переживаний и сердечных потребностей, или это всё блеф или демагогия.
Зачем рваться к власти в Осетии? Это небольшой регион гигантской России и сверхзадачи здесь осуществлять невозможно. Быть может, можно рваться к власти в большом государстве, в самой России, которая нуждается в суперпроектах, в огромных преобразованиях, но всё, что мы сделаем здесь, на нашей территории, во многом зависит от Кремля. И не надо обольщать себя и убеждать других в том, что ты способен осуществить неосуществимое.
В отдельно взятой Осетии коммунизм не построишь. Разумный руководитель никогда не ставит своей целью утопию. Другое дело — улучшить дороги, построить больницы, добиться повышения уровня образования среди населения, эти задачи сами по себе являются очень сложными и многогранными. Ни у одного руководителя нет простых рецептов для решения, казалось бы, ординарных местных проблем.
Поэтому я не верю тем руководителям, которые на митингах, на манифестациях выносят своё знамя и заявляют: я знаю, как осчастливить людей, я знаю, как построить рай на нашей маленькой, окружённой со всех сторон другими народами, земле.
А.П. Среди остальных кавказских республик Северная Осетия кажется оазисом спокойствия и стабильности. Здесь не случаются взрывы, не идут войны в горах, здесь, слава Богу, не льётся кровь. Разве сохранение стабильности, этого покоя и гражданского мира внутри республики само по себе не является сверхмиссией для руководителя региона?
Т.М. Конечно, является, причём, понимая, что в этом и есть цель твоего прихода к власти, ты испытываешь постоянные опасения, страх, что этот управляемый, с таким трудом достигнутый мир, взорвётся и вырвется из-под контроля. Необходимо понять, что все те беды, которые были у нас в Северной Осетии и нанесли нам раны, пришли извне. Контролировать эти беды, приходящие извне, я не в состоянии. Признаюсь честно, я не знаю, что мне необходимо сделать для того, чтобы стабильность и покой были сохранены. Скорее всего, я должен поклониться моему мудрому и терпеливому народу, благодаря которому на нашей территории не бушуют зверские страсти. Я считаю, что осторожная бережливость и инстинкт самосохранения заставляют наш многонациональный народ, проживающий в Северной Осетии, беречь эту стабильность и этот покой.
Хотя и от руководителя здесь также немало зависит. Я говорю своим силовикам, правоохранительным органам: вы должны немедленно, со всей жёсткостью подавлять выступления, направленные на разжигание межнациональной ненависти, вы должны подавлять экстремистов, использовать всю полноту своей власти. Но вы никогда не должны забывать, что вы управляете свободными людьми. У нас не должно быть раболепства и чинопочитания. Никто из наших граждан не обязан кланяться в пояс начальству. Осетин — это звучит гордо. И эта внутренняя свобода, которая есть у граждан нашей республики, во многом является гарантом нашей стабильности.
А.П. Мы с вами согласились, что перед нами свободный, культурный, просвещённый народ, занятый созидательным трудом, исполненный ожиданием блага. Но вдруг что-то происходит, внезапно элита сходит с ума. Находится несколько безумцев, которые взрывают межнациональный покой. Здесь я вижу некоторое противоречие в ваших словах. С одной стороны, вы говорите, что вы — обычный управляющий, технолог. С другой стороны, когда речь заходит о национальном мире, вы эту проблему пропускаете сквозь своё сердце, становитесь частью этого взрыва, этой катастрофы. И здесь недостаточно одних лишь технологий.
Т.М.Я продолжу свою мысль о том, что все беды, которые приходили к осетинам, в Северную Осетию или в Южную, приходили извне. Нас атаковали, нас расстреливали из "Града", на наших рынках подрывали взрывные устройства, наш горький опыт обширен. Если в нашу элиту прокрадётся какой-нибудь мерзавец, ему потребуется время, чтобы адаптироваться, замаскироваться, собрать вокруг себя других мерзавцев и совершить такого рода переворот. У нас слишком тонкое чутьё, мы не дадим такому человеку внедриться глубоко в систему управления.
А.П. Вокруг вашей республики гремят взрывы и слышаться выстрелы, а в Северной Осетии спокойно. Скажите, Таймураз, что является гармонизирующим началом? Может быть, это то, что Северная Осетия в основном православная республика или, может быть, сказывается большое количество русских, которые не уехали, как это было в Чечне или в Ингушетии, и они гармонизируют отношения? Было бы очень интересно понять, что обеспечивает гармонию.
Т.М.Анализировать ситуацию, сложившуюся у моих соседей, не моё право. Этика не позволяет мне этого делать. Действительно, у нас царит межрелигиозный и межконфессиональный мир. У нас работают и православные храмы, и мечети, и синагоги, и армянская церковь. Кстати, сам я по происхождению мусульманин, что абсолютно не мешает мне прекрасно взаимодействовать с православными общинами. Может быть, это согласие и мир — результат работы моих предшественников, в том числе работавших с этими задачами со времён СССР. Возможно, на ситуацию влияет достаточно высокий уровень северо-осетинской культуры, ведь известно, что в нашей среде родился Вахтангов, Михаил Булгаков начинал у нас писать. Что касается военных, то мы выдвинули, как в царское, так и в советское время, мощную элиту генералов и полководцев. Пытаюсь понять, почему здесь действует такой сложный гармонизирующий фактор. Это можно почувствовать, но трудно разложить по полочкам.
А.П. Может быть, это фактор православия? Тихого, во многом кроткого, не взрывного, который не таит в себе возможности для какого-либо фундаменталистского экстремизма?
Т.М.Может быть, я сам над этим думаю.
А.П. Может быть, массовый исход русских из соседних республик привёл к дисгармонии? У вас такого исхода не было и нет.
Т.М. Может быть и это. Надо сказать, что в процентном соотношении число русских у нас и теперь убывает. Но это не от того, что идёт вымывание русского населения, это происходит в основном от того, что из Грузии прибыло огромное количество осетин. Они пришли и пополнили общий котёл осетинского населения. Таким образом, процентное содержание русских и нас, северных осетин, в этом котле уменьшилось.
Русские уходят в том числе и потому, что раньше они были задействованы в нашей индустриальной промышленности. Наш институт выпускал огромное количество металлургов, горных инженеров, которые уезжали из Владикавказа на другие российские территории. В нашем институте получил своё образование знаменитый Славский, который затем стал трижды Героем Социалистического Труда и возглавил советский атомный комплекс.
С другой стороны, выезд из республики русских или осетин не является какой бы то ни было драмой. В нашем федеративном государстве перемещение людей в новые центры труда и культуры является нормальным и естественным процессом. И по этому поводу нечего особенно сетовать. Вспомним знаменитого осетина Кучиева, который был капитаном атомоходов "Ленин" и "Арктика". В Осетии нет океана и полярных льдов, было бы ему тут применение? Нет, он, выходец из Северной Осетии, оказался среди покорителей Арктики.
А горный комбинат в Норильске? Его обустраивали, развивали во многом и наши, североосетинские ребята.
А.П. Народы — это не остановившееся явление, это живой организм, который постоянно преобразуется, меняет свои контуры, формы, назначение. Этими изменениями очень часто управляют потрясения, происходящие с народом. В последнее время осетины перенесли несколько значительных потрясений. Освобождение южных осетин, образование государства Южная Осетия, для осетинского народа это в целом огромное потрясение, радостное, но тем не менее. Или бесланский удар, травма, которую народ получил на уровне подкорки. Как вы считаете, осетинское миросознание, если угодно, осетинская идея, осетинская стратегическая цель, куда она движется в результате всех этих толчков и смещений?
Т.М.Если бы эту осетинскую идею или осетинскую мечту можно было кому-нибудь надиктовать, то я или мой собрат и друг Эдуард Джабеевич, президент Южной Осетии, давно бы это сделали. Но подобные вещи невыразимы, они не поддаются прямому толкованию. Я лишь хочу напомнить, что осетины должны осознать, что мы впервые, быть может, за недавнюю или давнюю историю осетинского народа получили на карте Земного шара отдельное, самостоятельное государство осетин. Не важно, что это государство признано всего несколькими странами, такими как Россия, Венесуэла, Никарагуа, ведь, к примеру, турецкий Кипр не признан всем международным сообществом, однако это государство существует и процветает. Если бы нам удалось это новое, пока что неокрепшее и очень хрупкое государство Южная Осетия отстроить по-настоящему, снабдить его не только такими атрибутами власти, как знамя, гимн, пост президента, а построить настоящее общество, создать свою южноосетинскую цивилизацию, вот тогда бы мы могли сказать, что тем самым мы отблагодарили нашу великую Россию и внесли вклад в историю осетинского народа. Я считаю, что национальная идея распространяется на одно поколение народа. Для нынешнего поколения осетин — это создание и обустройство государства Южная Осетия.
А.П. Создание и укрепление этого южноосетинского государства, не препятствует ли оно объединению всех осетин в едином национальном лоне?
Т.М.Нет, я бы сейчас не тревожился насчёт проблемы объединения всех осетин. Есть люди, которые хотят немедленного объединения наших народов, но в какое положение мы тогда ставим Россию? Весь мир скажет, что Россия воевала за Южную Осетию с одной только целью, включить её в состав своей территории. Мы не гонимся за территорией. За Уралом есть такое количество пустующих земель, что работы по их освоению хватит на несколько поколений. Поэтому повторяю, мы не должны ставить себе очень уж далеко идущих задач. Главное — это превратить небольшое, компактное государство в очень комфортное для проживания людей место. И это — национальная задача для нашего поколения.
А.П. Многие, я в том числе, считают, что разрушение Советского Союза — это кошмар. Не только для тех территорий, которые ушли из состава СССР и впоследствии превратились в хаотизированные, несостоявшиеся государственные пространства. Это кошмар и трагедия для самой России, которая, лишившись дружественных республик, народов, отреклась от стратегического будущего. Россия была имперской страной —и эта гармонизирующая пространства империя, которая была союзом не завоевателей и деспотов, а союзом геополитиков, выстраивающим гармонию огромных, сложных религий и пространств, пала. Я считаю, что это огромная беда.
Т.М.Это и моё мнение, я тоже считаю, что развал СССР — это кошмар. А кто сказал, что империя — это плохо? Советский Союз был империей, в которой процветали все народы, где не было так называемых окраин. Демократы говорят, что СССР не мог не распасться. Я — инженер, и я говорю: ребята, не пудрите мне мозги, я знаю, как выстраиваются конструкции, в том числе и государственные. Шаболовскую башню не нужно сносить бульдозером, достаточно какому-нибудь негодяю отпилить ночью одну деталь — и вся прекрасная конструкция рухнет. Так же был разрушен и Советский Союз. Тогда я был молодым человеком, но инстинктивно уже понимал, что перестройка — это технология уничтожения великой страны, поиск тех деталей и элементов, которые нужно убрать, чтобы рухнула вся великолепная громада государства.
А.П. Советская империя разрушена, но это не значит, что имперское сознание повержено. Оно живёт в русском человеке, в осетине, в казахе. Сейчас вопрос о восстановлении империи в том или ином виде обсуждается, ведутся дискуссии, споры. У этой идеи масса врагов, но и огромное количество сторонников. Почему Сталин вдруг стал таким популярным в России человеком? Да потому что фигура Сталина ассоциируется с нашей сверхдержавой. И чем актуальнее задача восстановления и упорядочивания наших огромных пространств, тем значительнее, огромней и масштабней возвышается фигура Сталина.
Т.М.Чем дальше, тем больше я осознаю всю противоречивость роли Сталина. Если Саакашвили сносит его памятники у себя, значит, Сталин действительно являлся крупным, а возможно, даже крупнейшим в мире политиком того времени. Я думаю, что процесс воссоздания империи будет строиться на новых принципах, и государство Южной Осетии сможет обладать суверенитетом и при этом входить в новую империю, которая будет иметь множество столиц, будет объединена не жёстким централистским управлением, а сложным современным сетевым управлением, для которого созданы новые теории и новые подходы.
А.П. Когда я изучал сегодняшние экономические проблемы Северной Осетии, меня поразила и увлекла одна ваша идея —о создании по всей республике сети мини-электростанций. Эту идею можно считать грандиозной, вокруг неё возможно сплочение всего народа. Эта идея касается каждого домашнего очага, селения, небольшой мастерской, она может стать тем долгожданным общим делом, которое соединит усилия самых разных поселений, умений и умов. С другой стороны, вы, как инженер, понимаете, что такого рода электрификация построена на современных технологиях и материалах, способах переработки гидроэнергии в электричество. Таким образом, эта программа содержит в себе все черты модернизации.
Т.М. Вы правы, это наше общее дело, наша стратегическая задача. Бог дал нам множество рек и потоков, текущих сверху вниз. Нам не нужно строить гигантские электростанции, перегораживать реки, надо просто поместить в поток генератор — и он будет вырабатывать электроэнергию. Мы уже открыли первую станцию. Она небольшая и аккуратная, внутри приборы, стрелки, нажимаешь кнопку — и пошёл ток. Мы уже распределили наши ущелья, по которым протекают реки, между организациями, взявшими на себя финансирование строительства подобных мини-электростанций.
А.П. Казалось бы, совсем недавно Северная Осетия была лидером в водочном бизнесе. Североосетинская водка, приходившая на рынки Москвы, считалась высококачественным, экологически чистым продуктом. Почему она исчезла? Как удавили ваш бизнес?
Т.М.Да, вы правы, этот бизнес удавили. В республике построен завод, которому не было равных в Европе. В своё время в технологическом плане мы опередили даже немцев. Вода, которую мы используем для производства водки, идёт прямо из скважины и она как раз соответствует всем стандартам, необходимым для создания этого продукта. Её не нужно очищать и фильтровать. На этом мы, естественно, много экономили. Спирт мы делаем сами из нашего чистейшего зерна. Мы изготавливали водку по очень низкой себестоимости и имели возможность поставлять её на общероссийский рынок по низким ценам.
Первая атака заключалась в том, что московские и подмосковные водочные дельцы стали производить водку такого же сорта и клеить на неё нашу марку. Их водка была хуже по качеству, но на бутылках имелась наша этикетка. Таким образом, пошла дискредитация, в процесс включилась пресса, прокуратура, начал формироваться образ "отравленной осетинской водки". На нас наложили это клеймо, стали останавливать транспорт, везущий водку из Осетии в центр.
Самое скверное, около 33% от общего потока продукции нашего завода составляло шампанское, которое затем полностью исчезло с российских рынков, эта технология была уничтожена. В своё время мы привозили французские виноматериалы, заключали многолетние договоры, были налажены поставки. Затем всё было прервано.
А.П. Ну а ваши олигархи, ваши богачи и успешные предприниматели, которым была оказана помощь в создании бизнеса, возвращаются ли они в республику, вкладывают ли они в неё свои деньги?
Т.М.Не вкладывают, они забыли о своей родине, засели в центре, забыли о тех, кто помог им создать капитал, отвернулись от республики и ворочают своими миллиардами в России и за границей так, как будто они не знают, что такое Коран, что такое Библия, что такое чувство благодарности.
А.П. Скажите, в какой степени те инициативы, которые совсем недавно были предложены центром для Кавказа и для Осетии в частности, являются осуществимыми и принимаются ли они народным сознанием и политическими кругами? Или же они частично отторгаются и воспринимаются как некие утопии или даже блеф?
Т.М.Стадии блефа окончены. Всё, о чём сейчас говорится, всё, с чем к нам приходят наши экономические стратеги, всё это реально, просчитано, имеет под собой серьёзные основания. Эти инициативы, которые иногда называют инициативами центра, родились здесь у нас, после чего их направили в центр, откуда, после проведённых расчётов, их возвратили нам в виде стратегических проектов.
К примеру, проект по созданию в Осетии горнолыжного курорта. Наряду с горными лыжами в проекте предусмотрены отдых, лечение, курорты, туризм. Конечно, на этот курорт будут, в первую очередь, приезжать обеспеченные люди, как из России, так и со всего мира. И в Осетии нам придётся отодвинуть в сторону нашу кавказскую спесь и научиться оказывать услуги, стать регионом высокого уровня сервиса, такого, который можно сравнить с Европой. Для этого люди должны меняться, получать образование, знать иностранные языки, европейские манеры. Будут задействованы десятки тысяч людей.
А.П. А вы религиозный человек? Вы чувствуете, что в вашей работе вам необходимо нечто, не поддающееся рациональному исчислению?
Т.М.Я не могу твёрдо ответить, религиозный ли я человек, но почти каждый день я читаю Евангелие, Коран, Тору. У меня как-то был день рождения и ко мне в кабинет стали прибывать делегации, приносили цветы, стали славить меня, говорить, как я велик, сколько я сделал для республики, как они готовы пойти за мной в огонь и в воду. Я слушал их, принимал цветы. Когда состоялось вручение цветов, я подошёл к пюпитру, который стоит у меня в кабинете, потому что я всегда, когда это возможно, работаю стоя, на этом пюпитре лежало Евангелие, я открыл его и прочитал всем собравшимся то место, где Пётр во время тайной вечери уверяет Христа в своей вечной преданности и готовности умереть за него. А Иисус говорит, что не успеет прокричать петух, как ты, Пётр, трижды предашь меня. Я своим сослуживцам прочитал эту притчу. Они выслушали её, опустили глаза и смиренно покинули мой кабинет.
А.П. А какие ещё проекты вы запускаете?
Т.М.В основном это проекты, связанные с малым и средним бизнесом. К примеру, у нас есть одна молодая женщина, которая обустроила современную ферму. Она часто ездит во Францию, обменивается с французами опытом, привозит новые технологии. Я побывал на этой ферме, зрелище удивительное. За компьютерами сидят кандидаты наук, нажимают кнопки, а кругом по лугам, словно повинуясь этим кнопкам, движутся телята и нагуливают свой вес. Чисто, красиво, абсолютно технологично. И таких сельскохозяйственных производств у нас уже достаточное количество. Основываясь на полученном опыте, мы будем расширять сельскохозяйственное производство и сектор переработки сельхозсырья.
А.П. Сейчас самое распространённое в политике слово — это модернизация. Каждый понимает её по-своему. Нет единой теории модернизации. Одни воспринимают её как ремонт, другие воспринимают её как прорыв в каком-то технологическом направлении, третьи понимают её как модернизацию всего общества в целом. Чем для вас является модернизация?
Т.М.Я считаю, что слово модернизация не должно неожиданно врываться в наш лексикон, оно должно присутствовать там постоянно. Это слово должно произноситься в любой исторический момент на любом этапе нашего развития. Модернизация предполагает постоянное, каждодневное движение. Тот, кто перестаёт заниматься модернизацией, тот мгновенно останавливается и уходит со сцены.
С другой стороны, я понимаю, что модернизация, о которой говорят сейчас в верхах, которая предлагается обществу, является чем-то гораздо большим, чем простое каждодневное улучшение. Но это "большее" не получило у нас пока концептуального обозначения. Нам еще не объяснили и не рассказали, что такое в широком смысле модернизация, что такое инновация, с какого на какой уровень мы должны перевести наше общество, наше производство, наши человеческие и социальные отношения, нашу политическую систему, мировоззрение, образование. Вот что скрывается в слове модернизация и требует непрерывного разъяснения и понимания. Само понятие модернизация должно побудить нас к осознанию того, что сегодняшнее общество несовершенно, оно погибнет, не меняясь, и поэтому его необходимо перевести с сегодняшнего устаревшего уровня на новый уровень, гораздо более высокий и сложный, соответствующий вселенским вызовам.
Политическое руководство страны, молодое, сильное, амбициозное, стремится к действиям. И было бы естественно, если бы вся эта энергия и амбиции устремились к целям модернизации, чтобы модернизация стала тем делом, с помощью которого наше политическое руководство впишет себя в российскую историю.
Я убеждён, что модернизацию нашей жизни невозможно проводить без укрепления общей дисциплины страны, общей воли к модернизации и укрепления отношений внутри властных структур, отношения общества и государства. Наш народ должен быть объединён и мобилизован для этой модернизации. Тогда, будучи мобилизованными, мы в состоянии наши скудеющие ресурсы направить на главные пути развития.
Что касается проблем Кавказа, то они огромны и они не заперты лишь на Кавказе, а являются проблемами всей России. И в России, а не только на Кавказе, существует страшная коррупция, и в России, а не только на Кавказе, творятся бесчинства силовых структур, и в России, а не только на Кавказе присутствуют бедность, социальная несправедливость, апатия. Что касается тех высоколобых москвичей, которые иногда приезжают на Кавказ и высасывают кавказские проблемы из пальца, Бог им судья.
Кавказ мало знать, мало жить там, мало работать там, Кавказ нужно любить как часть своей родины — России.