№45 (729) от 7 ноября 2007 г. Web zavtra.ru Выпускается с 1993 года.
Редактор — А. Проханов.
Обновляется по средам.
Андрей Фефелов
СПАСЕНИЕ РУСИ
Октябрь 1917 — трагический перекат русского времени, перевод стрелки часов в зону огненной неизвестности сверхнового времени.
В Октябрьской революции по сию пору много такого, что не укладывается в известные модели, много странного и противоречивого.
Нынешняя сумбурная эпоха, как и минувшая, увы, не дает передышки для надлежащего осмысления этого потрясающего феномена. Но оптика нашего поколения, опыт людей, переживших распад страны и катастрофические трансформации общества, — уникальное подспорье для изучения комплекса явлений, объединенных под именем Великого Октября.
Собственно, как явление национальной истории, Октябрьская революция не нуждается в адвокатах. Грандиозный русский ХХ век состоялся под флагом Октября. Строительство мощнейшей индустрии мира, великая Победа 1945 года, космический рывок — всё это часть красного периода, достижения которого даже не снились жалкой новой российской аристократии, чей предел мечтаний — умыкнуть себе несколько миллиардов и "прочно" разместить их в швейцарских банках.
Уникальность мистерии Великого Октября заключена в ее сложности, сугубой противоречивости отдельных ее частей. Сегодня уже не подлежит сомнению тот факт, что это была Великая Антизапад- ная революция, осуществляемая под знаменами передовой европейской экономической теории при помощи военного и технического инструментария, разработанного на Западе. Она оказалась таковой в своем развитии, в момент сокрушения фашистской Европы, но она была таковой и с самого начала.
Почему русское крестьянство предпочло еврея-комиссара офицеру-дворянину? Потому что комиссар говорил с крестьянином на одном с ним языке, а офицер в этом отношении был почти иностранец, культурный агент Европы…
Даже грубый расчет заставляет предположить: февральские посиделки в Зимнем и Таврическом привели бы к окончательному распаду империи и превращении ее раздавленных осколков в систему колоний Европы и Америки. "Демократическая интеллигенция" сделала бы свое дело. Помешала этому Великая антиколониальная имперская революция в октябре 1917-го.
Антиколониальная — потому что из фактической колонии Западной Европы Россия превратилась в центр мирового движения.
Имперская — потому что Октябрь был потрясающим, беспримерным случаем мгновенной трансформации, или скорее реинкарнации империи. Сказочный двуглавый феникс ударился оземь — и стал скрещенным серпом и молотом.
Силой оружия, силой пропаганды при помощи новой национальной и социальной доктрины была восстановлена разломанная пространственно-государственная архитектура на одной шестой части суши.
Кровь, насилие над обществом, страшное засилье чуждого элемента — эти спутники случившихся изменений, как демоны, сопровождают революцию — и сейчас отпугивают и ужасают многих.
Но практическая, а не идеальная альтернатива всему этому — даже не всероссийский хаос образца 1918-го — а приход сюда германского рейха в 1941 году. Могла ли Россия не имперская, не коммунистическая, не диктаторская противостоять тому, что двигалось тогда с Запада? Вопрос риторический. Но каждый историк и социолог знает в глубине души на него ответ.
Октябрь — это крестьянский фундаментализм, проросший в сталинский период через модернизм технократов. Это стремительнейшая, беспрецедентная — и во многом насильственная — урбанизация страны.
Это раскрытие, распечатывание дремавших в крестьянской колыбели сил народа. Это и чудовищные растраты народной энергии — жертвы, принесенные ради строительства, ради индустрии, ради Победы.
Достаточно уже говорилось о национальных истоках большевистской революции. О странном возвращении через большевиков к Ивану Грозному, к опричнине, к московской, жестокой, самобытной Руси. Не случайно часть интеллигенции назвала Октябрьскую революцию триумфом "варварства" и "азиатчины". Это был не только взгляд отдельного образованного общества, взгляд "суверенного" Петербурга на Россию. Это был взгляд Запада, который на протяжении веков со страхом и презрением наблюдал возвышение северной державы.
В этом смысле Октябрьская революция — традиционна. Она предопределила возвращение в Москву, к корням, к прерванному Петербургом мессианству. Альтруистический, космополитический характер большевизма в сочетании с универсализмом русской души парадоксальным образом превратил Москву снова в Третий Рим.
Да, свершения поколений и скорбь о перемолотых судьбах неотделимы. Но главное — не поддаваться магии жонглеров пошлостями. Пошлость привлекает простотой и очевидностью, повсеместностью и общепринятостью. Сегодня, вглядываясь в кровавые зори истории, мы видим Великую революцию частью единой и единственной Русской судьбы.
1.0x
