№35 (719) от 29 августа 2007 г. Web zavtra.ru Выпускается с 1993 года.
Редактор — А. Проханов.
Обновляется по средам.
КРУЧЕ БУДДЫ
Некоторое время назад для журнала "Rolling stone" была сделана объёмная беседа актёра и режиссёра Владимира Епифанцева и Алины Витухновской. В сам журнал пошёл небольшой фрагмент. Формулы и изречения Витухновской из данной беседы представляют собой хороший комментарий к грядущему мероприятию (см. объявление в конце данной публикации).
Алина ВИТУХНОВСКАЯ. Я поняла, что попала в какую-то жуткую трещину между реальностью и нереальностью, потому что пишу я о вещах как бы нереальных для людей, при этом мне кажется, что я чувствую реальность гораздо сильнее, чем они в ней живут. Хотя я в ней вроде как не живу. И ещё, вот что я почитала из некоторых наших писателей, ещё раз про них подумала и поняла, что не хочу вставать с ними в один ряд. Потому что никто из них не хочет брать ответственность за свои слова. Они всё время оказываются в своей жизни в каких-то удобных ситуациях. И как бы этот этап постмодернизма так затянулся, и им кажется, что эта ответственность никогда не наступит, а вот мне бы очень хотелось взять ответственность за свои слова, потому что мне кажется, что писать просто так, просто ради того, чтоб писать, ради того, чтоб быть в контексте литературы весьма глупо.
ПОЭТ ИЛИ ПОЭТЕССА
Тогда уж скорее писатель. Но чем отличаются от меня все наши писатели, что они позиционируют себя как писатели, я же себя так не чувствую, для меня это очень мало. Если сферой приложения моих амбиций или устремлений явилась словесность изящная, то это вовсе ни о чём не говорит. Как написал какой-то рецензент: не с Маяковским надо сравнивать, а с Джеком-Потрошителем. Мотивации были другие. Когда я сталкиваюсь с "коллегами", представителями писательского пула на мероприятиях — то вижу: ходят гуськом, осторожно. Может быть, они позволяют себе безумное или любопытное поведение, но при мне — нет. Ведут себя, как кометы или как подозрительные существа — шарахаются куда-то в сторону. У них есть свой этикет, какая-то политкорректность, и когда ты не соблюдаешь их правила игры, ты вроде из писателей выбываешь. Но я, собственно, и не против.
ТЕХНОЛОГИЯ
То, что я называю концепгениальностью или правильностью, — полное попадание в точку с нулевым процентом человеческих чувств. То есть, чтобы написать "от души". Ах, вот меня что-то пронзило, я что-то почувствовала и пишу. Я чувствую слово и знаю, как оно может воздействовать на существ, которые мне враждебны, и пытаюсь так составить звуки, слоги, слова, смыслы, чтобы это являлось для них, детским языком говоря, некоторым психотеррором.
СМЫСЛЫ
Самое ценное в людях — это способность чувствовать, воспринимать какие-то запредельные смыслы, заложенные в этой реальности. Оговорюсь — они не запредельны, они весьма очевидны, но почему-то сегодня для большинства людей они стали запредельными. Это способность чувствовать нутрь бытия, которую может чувствовать какой-нибудь изощрённый Достоевский, Мамлеев или Набоков, но которую большинство людей не чувствует.
ИСКУССТВО
Я хотела, чтобы так все чувствовали. Чтобы было какое-то запредельное воздействие искусства, навязчиво тоталитарное. Чтобы тексты были не в книжечках, а шли огромным шрифтом как реклама такая: по домам, по небу... ну как угодно. А люди находились бы в таком положении, что были вынуждены в крайней степени это воспринимать. Собственно, поэтому я и начала писать, ибо хотела это довести до такого предела. То, что литература, искусство в современном мире играет какую-то декоративно-прикладную функцию, меня совершенно не устраивает.
ЭПАТАЖ
Это не эпатаж. Мне вообще непонятно, каким можно заниматься эпатажем, потому что здесь настолько страшно и дико. Какой может быть эпатаж, когда есть жизнь и есть смерть? Когда я понимаю, что я живу, и что я умру, мне становится настолько запредельно страшно и нехорошо, что думать, чтобы ещё кого-то эпатировать... Для этого надо жить на каком-то игрушечном уровне, можно назвать его постмодернистским, можно назвать его поверхностным человеческим, но я на этом уровне и не живу.
Я поняла, что идеологически неправильно, отвергая этот мир, им наслаждаться в какой-либо степени. Я считаю, что ты можешь получать позитивные эмоции от этой жизни и от этого мира только в той степени, в какой они тебе нужны для того, осуществлять какую-то деятельность, которую ты считаешь правильной. А просто какой-то гедонизм мне абсолютно не присущ, поскольку он абсолютно противоречит всем тем идеям, которые я заявляю.
Я никогда ни в коем случае не утверждаю, что всё, что я делаю, это дико правильно. Я считаю, что моя идеология правильна, моё мировоззрение правильно. Ни в коем случае не говорю, что правильно живу и направляю свои силы. С этой точки зрения я тоже жду всяких провокационных ситуаций, если они мне дадут опыт адекватного поведения, да и опыт вообще. Другое дело, что совсем бытовые вещи, наверно, просто не то, что на меня действует. Я много чего другого чувствую и не понимаю, зачем делать то, что делает кто-то другой.
ЭСТЕТИКА
Я не очень вдохновляюсь эстетикой, потому что эстетика есть нечто, что пытается смирить нас опять-таки с этим миром. То есть вроде бы мы такие пристойные, вроде бы что-то в нас есть и, следовательно, мы можем дальше терпеть этот мир, терпеть себя. Я не эстетка, хотя меня считают эстеткой. Даже в той истории с тюрьмой, кто-то из журналистов писал, "вот она повела себя как последовательная эстетка", когда я решила сделать себе интеллектуальную акцию сидения в тюрьме. Может, это со стороны так выглядит. Но, по сути, я не такая.
МАЯКОВСКИЙ
Прелесть Маяковского в его масштабном ускользании. Вот с Мандельштамом всё понятно: вроде писал крутые вещи, но вёл он себя трусливо, жизнь у него совсем не та. А с Маяковским... какой-то он был такой неуклюжий, трагический и в то же время крутой, а в то же время и непонятно: такой же крутой, как памятник, или он какой-то там с понтами, но на самом деле слабый. И в этом он тоже крут. Быть одномерным совершенно неинтересно, потому что надо быть бесконечно изощрённым, надо бесконечно всех сбивать с толку, только в этом есть какой-то смысл. Как только тебя начинают понимать, ты перестаёшь действовать.
Смысл вообще любого действия в заложенном в нём изначальном порыве и в его подлинности, а всё остальное уже вторично.
ЛИТЕРАТУРА
Русская литература бита розгами берёзовыми. Придворные графоманы выращивают её из сора соцреализма. Выбита из неё изощренность Достоевского, мглистая тревога Гоголя, гениальная нахальность Маяковского. Осталась лишь простота животная да идейность в избытке, да скулеж. А народу — лапти да глупость, пусть пляшет пьяно да малым довольствуется.
РОССИЯ
Правильным существам присуще чувство внутреннего аристократизма, которого у большинства российского населения, к сожалению, нет. Это не антирусские настроения. С большим сожалением и трагизмом на всё это смотрю, потому что я в общем-то патриотка, и мне очень жаль видеть, что сейчас происходит. С такой социальной точки зрения, конечно, ко всем большие претензии. Речь не о морали, о красоте, об эстетике, а о смысле, наполняющим своё существование, а оно позорное и жалкое, что страшно.
Россия — единственно правильная, сакральная территория, некая "чёрная дыра", в которую засасывает мамлеевских шатунов, каких-нибудь безумных персонажей типа меня, которые только внутри этой "чёрной дыры" могут видеть свою потенцию. В России велика концентрация каких-то глубинно чующих персонажей. В той же Германии есть некий общий уровень адекватности, общий уровень интеллектуальности, но там нет этой "чёрной дыры", особенных существ единицы.
Россия — территория, на которой могут произойти какие-то глобальные исторические события, и с этой точки зрения мне действительно жалко смотреть на то, чем являются современные русские. Тем не менее, есть ощущение, что происходят какие-то движения, какие-то внутренние подземные толчки, которые проявляются пока в каких-то трещинах, идущих по асфальту. У меня просто такое чувство, что сейчас, если говорить о политической ситуации, что система просто играет в дурака краплёной колодой, как говорил кто-то из персонажей, но что в любой момент возникнет упадок внутри, всех оживит и накатит массовое безумие, накатит и всё переиграется. И всё это — "101-й километр", "элита", "власть" смешаются на фиг. Не знаю, правда, чем это кончится — хорошо или плохо... Но, наверно, хорошо, будем ждать.
Возвращаясь к моему патриотизму, возможно, следует говорить о жестоком эксперименте над собой, о некоем опасном опыте, получать который стоит не в целях познания мира и себя, как это принято, а исключительно в рамках осуществления своей Миссии, некоей Сверхцели. В моём случае её можно обозначить как трагическую попытку приближения к утопии.
СОВРЕМЕННЫЙ МИР
В России видна какая-то "дурацкая" честность, детская "взаправда". Всё то, что за границей умело завуалировано, во имя комфорта и порядка, а глобально во имя Налганного Мира (все говорят "Современного мира", но я полагаю, что мы всегда, или, по крайней мере, очень давно имеем дело с Надиктованной Реальностью). Запад иллюзорно гармоничен, идеально структурирован, но при этом ничуть не менее абсурден, чем Россия. Он в своей рациональности, точности, стерильности патологичен, как всё то, что лишено спонтанности.
Это уже не дисциплинарный санаторий по Лимонову, а скорее сумасшедший дом. Без санитаров и насилия, и это ещё хуже, это значит, что там все мы. Цивилизация располагает иной системой контроля и подавления, а мы не отработали других современных форм бунта, так как принимаем изощрённый вид насилия за новую степень свободы.
Мир распространяет вокруг себя искусственные флюиды бессмысленной животно-механической силы, виртуальные пластмассовые одноразовые вибрации "лжизни". Воздух полон убийством — идёт необъявленная война. В этой войне я готова даже стать на сторону простейшего человеческого естества, неинтересного мне вовсе обычного человека — того, кого, собственно, "следует преодолеть". Ибо он преодолён не тем и не для того, а заменён на нечто во множество раз более опасное и живучее. Скоро пора будет возвестить смерть Человека. Но это сделают глашатаи постмодерна, а не проповедники ницшеанства. Ведь они проиграли эту войну, просто оказавшись вне контекста.
ВЛАСТЬ
Власть в России не только "обаятельна и приятна", она виртуальна. Эта виртуальность — иллюзия, её можно осознавать параллельным каким-то умом. Но её гипнотическое действие провоцирует общественную пассивность.
Будучи постмодернистской имитацией, подделкой, симулякром, власть не подлинна и практически лишена традиционных атрибутов. Сделавшись некой комфортной функцией, она обезопасила себя от бунтовщиков и революционеров. Ведь они готовы были свергнуть тирана, а не сломать матрёшку, изменить мир, а не дешёвые голливудские декорации. Они хотели разрушить Бастилию, а не пряничный домик. Они хотели взять Власть, а им предложена имитация. Им кажется, что борьба, в лучшем случае, превратиться в реалити-шоу "Оранжевая революция". Но оранжевых революций не бывает. Революция может быть только кроваво-красной.
Здесь постоянно дублируют то, что уже было. Бунтуют против постмодернизма те, кто сами и есть постмодернистские симулякры. Всякое явление, неважно хорошо оно или плохо, уместно в свой исторический промежуток. Сегодня берутся явления из других времён и внедряются в современность, и вот это и есть совершенно антирусская, антипатриотическая политика, эклектика распада.
БУДДА
Для меня это малоинтересный персонаж. А я не хочу быть Буддой, я хочу быть круче.
2 сентября, 21.00
клуб "ИКРА"
(м."Курская", ул. Казакова, 8а, трёхэтажный особняк театра им. Гоголя.)
"Crocodile-party"
Алина ВИТУХНОВСКАЯ представляет:
"Собаки Табака", Алексей ТЕГИН, Евгений ВОРОНОВСКИЙ и проект "Оцепеневшие". Также в программе видео-инсталляции Вадима Эпштейна и презентация новой рукотворной art-book художника Виктора Гоппе "Предатели Идеологии" на стихи Алины Витухновской.
1.0x
