№45 (729) от 7 ноября 2007 г. Web zavtra.ru Выпускается с 1993 года.
Редактор — А. Проханов.
Обновляется по средам.
Александр Брежнев
КАК СТРОИМ, ТАК И ЖИВЁМ
НА НЕКОГДА ЦВЕТУЩЕМ ПОЛЕ внезапно и быстро все превращается в грязь. Вынутые при рытье котлованов массы земли и глины, смоченные водой, строительный мусор, песок, пыль. Рабочие в грязных робах. Изувеченный ландшафт, срубленные деревья и кусты. Тяжелые грузовики и краны в считанные дни разбивают еще недавно хорошую асфальтированную дорогу, вывозя мусор и грунт, роняют из кузова по всей округе мусор отвратительными лепехами. Все это обрастает уродливым дощатым забором. За забором появляется муравейник вагончиков, биотуалетов, кухни. Оттуда идет характерный запах испражнений, грязной одежды, запах неустроенных, немытых, уставших людей.
Современная московская стройка сразу наполняется разноязыким гомоном. Приезжие раздражают местных жителей, оказавшихся по соседству со стройкой. В вагончиках, помимо рабочих, уверены москвичи, находят приют и бандиты и те, кто скоро начинает приобщать местную молодежь к наркотикам.
Всякий труд здесь распределяется по этническому признаку, оплата этого труда в зависимости от специальности различается на порядки. Самые физически трудные работы оплачиваются меньше всего и выполняются выходцами из Средней Азии, в основном таджиками. Они появляются на стройке в самом ее начале и остаются до самого окончания. Роют котлован, доводя его до ума за неповоротливыми бульдозерами и экскаваторами. А потом самые разные работы, не требующие образования и даже знания языка. Живут они в тесных переполненных вагончиках. Кубрики с двухъярусными армейскими кроватями только для "крутых", остальные спят вповалку на матрасах или кучах тряпья. Работают часто по восемнадцать часов в день. Зашедшее солнце в наш век прогресса не означает для измотанного труженика отдых и избавление. На помощь приходят прожектора, галогеновые мощные фонари, и пахать можно хоть до зари. Питаются чем попало. Пластиковый "Ролтон" — деликатес.
В редкий выходной, обычно это не целое воскресенье, а несколько часов вечером, получив грошовую зарплату, таджики пытаются выйти в город. Молодые, иногда совсем юные, те, у кого есть паспорт и все иные необходимые документы, "наряжаются", собрав со всех товарищей, остающихся за забором, самую лучшую одежду, идут прогуляться. Наивно и широко улыбаясь, хотят познакомиться с девушкой, подружиться с местными парнями. Не понимают, насколько нелепо одеты, как нелепо себя ведут. Расстраиваются, обижаются, когда высокомерная москвичка посылает такого кавалера матом, а парни вместо дружбы ни с того ни сего сразу "заряжают в репу".
Когда котлован готов, на стройке появляются молдаване. Они возводят каркас и саму коробку будущего здания. Так же, как и все остальные строители, они приходят на стройку готовой бригадой, часто набранной из одного поселка. Держатся кучкой, почти не общаются с "чужаками". Вообще, все приезжие, независимо от специальности, стараются как можно меньше заработанных денег тратить в Москве. Экономят на всем, ведя спартанский образ жизни, почти все до копейки отправляют домой, туда, где сидят с детьми неработающая жена, старики. Многие не бывают дома по многу лет. Поэтому все-таки тратятся на мобильный телефон. Удивительно видеть таджика, не знающего русского языка, но лучше иного москвича понимающего, что такое роуминг, вестерн-юнион, банковские операции, переводы через интернет. Телереклама таких переводов очень точно показывает их суть. Деньги веером разлетаются из России за границу.
Много лет без жены трудно пережить нормальному мужику. Юные провинциалы верят в чистую любовь, ошибочно надеясь на красоту своих молодых натруженных мускулистых тел и нежных лиц. Те, что старше, надеются на силу денег. Уверенные, что все москвички — проститутки, подкатывают к местным девушкам, протягивая засаленные мелкие купюры. Результат самый плачевный.
АРХИТЕКТУРУ НАЗЫВАЮТ"застывшей музыкой". Иногда говорят о целых архитектурных ансамблях. Киношники отлично понимают, о чем речь. В кино всякому зданию, улице, городу подбирают соответствующий саунд-трэк. Современная Москва вызывает чувство дикой какофонии. Не сочетающиеся друг с другом здания, не вписанные в ландшафт объекты, точечная застройка, уродующая сложившиеся гармоничные кварталы. Смешались в одном порыве блатняк, пошлая попса, не менее пошлая эстрада, тяжелый рок, рэп, классика, русские, кавказские и азиатские народные мотивы, разные по ритму и децибелам.
Любимая музыка и архитектура характеризуют человека. Толкиеновский Барад-дур для чудовищ-орков, а белоснежный Гондор для нормальных людей. Сумбур Москвы подошел бы цивилизации психов. Несоразмерность одного другому похожа на борхесовский город бессмертных. Это музыка ельцинских девяностых годов.
Несмотря на строгую экономию при оплате труда простых строителей, которой бы поучился и пушкинский Поп Толоконный Лоб, строительство остается чрезвычайно затратным делом для России, особенно для Москвы. Прошли времена, когда с 56-го по 60-й годы в СССР справили новоселье пятьдесят миллионов человек. Легко критиковать тогдашние хрущевки. Но большая часть россиян живет в них и после падения Советской власти.
При сегодняшней рыночной организации строительного бизнеса иной муниципалитет разорится даже на постройке общественного туалета.
В строительных фирмах особое значение получили сметчики. Опытный, грамотный сметчик хорошо зарабатывает. Его задача при проектировании строительства убедительно обосновать его огромную стоимость. Времена "новых русских" заказчиков, швырявших деньги не считая, минули. Современный заказчик не хочет переплачивать. Сметчик должен разложить все по пунктам. Все должно быть ясно и понятно, сколько и почему нужно денег на каждый чих при строительстве, суммы указываются с точностью до копейки, стройматериалы до кубометра или килограмма, краска до литра. До недавнего времени действовали расценки 57-го года, дававшие нынешним сметчикам широкий простор для фантазии в условиях новых технологий. Москва затратила годы и миллионы долларов на вычисление новых норм, это несколько привело в порядок ситуацию.
Но нет предела совершенству, в том числе и мастерству сметчиков. Перед заказчиком возникает толстая кипа расчетов и выкладок. Каждый пункт понятен в отдельности, но все вместе — откуда так много?! Сметчик умеет "играть с коэффициентами". Правильно составленная смета должна не позволить заказчику оспорить ни один из пунктов, ни одну из цифр. Но все вместе это должно создать такую сумму, чтоб она оказалась минимум на тридцать процентов больше будущих реальных затрат (это обязательный норматив). Это мастерство сродни ремеслу адвоката, манипулирующего нужными законами и комментариями, прецедентами. У сметчиков расчетные формулы и коэффициенты берутся из разных справочников, все они утверждены властями, но содержат разные значения, их надо знать наизусть.
Тридцатипроцентная "маржа" необходима строителям для спокойствия. Из этих средств будут восполнять потери в случае форс-мажора типа стихийных или социально-политических бедствий. Форс-мажор бывает редко, поэтому треть затраченных заказчиком денег сразу становится чистой прибылью подрядчика.
В ДЕВЯНОСТЫЕ в строительстве царил откровенный беспредел. Пользуясь личными связями, к кормушке присосался ограниченный круг фирм-подрядчиков, заламывал цены. Подрядчик получал по откровенно завышенной цене подряд. Чиновник или менеджер фирмы-заказчика — откат. Чтоб разорвать порочный круг, в последние годы перешли к практике тендеров. Казалось бы, куда честней и справедливей. Заказчик, в том числе город, объявляет аукцион, побеждает тот, кто готов строить лучше, быстрее и дешевле. Российская действительность поборола и этот "беспроигрышный" способ навести порядок.
Подряды из-под носа у более серьезных контор стали уводить какие-то мелкие никому не известные фирмочки. Дешевизна достигается привлечением еще более неквалифицированного рабского труда, использования самого старого, на глазах разваливающегося оборудования, стройматериалы же вообще чуть ли не ворованные. Из откровенного шлака возводится заказанный объект, аккуратно облицовывается под евростандарт. В этом здании опасно находиться, но зато такие строители всегда способны на аукционе скинуть цену. Уважающие себя крупные организации с солидной репутацией участвуют в таких тендерах все реже. Так дешево строить нельзя.
Строительство — вид сознательной деятельности человека по формированию вокруг себя нужной среды. Какое сознание — такая и деятельность. Нынешнее рыночное сознание — прибыль, еще раз прибыль. Экономия на всем, включая технику безопасности для рабочих. Оборудование приобретают также честно на основе тендера, получая неликвиды, старье. Так разоряются реальные производители. Подделанный неликвид на аукционе всегда оказывается дешевле нового изделия с завода. Все это угроза жизни и здоровью рабочих. Но многие из них абсолютно бесправны, не имеют документов, не могут сбежать, куда-то пожаловаться. Их травмы и даже гибель не стоят фирме ничего, нет речи о медобслуживании. Рабочего выжимают, как апельсин, заработав крохи, он уедет отсюда инвалидом, если не гикнется с высоты. Москвичей мало заботит и не коробит соседство с их домами откровенно рабовладельческих организаций.
Качество домов часто тоже мало волнует строителей. В этих домах могут и не жить. При огромном количестве нуждающихся жителей столицы львиная доля московских квартир пустует, это не жилье, а способ вложения капитала, пока что более надежный, чем банк или свой бизнес. Обычно, чем мельче фирма, тем жестче там эксплуатация рабочих и хуже качество постройки. Крупные и солидные конторы в последнее время, напротив, избегают привлекать к работе нелегалов, мутных субподрядчиков. Тогда таджики получают до двенадцати тысяч, молдаване до семнадцати в месяц. Уделяется внимание технике безопасности и даже требованиям экологии. Но строительную отрасль опять потихоньку начинает трясти. Есть ощущение нового передела рынка, который может закончиться полным исчезновением госзаказа, развалом крупных стройпредприятий, торжеством мелких, полумафиозных структур, использующих рабский труд, подкуп чиновников, силовые разборки с конкурентами.
Советское сознание вполне характеризует уникальное понятие долгострой. Сегодня долгострой в Москве немыслим. Деньги должны крутиться. Дома строят и сдают заказчикам, городу с бешеной скоростью. Потом люди получают квартиры в домах, где "пока что" не работают лифт, канализация, водопровод и не убрана территория.
Русская речь все же звучит на стройке больше всех. Коренные москвичи зарабатывают больше всех из числа тех, кто вообще появляется на стройке. Меньше всех получают охранники. По большому счету фирмы их тоже расценивают, как неквалифицированную силу. Десять-пятнадцать тысяч в месяц. Лучше получают все те, кто формирует всю начинку здания: электрика, водопровод, газопровод, лифт, канализация и прочее, к специалистам относятся и крановщики. Местными кадрами укомплектован младший руководящий состав. Прорабы, мастера. Есть для местных и интеллектуальный труд — бухгалтера, кладовщики.
Огромное значение придается особым специалистам. Все изъяны, неизбежные в строительной гонке за временем и экономией на всем, способны провалить саму продажу будущих помещений. Чтоб покупатель выложил московскую цену за квадратный метр, необходим облицовщик. Бригады облицовщиков приезжают из Грузии. Их высокое мастерство и богатый опыт позволяют превратить наскоро слепленную трущобу в пышный дворец. Не жалея дорогих отделочных материалов, цену квартиры или офиса быстро подымают выше лондонских или токийских.
Не менее дорого стоит труд ландшафтника. Азербайджанские команды появляются на площадке в самом конце строительства. Лунный пейзаж покалеченной тяжелыми машинами местности, заваленной мусором, надо привести в подобие города-сада, и не через четыре года, а срочно. Земля равняется, засыпается новым грунтом, застилается газоном, вкапываются уже подросшие деревца в кадках, разбиваются клумбы, кустарники. В зависимости от социального статуса будущих покупателей ландшафт может превзойти вавилонские сады Семирамиды.
УЖАС ЖИЗНИ в антисанитарных и нищенских условиях касается только низших каст, работающих на стройке. Местные, конечно, живут в собственных квартирах. Облицовщики, ландшафтники и прочие специалисты зарабатывают достаточно, чтобы снимать жилье поблизости, и документы у них чаще бывают в порядке, позволяя свободно перемещаться по улицам.
Всякая цивилизация живет, воюет и строит в соответствии со своей неповторимой культурой. Для строителя или искусствоведа есть древнегреческая, индийская, европейская архитектура. Есть уже современная россиянская. Технология строительства тоже у каждой цивилизации своя. Исхлестанные кнутом надсмотрщика, толпы полуголых голодных людей ворочали глыбы на пирамиды Египта. Тысячами умирали на стройке. Цена их жизни не закладывалась в тогдашние сметы. Они не оставляли могил и надгробий, при жизни не имели не то, что имени, даже номера — не все цивилизации располагали соответствующей системой счисления, чтоб пересчитывать всех, на чьих костях возводилась очередная твердыня. Возведенные ими объекты своей "циклопичностью" подавляли "быдло", подтверждали власть и превосходство их хозяев.
Немыслимое по жертвам и затратам строительство Петербурга, где в одном на всех болоте, заедаемые комарами и мошкарой, в грязи копались крепостные и каторжники. Стройки первой советской пятилетки с восемнадцатичасовым рабочим днем для всех, от комиссара до простого трудяги, с общими бараками и кухней. Кожанка большевика, шинель представителя московского главка и телогрейка строителя пропитывалась общей для всех грязью, пахла одинаково потом, махрой…
Потом были Ташкент, Байконур, БАМ…
На нынешней стройке не увидишь представителей заказчика или топ-менеджмента фирмы-подрядчика. "Офис" оторвался от "фабрики" на недосягаемую высоту. Грязь, болезни, тяжелая до изнеможения работа — там, далеко. В удобном, снабженном кондиционером или отоплением офисе, в ухоженном и чистом центре города проходит нормированный рабочий день того, кого судьба занесла в руководство фирмы. Просторные мягкие кресла, широкие столы, обилие оргтехники. Запах дорогого парфюма, кофеек в нарядной чашке, обед в ресторане. Жалобы на уставшую от мышки и клавиатуры руку, мигрень, что-то пучит живот, отравление в суши-баре. На столах плюшевые веселые игрушки, сувениры, на полах ковролин. Взгляды мужчин легко отвлекаются на сопровождение прекрасных сотрудниц, блистающих стройными, сохраняемыми в фитнес-центрах, фигурами, в элегантных нарядах, а уши — на цоканье каблучков.
ЗАЛОЖЕННЫЕ В СМЕТУ тридцать процентов уходят в "офис", минуя стройку. Но свои негласные нормативы есть и на стройплощадке. "По понятиям", считается честным "растырлово" прямо на стройке до тридцати процентов уже закупленных стройматериалов, ГСМ, лакокрасочных и вообще всего. Можно свою "законную" часть тупо вывести со стройки, можно подменять дорогие материалы на более дешевые. Главное, чтоб разница в цене не превышала норму, иначе начальство учинит разбор. Если учесть накрутки менеджеров по продажам при торговле квартирами или офисами, налоги, затраты на крышу, откаты, получается, что покупатель (а именно он в этом случае самый крайний) приобретая метры, до девяноста процентов денег выкладывает не за материальную ценность, а за воздух. Этими девятью десятыми кормится толпа людей, понятия не имеющих о строительстве, не знающих, вообще, почему высотка стоит, а не падает.
Ясно, что с такой системой стране сложно, если не невозможно думать масштабами стратегических строек. Один БАМ обойдется, как десять. Вместо десяти необходимых аэродромов, денег в бюджете хватит только на один (можно, конечно, построить и десять, но совсем хреновых).
При этом современная система хозяйствующих субъектов так запутана, что не позволяет организовать масштабное, качественное и быстрое строительство. Сложное переплетение заказчиков, подрядчиков и субподрядчиков, формирующих клубок мутных правоотношений — это не командная система, когда министр мог по вертушке позвонить и напрячь кого угодно, решить вопрос материалов, транспорта, питания, вплоть до срочной поставки лопат. Идеализировать такую систему нельзя, с ней мы и пришли, к чему пришли. Но теперь нет никакой системы управления. Субподрядчик не отвечает перед заказчиком, у него договор только с подрядчиком. А у субподрядчика многие работы и заказы выполняют вообще какие-то команды нелегалов, вольнонаемные ватаги, материалы поставляют фирмы-однодневки. В итоге если сорваны сроки или нарушены иные условия, заказчик должен обращаться в суд на подрядчика, тот на субподрядчиков, те на поставщиков, и заезжие бригады. Прибавьте к этому, что в строительстве заняты организации по определению независимые. Строители не имеют права или возможности сами подвести газ, воду, свет и прочее к готовому зданию, смонтировать и пустить лифт. Это дело специальных организаций, судиться с ними совсем трудно, давить бесполезно. В итоге в правовом режиме мобилизовать, подогнать, дисциплинировать, проконтролировать весь этот сонм из десятков организаций невозможно. В двадцатые годы про строителей говорили: "Здесь нет героев-одиночек. Здесь коллектив-герой". Сейчас также трудно найти одиночку-виноватого или ответственного.
Все это привело к тому, что культура строительства в современной России вновь удивила мир. Нарождается уникальное культурное, градостроительное, архитектурное явление. Огромную роль в планировании, организации и самом строительстве крупных стратегических государственных объектов начинают играть прокуратура и разные следственные органы. Подготовка Сочи к олимпиаде так и началась со специального совещания в Генпрокуратуре. Подготовка Владивостока к масштабным стройкам — с активизации всех федеральных правоохранительных и контрольных органов.
Строительство, особенно масштабное и сложное, не всегда нацелено на простые и понятные простому человеку нужды. Особо сложные объекты решают многие побочные проблемы, значимость которых может затмить его прямое назначение. В египетских гробницах жить никто не собирался. Огромные затраты на их строительство имели целью подтвердить "крутость" фараонов, подавить волю и воображение подданных. Целые города строились народами, чтоб "застолбить территорию". Мало, кто хотел добровольно ехать жить из Москвы на промозглые болота Петербурга. Строить там что-то с точки зрения экономики было безумием нерентабельности. Питер должен был застолбить российские интересы на балтийском берегу. Стройки в Сочи и Владивостоке во многом соответствуют именно этой логике.
Еще чаще амбициозные проекты призваны локомотивом тащить за собой развитие всей строительной отрасли, других сфер хозяйства и целых регионов. Такой мегапроект может показаться немотивированно дорогим, сложным. Объект возводится в неудобном месте, его конструкция нарочито непроста. И тогда в ходе строительства происходит прорыв в технологиях, науке, организации. Чудо строительного искусства — новый мост во Франции. Прихоть, без которой, французы вполне обходились? Выпендреж? Нет, это полторы тысячи запатентованных научных открытий и технических изобретений, возникновение целого ряда национальных фирм, способных решать сложнейшие задачи, укомплектованных передовыми кадрами. КНДР воспитала целое поколение строителей на строительстве гидротехнического комплекса в Нампху. Опыт этой стройки для военных строителей сравним с опытом многолетней войны. Высотное строительство мотивированно разве что для Японии, но небоскребы возводят многие страны — это тоже кузница для строителей, инженеров, управленцев и ученых.
В СССР работали десятки организаций, специализировавшихся на строительстве особо сложных объектов. Они составляли элиту советских строителей. Мосты через широченные сибирские реки, тоннели сквозь горные хребты, порты и гавани там, где их почти нельзя построить, города на вечной мерзлоте и в пустыне, метро. Военные объекты по всему миру, включая подгорные и подземные аэродромы, базы подлодок, командные центры. Подмосковные полузакрытые Чехов и Одинцово были настоящими центрами строительной мысли, колыбелью уникальных специалистов.
Почти никто из этих трестов-монстров не пережил девяностые. Кто-то развалился, кто-то переквалифицировался на коттеджи и растерял мастерство, отстал от мировой строительной мысли. Жители прежние и новые мало помнят о былой славе, работают и учатся, где угодно. Рабочих на заводы строительных конструкций привозят на автобусах из дальних республик бывшего Союза.
Возродить отечественную строительную элиту можно только через мегапроект. Через новую трансконтинентальную магистраль с сотнями мостов, развязок, тоннелей. Через новые заводы, космодромы, порты, базы для Севморпути…
Москва, как бы ради этого, развернула амбициозный проект "Москва-сити". Самая высокая башня в Европе, новейшие технологии. Внешне это похоже на тот самый мегапроект.
Но небоскребы вообще не прижились в Европе именно за ненадобностью. Земли достаточно, для Московского региона нет прямой необходимости в высотном строительстве. Плита у нас, конечно, спокойная, землетрясения маловероятны. Но зато сильный ветер в приземных слоях. Жить или работать в помещении на такой высоте неприятно. Вечное ощущение салона самолета, нельзя открыть форточку, тем более, окно. Постоянный гул. Жутковато выйти на балкон. В низкую облачность не видно ни земли, ни солнца.
Возводя высотки, отказываются слушать спасателей и пожарных, у которых нет технических средств для спасения людей с верхних этажей. Недавние показательные учения мало кого убедили. Неподготовленный человек, тем более больной или старый, женщина или ребенок, пользуясь этими "тарзанками" и надувными средствами если и не разобьется, так может умереть от разрыва сердца. Даже страны с многолетней традицией строительства небоскребов не знают, как спасти человека с сотого этажа. Поэтому мы видели в Нью-Йорке людей, в отчаянии прыгавших из окон и разбивавшихся. Опять же ясно, что такая башня автоматически становится мишенью для террористов. Ученые давно доказали, что всяческие "сити" вредны для здоровья и психики человека. Архитектура с академической точки зрения призвана создать человеку удобную среду обитания. К "сити" это никак не относится. Мрачная, монотонная цветовая гамма стеклобетона, полное отсутствие живой природы, огромное количество людей и машин в тесном пространстве. Загазованность и шум. Все это — будущие стрессы, психозы, повышенная утомляемость.
Всё это ясно и самим строителям, и городу. Значит, должны быть те самые побочные цели, характерные для мегапроекта. Их нет. Строительство ведут иностранные подрядчики. Обогащают свой опыт и бюджет китайцы, турки, немцы, югославы. Российские организации почти не задействованы. "Сити" не становится кузницей для национальной строительной элиты. Русского языка на стройке века почти не слышно. Местных можно увидеть разве что в числе охранников! Становится абсолютно непонятно, зачем тогда всё это городится, зачем работают китайцы, турки, чехи, югославы.
Выгоды укладываются только в рамки первобытного "мегапроекта". Это всё тот же спор, у кого башня выше, демонстрация власти и превосходства "офиса" над фабрикой. Возможность клерку видеть в окно "быдло" в качестве муравьишек. Самая высокая башня в Европе пригодна только для подавления воли и воображения простонародья перед блеском и величием российского топ-менеджмента. Даже то, что построено сейчас, довольно гордо и надменно высится над соседями: разваленным заводом, СИЗО, пересыльным пунктом, мукомольным комбинатом.
1.0x
