КРЕСТЬЯНСКИЙ БУНТАРЬ

№28 (712) от 11 июля 2007 г. Web zavtra.ru Выпускается с 1993 года.
Редактор — А. Проханов.
Обновляется по средам.
КРЕСТЬЯНСКИЙ БУНТАРЬ
Александр Арцибашев: монолог о земле и беседа с корреспондентом «Завтра»
Александр Арцибашев — автор многих замечательных книг прозы и публицистики. Все его произведения проникнуты болью за родную землю, за крестьянское сословие. На днях в свет вышел очередной том — "По Ивдельской дорожке". В Доме литераторов с успехом прошла презентация. Мы беседуем с Александром Николаевичем у него дома, за старинным столом в окружении полотен известных живописцев и древних икон. Александр Николаевич отрывает листок настенного календаря.
Люблю отрывные календари. Помню такой же был у дедушки Василия Александровича, царского офицера. Календари покупаю церковные, потому что в них много полезного. Вот оторвал страничку, посмотрел — долгота дня 17 часов 33 минуты. Убавилось на одну минуту. Это для меня много значит. По сути, и всю свою жизнь я соотношу с этим календарем. Каждое утро подходишь с молитвой, с горечью думаешь, что еще один день жизни прошел. Время летит с удивительной скоростью. Странное ощущение. Тем более, что человечество до сих пор не выработало строго определенного понятия времени. Недавно мы говорили об этом с Юрием Бондаревым. И сделали такое философское предположение, что, возможно, время уплотняется чисто физически.
Глядя на оторванный листок календаря, мне невозможно не думать и о том, что сейчас лето, в ряде регионов России — засуха. Что там у крестьян ? Связываешься по телефону и отовсюду одно и то же — беда на полях. Это я вижу и по своей земле на даче. Два месяца без дождя! А сад у меня очень большой, много земли. Как за детьми ухаживаю за яблонями, грушами, сливами. Под каждым деревом настлал травы, чтобы влагу удерживать. Рыхлю, поливаю, снова укрываю травой. Колдую. Чтобы то ведро воды, которую вылью, все ушло по назначению. Если бы у меня было много воды, то я залил бы все из шланга. Но колодец дает не более тысячи литров. Вычерпаешь, польешь — надо ждать, пока опять наполнится. На грядки не хватает. Только на капусту. Морковь и свеклу пришлось пересеивать в середине июня. Вот так бьется над землей и крестьянин.
За свою творческую жизнь, за тридцать пять лет, со времени работы в уральской молодежной газете "На смену", я объехал каждый третий колхоз и совхоз России. Напитался мужицкой болью до предела. Знаю, с каким чувством стоит он сейчас над засушенной нивой, с какими мыслями засыпает и просыпается. А впереди — сенокос! И как часто бывает, только скосит — дождь. Это отчаяние я сам еще в детстве испытывал на Северном Урале. 25 июля мужики свалят траву, и надо хотя бы три дня сухих, а тут тебе на второй, на третий день — дождь! Отец нервничает. Мать плачет. Такова крестьянская доля.
Побывав в каждом третьем колхозе и совхозе, вникнув во все отрасли сельского хозяйства, все-таки считаю себя дилетантом. Потому что постичь крестьянский труд во всем его объеме невозможно, так же как невозможно постичь Бога. В слове “крестьянин” корень — “крест”. Действительно, земледелец несет свой крест, свою тяжелую ношу. Сравнение крестьянского труда с самим Богом — не преувеличение. В труде крестьянина соединены и земля, и вода, и солнце, и воздух — то есть все главные творения Бога. Весь животный мир — от пчел и бабочек, до крупного скота. Именно поэтому, повторяю, постичь мир и труд крестьянина до конца нельзя.
И наивно полагать, что деревню можно восстановить одним махом. Мол, заработаем денег на нефти и газе, вложим их в село — и конец разрухе. Это все равно, что нарвать на лугу цветов, поставить их в вазу и любоваться с мыслью, что ничего страшного не произошло, цветы по-прежнему благоухают. Но дело в том, что такие цветы уже не дадут семя. От них уже ничего не родится — оторваны корни. Также и с крестьянином. Корень крестьянский давно подрублен. Жизнь в деревне еле теплится.
Я считаю себя писателем-деревенщиком. Писали о деревне Федор Абрамов, Василий Белов, Анатолий Иванов, Борис Можаев, Иван Васильев. И многие другие. Я их всех прекрасно знал, со многими дружил. Но, мне кажется, у меня своя, несколько иная дорога и в прозе, и в публицистике. Может быть, потому, что я внимательно следил за глубинными процессами в жизни, которые мои предшественники почему-то упускали из виду. Прежде всего, мне кажется, они недооценивали влияние на жизнь русской деревни факторов геополитического характера. Я с особым вниманием наблюдаю за процессами, происходящими в сельском хозяйстве всего мира. Без этих связей невозможно понять, где прячутся концы упадка русской деревни.
Точно знаю, что мировой продовольственный рынок находится в руках тех воротил экономики, которые давно захватили и рынок нефти, леса, энергетики — самые важные скрепы. Они управляют жизнью шести миллиардов людей на Земле, половина из которых голодают. Через пятьдесят лет население должно удвоиться. Что они тогда будут есть? Сколько из них будут голодать? Чем будут питаться наши внуки?
Подсчитано, что Земля может прокормить только 15 миллиардов людей. Потому смерти подобно столь расточительно, бездарно вести дела, как это происходит сейчас в нашей стране, когда загубили половину хозяйств, полагая, что заграница нас прокормит. Обладая десятой частью посевных площадей Земли, Россия сейчас производит всего три процента продукции. Если у нас урожаи зерновых 70-80 миллионов тонн, то в Китае — 500 миллионов, в США — 400 миллионов.
Нашу российскую землю жаждут заполучить многие в мире. Для чего создали Евросоюз? Потому что всей мировой историей доказано — поодиночке ни Германии, ни Франции, ни Швеции, ни кому бы то ни было другому Россией не овладеть. Сейчас при поддержке США европейцы имеют шанс стать хозяевами на нашей земле. Потому что их кладовые пусты. Представьте себе, Западная Европа имеет ресурсов на 0,5 триллионов долларов, Китай — 6 триллионов, США — 8 триллионов, Япония — 0, 1 триллиона, а в России этих самых разведанных ресурсов — на 30 триллионов долларов. Именно поэтому нас не оставят в покое. Будут и дальше затягивать в продовольственную ловушку, лишая безопасности. Мы должны питаться со своего стола, как это было заведено в России спокон века. А сегодня сложилась такая обстановка, что прервись поток импортного продовольствия, и нас можно брать голыми руками. Две трети продуктов завозится из-за рубежа.
Известно, чтобы жить сытно, надо иметь тонну зерна на человека в год. Есть тонна — будет и мясо, и молоко, и сыр, и яйца. Значит, чтобы не закупать продовольствие за рубежом, нам надо выращивать 140 миллионов тонн зерна. В девяностых годах прошлого века мы приближались к этой цифре. Теперь "рекордным" считается урожай в 80 миллионов тонн. А животноводство, вообще, полностью провалено. Коров в девяностом году только в колхозах и совхозах было 17 миллионов голов. Сейчас в общественных хозяйствах осталось 4 миллиона коров. Это даже меньше, чем у населения. Во многих районах , особенно юга России, молочное скотоводство исчезло как отрасль. При таком раскладе понятно, что большая часть молочных продуктов производится из порошка. Закупаем его за рубежом шесть миллионов тонн.
Говорят, у нас климат не располагает к большим урожаям. Хорошо, но для животноводства-то у нас климат великолепный. Возьмите хотя бы Север: — вологодское масло, сибирское масло, которым заваливали Европу в начале XX века, холмогорская, ярославская, костромская породы коров …Это же были уникальные достижения.
Сейчас развернули национальный проект по сельскому хозяйству. Дали селу на два года всего один миллиард долларов. В то время как за прошедшие шестнадцать лет омертвлено, по моим расчетам, 300 миллиардов долларов основных фондов деревни: тока, сушилки, фермы, перерабатывающие заводы, мелиоративные системы. Разве спасет ее теперь этот единственный миллиард. Причем из 200 миллионов сельхозугодий половина "гуляет", не обрабатывается. Сколько денег нужно, чтобы провести на этих площадях культуртехнические работы: убрать деревья, кусты, распахать?
Только-только к 1991 году мы вышли в сельском хозяйстве на уровень современного земледелия. Тогда на село тратили более двадцати процентов бюджета. Строились и фермы, и жилье, и дороги. Развивались переработка, инфраструктура, электрификация, газификация. И надо же было "подставить ножку", чтобы все это обрушить. Думаю, без посторонней помощи здесь не обошлось. И Горбачев, и Ельцин взяли на себя величайший грех в истории страны. Потому что потеря населения за годы их правления составила 15 миллионов человек. И эти потери во многом связаны с тем, что мы потащили с Запада отраву. Я ахнул, когда в девяносто первом году открыли границы. Ведь по большому счету потреблять эту продукцию было нельзя. Мы вывезли из Европы и съели все зараженное мясо, все прогорклое сухое молоко. Завезли миллионы тонн испорченного зерна, заразили болезнями свои поля. Но самое главное — отравили народ, который не знает, что ест. А я скажу так: "Чем меньше вы ходите в супермаркеты, тем меньше будете обращаться к врачам".
Мы у матери росли на парном молоке — шестеро детей. Молоко для нас было — живая водица, как помните, в сказке. Живая вода и мертвая. Мама нас поила целебным парным молоком. Порошковое молоко — водица мертвая. Не случайно теперь у девяноста процентов детей, заканчивающих школу, — те или другие патологии. Таким образом мы закладываем бомбу под будущее России. А может, западные стратеги этого и добиваются? Ведь сколько нашествий было! Как Россию можно погубить? Атомной бомбой? Но тогда полетят ответные. Или получат заражение как от Чернобыля. Боязно. Продовольственная бомба — верное оружие. А мы только за последние полгода нарастили импорт продовольствия на четверть. С одной стороны, Кремль принимает программу развития национального АПК, крестьянин едва успевает получить кредиты, воспрянуть духом. И тут же из Китая, Бразилии, США вбрасывается масса импорта. И отечественное мясо, оказывается, не нужным. У меня такое впечатление, что если еще раз нагнуть крестьянина, он уже никогда не поднимется.
У меня есть достаточно средств, чтобы отовариваться в супермаркетах. Но на столе у меня только собственные продукты. Потому что на своем участке колорадских жуков на картошке я химией не травлю. Я их собираю руками. В моей капусте нет гербицидов, потому что гусениц с нее я убираю руками, а если и посыпаю, то золой и табаком. Борюсь биологическими методами. Ползаю по грядкам и вырываю сорняки.
Как крестьянский бунтарь я хочу докричаться и до Кремля, и до простых людей, которые не понимают, что творят на земле. Мне абсолютно ясно, что в 1991 году произошел черный передел земли. Каким-то злым образом, с какой — то дьявольской проницательностью была организована раздача крестьянам земли на паи. Авторы этой акции уже тогда понимали, что через пять лет землю у крестьян выкупят те, кто имеет капиталы. В своих поездках по деревням я с горечью наблюдал, как, получив свои четыре-пять гектаров на паи, мужик в этот же день продавал эту землю, за которую когда-то его деды кольями дрались, если хоть на вершок была заступлена межа. Крестьянина можно понять. Ему нечем обрабатывать гектары. Ему надо выживать сегодня. Он по-своему очень мудро поступает. Пытается хоть что-то получить от всех этих реформ. Но если смотреть всей правде в глаза, то нельзя не сказать, что огромное число крестьян спились, опустились на самое дно общества, погибли. Погосты сегодня расширяются невиданными темпами. Люди сжигают себя целыми семьями, деревнями, городками. Пьют химическое зелье. Если раньше староверы сжигали себя за веру, то сегодня сжигают себя от безверия. От отчаяния.
В России крестьян было десять миллионов. После банкротств и роспусков совхозов, колхозов половина их оказалась не у дел. Распылилась по России. Ринулась в большие города, чтобы заработать себе копейку. Для того, чтобы повернуть этот процесс вспять, потребуется много времени.
Долго придется ждать, пока начнет расти поголовье скота. Объявили национальный проект на два года. Собираются за этот срок поднять животноводство. Но ведь для того, чтобы вырастить корову, надо пять лет. По лизингу сейчас за валюту закупают сто тысяч голов племенного скота. Но будет ли толк?
В 2001 году довелось проехать до Владивостока на поезде "100 лет Транссибу". Всю дорогу смотрел в окно. Пальцев хватило на руке, чтобы пересчитать стада и технику на полях. Пустая земля на тысячи верст. Если раньше вдоль железной дороги все было выкошено, тут и там виднелись стога сена, то теперь и эти земли заброшены. Не только мои личные наблюдения свидетельствуют о запустении, но и статистика. Если в 1990 году в хозяйствах имелось два миллиона гектаров под картофелем, то сейчас осталось всего 150 тысяч гектаров. А картофель для нас культура стратегическая. Из десяти сталинских факторов победы в Великой Отечественной войне не последнее место занимал именно картофель. Теперь мы покупаем польскую, египетскую картошку. Дожились… Что, тоже климат плохой? А ведь был когда-то знаменитый рязанский огород — 100 тысяч гектаров картофеля. Осталось — 10 тысяч. Брянский — было свыше 100 тысяч гектаров. Теперь тоже едва десять тысяч наберется. То же самое в Подмосковье. И были "победные сорта" картошки, такие, как "Лорх", они тоже исчезли. Пользуемся заморскими, генномодифицированными. Можно сказать, не съедобными.
О качестве нашей сельскохозяйственной продукции я начал писать, еще работая в "Правде". Помнится, в 1982 году предложил передовую статью о том, что зерновые поражены многими болезнями. А молоко? Задумался, почему во многих областях до половины молока сдается несортовым. Причин много: больной скот, нехватка кормов, отсутствие холодильников. Охлаждать приходилось в ямах со льдом, заготовленным зимой. Как тысячу лет назад. Огромное количество скота болело лейкозом. Поля губил сорняк. Статья моя, с поправками, но вышла. Однако редактор потом передал, что в ЦК ею недовольны. То есть я хочу сказать, что если тогда были проблемы с качеством продуктов питания и власть не горела желанием публично распространяться на эту тему, то мне страшно подумать, какие продукты мы потребляем сегодня. По большому счету сейчас никто ничего не контролирует. Взять опять же импортное сухое молоко. Что в него подмешано — одному Богу известно. Когда мне удается вызвать на откровенность некоторых руководителей хозяйств, то оказывается, что в сыр добавляется и соя, и какая-то кокосовая стружка, и еще Бог весть что. Не редки откровенные подделки. На полную мощность работают подпольные заводы. В самом деле, если мало коров, то из чего делают сметану, творог, йогурты?
Министр сельского хозяйства Алексей Гордеев на одном из закрытых заседаний правительства заявил, что объем контрабандного мяса составляет 300 тысяч тонн. Оно в нашу страну поступает из Китая, стран Восточной Европы, Индии, Латинской Америки. Большая доля колбасных изделий выпускается как раз из такого, нелегального мяса. Продукты набивают различными красителями, эмульгаторами. Подсчитано, каждый из нас в год съедает по 4 килограмма чистой "химии". Наш организм не выдерживает. Статистика смертности растет.
А ржаной хлеб вы пробовали сегодня купить? Вчера купил полкило — из Германии. За сто рублей. А где наша рожь? Посевы ее сократились с 14 миллионов тонн до 3 миллионов тонн. В пять раз. А в Германии, видимо, на столько же возросли. Но ведь рожь — это благодатная культура для России. Она у нас даже на севере растет. По 40-50 центнеров дает в Кировской, Вологодской областях. А мы едим хлеб немецкий. Куда ниже-то падать?
“ЗАВТРА”. Хотелось бы немного "отмотать" разговор назад. Туда, где вы, Александр Николаевич, говорили о крестьянах, получивших по четыре-пять гектаров хорошей земли и отказавшихся от нее. Вот так крестьянин! Может быть, в этом случае мы имеем дело и не с крестьянином вовсе. Представьте себе, дали бы эти гектары мужику двадцатых годов прошлого века. Да он бы на колени упал перед вами, лоб бы разбил в благодарности. И уж хотя бы лошаденкой своей или заемной, но распахал эти гектары на благо собственного семейства.
А.А. В последнее время мы сильно идеализировали мужика. Многие качества крестьянин потерял. Но ядро-то сохранилось! Представьте себе, до сих пор при археологических раскопках находят семена, пролежавшие тысячу лет. Высевают их, поливают и они дают всходы, обладающие такой силой, что могут пробить толщу асфальта и бетона. Удивительно! Так же и с крестьянской природой. На наших погостах еще не истлели кости тех мужиков, которые поднимали деревни, села, страну. Они на небесах, наверное, взывают к нам, живым, к памяти. И я верю, что этот зов будет услышан.
Не беда, что на дворе нашем пока лихолетье. Проведу некоторую аналогию во временах. 1584 год. Умирает Иван Грозный. Границы России — по Урал. И начинается смута, которая длится двадцать девять лет. Меняются цари и правители. Царь Федор, Борис Годунов. Шуйский и три Лжедмитрия. Семибоярщина. И в то же время русские мужики, казаки прошагали от Верхотурья до Якутии и Дальнего востока. И к 1613 году в Сибири уже стояли русские города. Мангазея, Тара, Тобольск, Обдорск, Якутск…И сейчас в народе брожение: как поднять страну?
“ЗАВТРА”. Ваши исторические аналогии основаны на изучении первоисточников. В этом убеждаешься, читая вашу последнюю книгу "По Ивдельской дорожке". Там есть очень интересные исторические очерки, или скорее, фрагменты будущего большого романа.
А.А. Десять лет я изучаю в Российском государственном архиве древних актов материалы о верхотурском купце Максиме Михайловиче Походяшине, жившем в 18 веке. Начинал он с ямщика. А стал крупнейшим горнозаводчиком. Давал треть всей меди Урала. Его пушками Россия выиграла не одну войну. При каждом заводе он строил храмы. В одну из таких церквей, приезжая в родной Североуральск, я каждый раз захожу и молюсь. Вот если бы каждый из ныне живущих, как тот ямщик, был озабочен не тем, что ему даст страна, родина, отечество, а что он может дать России. Тогда бы мы быстро справились с проблемами и не жили в нищете.
Но еще Гоголь сказал о двух бедах России: дорогах и дураках. Про дороги часто вспоминают, потому что все ездят по ним на собственных машинах. А про дураков — молчок. Хотя дурак сидит на дураке и дураком погоняет — от Кремля до самого низа. Причем я говорю не только о людях неумных, необразованных. А о людях больных, несчастных. Вдумайтесь: каждого второго, призывающегося в армию, отклоняют как психически ненормального. Мужчины мельчают и вырождаются. Наше счастье, что народ состоит еще и из женщин. Вот где наша кладезь и любви, и разума, и здоровья. Я проехал весь мир и нигде не видел красивее, здоровее наших женщин. Вспоминаю свою тещу Анну Ивановну. До самой смерти, в возрасте восьмидесяти шести лет, работала в магазине уборщицей. Я ей, бывало, говорю: "Баб, ты бы отдохнула!" Она отвечает: "Саша, я наотдыхалась в роддомах". Двадцать один раз рожала! Почти в каждой крестьянской семье было по десять-двенадцать человек!
Потому-то Дмитрий Иванович Менделеев в начале прошлого века и спрогнозировал население России к концу столетия 800 миллионов человек. Он составил демографический прогноз для всех ведущих стран мира. И ни для одной страны не ошибся, кроме России. Не предполагал, что в России за 20 век погибнет 110 миллионов душ: в войнах, репрессиях, из-за голода.
В то же время в Россию приезжает много новых людей. Почти половина грузин живет в Москве. Миллион азербайджанцев. В Сибири уже около десяти миллионов китайцев. Все они стали гражданами России, женившись, лишь бы получить гражданство.
Говорят, у нас кругом успехи. Растет экономика, доходы людей. А что на самом деле? Мне кажется, как только уйдет Путин, обнаружатся провалы во всех отраслях. Долг компаний с участием государства составляет 300 миллиардов долларов. Если вдруг западные инвесторы заберут свои капиталы и произойдет обвал рубля, то эти 300 миллиардов отдавать будут не Газпром, не Роснефть, а мы с вами из своих худых карманов. Спасение вижу только в том, если придет к власти русский патриот типа Александра Лукашенко. Ведь в Белоруссии нет нищеты. Эффективно работают заводы, хозяйства. Страна чистая, ухоженная. Каждый год в селах строится по пять-шесть коттеджей. И у нас тоже, помните, в каждом районе действовала ПМК — сильная строительная организация. Вводилось миллионы квадратных метров жилья. Где это сегодня? Жилой фонд в селах окончательно обветшал. Дома разваливаются, под бетонными плитами гибнут люди. Мы этого не знаем. Село это вам не Москва, не Петербург. И нет никакой надежды на улучшение ситуации. Только десять процентов крестьян получают какие-то деньги. Сорок процентов довольствуются натуроплатой. Остальные нищенствуют.
Сегодня мы видим две России. Одна пресыщенная и надменная. Другая обобранная до нитки и бесправная. Видим задыхающиеся от перенаселения Москву и Петербург. И пустующие городки в провинции. В свое время была сделана попытка разгрузить столицу, перенести центр власти в виде совнархозов на периферию. Тогда туда пришли бы и финансовые потоки. И решилась проблема с занятостью населения. Но идею эту опошлили, заболтали. Чиновникам нужно было обязательно обитать в Москве. Они все решили себе во благо. И вот результат — бесконечные пробки в Москве, бешеные цены на жилье, антисанитария, межнациональная рознь.
“ЗАВТРА”. Город и деревня — два центра русской жизни. И всегда вектор движения человеческих ресурсов был направлен из деревни в город. И в вашей последней книге есть рассказ "Запоздалый концерт". Когда ребенок стремится овладеть музыкальной грамотой, родители продают корову и покупают ему дорогой по тем временам музыкальный инструмент. Потом мальчик вырастает и становится знаменитым театральным режиссером, народным артистом России. Нужно ли останавливать такое движение? Пресекать стремление талантливых деревенских людей осесть в городе?
А.А. Тут дело не в манящих огнях городской культуры, а в исчезновении культуры деревенской, в которой вполне мог реализоваться кто угодно. Вспомните, сколько прекрасных обрядов было в деревнях, сколько песен, музыки родил простой народ. Именно деревня стала источником русской культуры мирового уровня. А сейчас мы превратились в Иванов не помнящих родства. Вся человеческая ценность в том, что он взял от пуповины матери. А чем сегодня подпитывается ребенок? Матерщиной? Самогоном? Телевизионными шоу? Фильмами про бандитов? Порнографией? …
Искони на Руси был строгий народный порядок жизни. Вспоминаю наши уральские кедровые рощи рядом с селами, куда никто не имел права пойти шишкарить до срока. Так же и со сбором ягод, грибов, охотой. Никакой милиции не требовалось. Все саморегулировалось. Ведь еще Петр Первый издал указ, чтобы за пятьсот саженей к реке с сохой не подходить. И до тридцатых годов следовали этому правилу. А что ныне в лесах? В то время как на западе, в Америке, в Европе государство выделяет огромные суммы денег для поддержания духа провинции, устраивает фестивали, праздники, где героями дня становятся простые люди, предки которых основывали деревни и фермы. Там в самых заштатных городках играет музыка кантри и звучат классические симфонии. А у нас — пьяный вой.
Недавно был во Франции, беседовал с министром сельского хозяйства. Он мне сказал: "У нас фермер — символ народа. Хорошо жить фермеру — хорошо жить всей Франции". Поднимается фермер — поднимается вся Франция. В стране средняя продолжительность жизни — 81 год. Значит, едят не что попало...
“ЗАВТРА”. Даже не верится. Неужели есть где-то на земле движение обратное деревня — город?
А.А. Уверяю вас, есть. Только за прошлый год из городов Франции в сельскую местность переехало жить почти полмиллиона человек. Там в каждой провинции — шато. Так называются старинные замки с прилегающими землями. Их реставрировали — хлынули туристы. Вкладываются государственные деньги в дороги, в гостиницы, в поддержание замков. Это все рабочие места. Провинция ожила. Именно поэтому французские фермеры, производящие двадцать пять процентов продуктов Евросоюза, являются главными бунтарями. Попробуй обидеть французского фермера! Такое начнется…
“ЗАВТРА”. А почему же наши крестьяне не бунтуют?
А.А. Бунтуют. Но только их не слышно. Разве по телевидению покажут недовольных мужиков? И разве правительство скажет правду об истинном положении дел в деревне?
“ЗАВТРА”. Изо всех сил рвемся в ВТО! Как будто это наше спасение.
А.А. Что касается Всемирной торговой организации, то специалисты утверждают: русский крестьянин проиграет от этого. Никакой конкуренции с Западом не получится. Помимо всего, мы сразу становимся на ложный путь. Вместо экологически чистых продуктов будем производить зерно, мясо, молоко по западным технологиям с использованием генномодифицированных организмов, гормонов роста, антибиотиков. Напичканные химией коровы будут давать невиданное количество дешевого молока, которое мы, польстившись на мизерную цену, станем потреблять. А как это отразится на человеке, на нации, видно на тех же американцах, половина из которые не влезают в двери своих коттеджей. Теперь они спохватились. За прошлый год увеличили на 60 процентов производство натурального молока. Посмеиваясь над тучными янки, мы смеемся и над собой. У нас тоже 25 процентов толстяков. Наступаем на те же грабли и в ус не дуем.
“ЗАВТРА”. Не хотелось бы видеть Россию толстой, неуклюжей, больной.
А.А. Вот я и хочу предостеречь народ, правителей. Опомнитесь! Золотовалютный запас должен быть направлен на село. Половина хозяйств развалилась, но половина-то жива. Из 10 миллионов крестьян пять-то еще остались. Есть прекрасные руководители. Есть хорошие фермеры. Не надо забывать, что более пятидесяти процентов молока, мяса, картофеля и овощей дают личные подсобные хозяйства. Это экологически чистая продукция. У нас 20 миллионов дачников, кормящихся с шести соток. На Западе как всегда просчитались: думали — погубят русских химической отравой, а народ выжил. И думаю, демократические реформы многим вставили ума. Верю в русский народ и в возрождение Державы. Так и будет, если только не отвернемся от земли-кормилицы.
Материал подготовил Александр Лысков