НАЦПРОЕКТЫ: ЧТО ДАЛЬШЕ?

№17 (701) от 25 апреля 2007 г. Web zavtra.ru Выпускается с 1993 года.
Редактор — А. Проханов.
Обновляется по средам.
НАЦПРОЕКТЫ: ЧТО ДАЛЬШЕ?
«Круглый стол» редакции «Завтра» и Института развития гражданского общества
Илья КОНСТАНТИНОВ.
Уважаемые коллеги!
Сегодня, обсудив на предыдущих "круглых столах" все те приоритетные национальные проекты, которые реализуются в стране, мы собрались для того, чтобы рассмотреть дальнейшие перспективы национальных проектов как формы государственного вмешательства в решение социально-экономических проблем нашего общества. По данному поводу существуют самые разные мнения, и поэтому мы пригласили сегодня высказаться сторонников не столько "золотой середины", сколько самых крайних точек зрения, чтобы задать максимально возможный диапазон обсуждения. Поэтому прошу выступающих максимально аргументировать свои позиции, после чего ведение "круглого стола" по традиции передаю в руки Александра Алексеевича Нагорного.
Александр НАГОРНЫЙ.
Спасибо. Мне кажется, что участникам нашей дискуссии следует сконцентрировать свое внимание на двух фундаментальных аспектах обозначенной Ильей Владиславовичем темы.
Это, во-первых, идеологическая основа приоритетных национальных проектов (ПНП). И, во-вторых, характер и структура влияния государственной власти на общество и на экономику страны. Не только в плане того, что было и что есть, но также в плане того, что должно быть.
На мой взгляд, можно предположить, что ПНП будут развиваться как неотъемлемая часть стратегического видения будущего России. Идеологический фундамент нацпроектов четко обозначен уже в действующей Конституции РФ, где наше государство определяется как "социальное". Отсюда и логика, если можно так выразиться, нацпроектирования: консолидация различных общественных групп, уменьшение социального и регионального разрыва, достигшего критических величин.
В геостратегическом отношении цель ПНП может быть сформулирована как сохранение и повышение конкурентоспособности нашей страны в условиях нарастания глобального конфликтного потенциала. Следовательно, это предполагет неизбежный уход от действующей модели сырьевой экономики к "экономике знаний", единственно способной обеспечить безопасность и дальнейшее развитие России. Иначе РФ как страна и как государство вступает в зону неприемлемого риска, поскольку на наших глазах идет не только переформирование "атлантического единства" на западных рубежах, но и создание китайско-японского союза на Востоке, а также стихийное усиление исламского фактора на Юге. Поэтому у России практически не остается выхода: или восстановить себя как "центр силы", или быть смятой конкурирующими "центрами силы".
Михаил РЕМИЗОВ, директор Института национальной стратегии
Мне кажется, весьма показательной для оценки нацпроектов является та позиция, которую занимают люди, по долгу службы обязанные их хвалить и оправдывать. Я имею в виду не телевизионных дикторов, а представителей экспертного сообщества, прямо или косвенно связанных с кремлевским пулом.
Самая простая и популярная в данной среде позиция примерно такова: как можно критиковать национальные проекты, если в их рамках закупаются машины "скорой помощи", повышаются зарплаты учителям и медработникам — всё это вещи объективно положительные и нужные, так что спасибо власти и на том.
Те же эксперты, которым такая роль простачка претит, обычно говорят, что реализация нацпроектов позволила обнаружить проблемные зоны в тех или иных сферах нашей жизни, в работе госбюрократии. То есть представляют нацпроекты как многобюджетный мониторинговый проект. Думаю, такая точка зрения уже гораздо ближе к истине. Познавательная ценность нацпроектов действительно неоспорима — в том смысле, что они показывают, как не нужно тратить государственные средства. Даже в том случае, если они вроде бы есть. Хотя необходимые России расходы — даже для "простого" поддержания статус-кво — сегодня таковы, что на них не хватит даже кажущихся гигантскими доходов от продажи сырья.
Однако отрицательный опыт нацпроектов заключается прежде всего в их концептуальном содержании. Здесь разумно разделять реальную и декларативную составляющую. Реальная составляющая, на мой взгляд, полностью исчерпывается сочетанием целей пиар-политики Кремля и ряда бизнес-проектов.
Что касается бизнес-проектов, то это не так интересно. Ну, закупили те же машины "скорой помощи", построили две "бизнес-школы", накачали деньгами ряд финансовых структур, связанных с Минсельхозом, провели учащимся Интернет — прекрасно, спасибо Зурабову, Рейману, Гордееву и так далее, пусть даже вся эта красота обошлась государству немного дороже "рыночных" цен.
Что касается пиар-политики, она тоже вполне понятна. Здесь достаточно вспомнить всю атмосферу 2005 года, когда по стране прокатились протесты против "монетизации льгот", когда Ходорковский заговорил о "левом повороте", когда на Украине отшумел Майдан. Тогда в Кремле решили, что нужно срочно снизить накал социального протеста. И эта цель была отчасти достигнута. Социальная критика власти пошла на спад. Не потому, что люди получили какое-то реальное улучшение своего положения, а потому, что информационное поле забито постоянными шумами о росте доходов и государственной благотворительности.
Декларативная составляющая нацпроектов, если мне не изменяет память, была увязана с таким понятием, как повышение или улучшение качества жизни. Цель благородная, но вполне абстрактная — индикаторы качества жизни достаточно давно разработаны и хорошо известны, но никак не включены в контекст нацпроектов как критерии оценки их деятельности. Неудивительно, что по рейтингу качества жизни ООН Россия за год реализации нацпроектов потеряла три позиции, опустившись с 62-го места на 65-е. Это говорит прежде всего о том, что в целом по своему жанру национальные проекты вообще не являются проектами, потому что ни в одном из них не было собственно проектного задания: вот таких результатов мы хотим добиться вот за такой срок.
В реальности по жанру нацпроекты являются базовыми социальными программами. Должно государство такие программы осуществлять? Безусловно, должно. Настораживает лишь то, что эти базовые программы государство преподносит обществу, во-первых, как подарок, а во-вторых, как некую разовую акцию: мол, сегодня это есть, а завтра — посмотрим. Это всё равно, как если бы работодатель выплачивал вам зарплату в виде премии, подарка, перевязанного какими-то бантиками, с поздравительной открыткой и так далее. Можно, конечно, умиляться по этому поводу, но мне кажется, любого здравомыслящего человека такая подача как минимум насторожит. Реализация нацпроектов свидетельствует о том, что никакого социального государства, не говоря уже о "государстве развития", нынешняя Российская Федерация собой не представляет, что она развивается в русле весьма популярной и агрессивной сегодня концепции "минималистского государства" — согласно которой государство сохраняется как инструмент организованного насилия, но максимально освобождается от обязательств перед населением. Концепция "минималистского государства" — это концепция государства не в интересах народа, а государства в интересах транснациональных монополий. На этом позвольте закончить.
Алексей ИВАНОВ, профессор МГИМО
Не могу согласиться с гиперкритицизмом уважаемого Михаила Витальевича по отношению к самому механизму национальных проектов. Скажем, тема реализации потенциала человеческой личности к 2006 году стала весьма популярной в публичной риторике политической элиты и правящего класса России, что отнюдь не означало существования механизмов ее реализации. От постановки проблемы до её решения дистанция оказалась огромной. Поэтому приоритетные национальные проекты (ПНП) рассматривались прежде всего как пилотная идея в поиске и создании таких механизмов, которые в разной степени оказались успешными уже к началу 2007 года. Опыт их реализации имеет огромное значение.
Идея нацпроектов содержит ясную политическую логику:
— провозглашаемая цель всей деятельности власти — "существенное повышение качества жизни граждан";
— национальные проекты — это прежде всего поиск новых механизмов достижения этой цели;
— появившиеся новые возможности у государства необходимо использовать для целей развития, для будущего, прежде всего для повышения качества жизни;
— национальные проекты направлены на конкретный социальный результат, ибо "цифры экономического роста — по мнению Владимира Путина — для очень многих людей остаются абстрактными".
Соответственно этой логике и выбор четырех приоритетных проектов Президент обосновал 5 сентября 2005 года следующим образом: "Во-первых, именно эти сферы определяют качество жизни людей и социальное самочувствие общества. И, во-вторых, в конечном счете, решение именно этих вопросов прямо влияет на демографическую ситуацию в стране и, что крайне важно, создает необходимые стартовые условия для развития так называемого человеческого капитала".
Эти аргументы по своей сути не только социально направлены, но и выделяют три острейшие российские проблемы и угрозы — низкое качество жизни, ухудшающаяся демография, задержка с переходом к современному этапу в развитии государства.
Но есть и еще одна, не высказанная публично, — социально-психологическая — связанная с исправлением ситуации, когда социальный пессимизм в России превысил всякие нормы. Позже Дмитрий Медведев признает: "Национальные проекты это не только материальное измерение, но и изменение в сознании людей"
В ряду нацпроектов оказалась и демографическая проблема в России. Она связана в первую голову с сохранением и развитием креативного класса, его относительным и абсолютным ростом. Реализация ПНП непосредственно затрагивает 30-35% активного населения, занятого творческими профессиями, прежде всего в образовании, науке, культуре, здравоохранении, бизнесе. Поэтому их развитие можно рассматривать, как мощный социальный стимул, инициирующий рост этих социальных групп. Вот почему нельзя не обратить внимания на качественный рост расходов в бюджете 2007 года на эти цели: образование — на 70%, здравоохранение — 70%, жилье — 30%.
Как показывает опыт передовых государств, именно социальная область стала для них локомотивом развития в последние десятилетия, превратилась из фактора "собеса" в фактор экономического развития. Объективные основы в развитых странах для этого сложились в последней четверти ХХ века.
Во-первых, качество человеческого потенциала, которое превратилось в ведущий фактор экономического развития, определяется, прежде всего, социальной политикой государства. Вот почему ведущие страны мира нередко идут на шаги, угрожающие их макроэкономической и финансовой стабильности (например, превышение дефицита бюджета в 3%), если возникает опасность для социального развития.
Во-вторых, социальная политика является основой для развития институтов гражданского общества и повышения эффективности государственного управления и местного самоуправления, стимулирует создание новых, более эффективных механизмов взаимоотношений государства и общества. Известно, что чем более развито государство, тем больше социальных функций переходит от государства к обществу, местному самоуправлению.
В-третьих, главной целью развития государства, общества выступает человек, его возможности и способности. Если прежде в качестве цели действий власти называлось укрепление государства или нации (иногда религиозные или идеологические цели), то сегодня к ним добавился человек, его личность, который является главным ресурсом развития социума.
Потенциал развития личности, его увеличение при реализации такой национальной стратегии должны стать основным критерием эффективности работы исполнительной и законодательной власти, а в целом — экономической политики и деятельности всех государственных и общественных институтов. Не абстрактные "макроэкономические показатели", "демократические ценности" (а до этого — "перестройка", "демократия", "реформы"), а человеческий потенциал, положительная динамика его роста, измеряемые количественными показателями, должны стать показателями эффективности развития государства и общества в России, деятельности институтов власти и дееспособности элиты. В 2005-2006 годах "пробными" программами такой политики стали отдельные мероприятия, например, программа улучшения безопасности движения, в результате реализации которой предполагается уменьшить количество смертей к 2010 году в 1,5 раза (т. е. почти на десять тыс. человек).
Таким образом, создание в России нового общества, соответствующего новой экономике и новым международным реалиям, — крупнейшая задача, стоящая в настоящее время перед всеми гражданами и государством, а особенно перед правящей элитой страны. Элитой, которая за последние годы не раз доказывала свою неспособность к адекватному ответу на вызовы времени. Инициативы власти, прежде всего ПНП, есть во многом попытка вернуть элите утраченное чувство гражданской ответственности.
Илья КОНСТАНТИНОВ.
Стратегическое планирование, которым в советские времена занимались Политбюро и Госплан, долгое время оставалось вне фокуса внимания политического руководства страны. Это стало одной из причин острого социально-экономического кризиса конца 80-х и 90-х годов.
В первый президентский срок В.Путина стали разрабатываться основы стратегического планирования — концепции национальной безопасности, внешней политики, информационной безопасности и др., — а также долгосрочные отраслевые концепции и доктрины. В сентябре 2005 года была сформулирована идея приоритетных национальных проектов.
Уже на первой стадии реализации ПНП стала заметна "увязка" ПНП с общим социально-экономическим курсом правительства. Представляется, что можно выделить некоторые, наиболее приоритетные задачи развития государства и общества, реализация которых непосредственно связана с идеологией ПНП.
Прежде всего необходимо создать в стране творческую атмосферу развития.
Переход мировой экономики на новую стадию, стадию экономики знаний, предполагает совершенно иную, чем прежде, идеологическую атмосферу и политический климат, когда качественные, инновационные изменения "прорастают" как бы сами собой. Часто это происходит даже вопреки сложившейся системе взаимоотношений внутри власти и между властью и обществом.
Государство, во-первых, не должно препятствовать конструктивной дискуссии и навязывать свою волю напрямую, через силовые структуры, Госплан или его подобие, оно создает условия для ускоренного социального развития, способствует прогрессу в экономической и научно-технической областях. Это включает создание благоприятного институционального климата для предпринимателей во всех сферах, способствующего переходу экономики на инновационный вариант развития, а также развитие информационной среды, образования — всего того, что должно стать условиями для наиболее полной реализации потенциала каждого человека.
В этом смысле реализацию ПНП можно рассматривать как политико-идеологический проект, предназначенный дать знак, сигнал элите, обществу и бизнесу о главных приоритетах развития — образование, здравоохранение, строительстве жилья, развитии сельского хозяйства.
Это "символ" в полной мере идеологический, но который обязательно должен быть подкреплен быстрыми и осязаемыми конкретными результатами, имеющими очевидное практическое значение.
Достижение таких результатов невозможно без расширения социальной базы инновационной экономики. Современное общество и экономика требуют, чтобы значительную часть населения составляли творческие, креативные личности. Если признать, что творческий потенциал личности становится ведущим фактором развития, то неизбежно следует вывод о том, что чем большая часть нации участвует в творческом труде, тем выше темпы и качество развития экономики и общества.
Расширение социального слоя, стремящегося учиться и участвовать в создании новой экономики, становится важнейшей социальной, экономической и политической задачей. Но творческий потенциал личности, инициатива, высокая профессиональная мобильность работника в принципе не могут развиваться в условиях тотальной недооценки стоимости труда, характерной для современной России.
Нежелание и невозможность проходить переподготовку, "утечка мозгов", низкое качество труда — вот лишь некоторые неизбежные последствия такой недооценки. Если в конечной стоимости продукта или услуги до 75% занимает стоимость труда в странах с эффективной экономикой, то в России — только 25-30%.
Требуется немедленное, т.е. в течение 1-2 лет повышение уровня жизни, прежде всего бюджетников, — учителей, врачей, служащих — на 300-400% с тем, чтобы обеспечить прожиточный минимум, который не ущемлял бы ни их человеческого достоинства, ни гражданских прав личности. Сегодняшний прожиточный минимум — никакой объективной характеристике не поддается. Достаточно сказать, что он в 10-15 раз ниже, чем в развитых странах, т.е. несопоставим. Значит, и несопоставимы уровни развития экономики и общества.
При этом ключевой проблемой становится проблема сокращения удельного веса населения, условно объединенного в группу "бедных", — прежде всего бюджетников, занятых в образовании, здравоохранении, науке. Парадоксально, но именно здесь концентрируется интеллект нации. Именно рост их благосостояния обеспечит решение задач создания современного инновационного общества, как с точки зрения формирования среднего класса, так и с точки зрения развития интеллектуального потенциала нации.
Таким образом, реализация ПНП приобретает дополнительный социально-политический аспект: концентрируя усилия на росте доходов в отраслях, где преобладают бюджетники, — представители креативного класса, государство одновременно решает не только социальную задачу, но и задачу создания современной экономики и современного общества.
России необходимо отказаться от нынешней инерционной модели развития, которая ориентируется прежде всего на сохранение макроэкономической стабильности, даже в ущерб задачам развития. Стремительный рост золото-валютных резервов и Стабфонда, как один из результатов экономической стабилизации, становится фактором сдерживания экономического и социального развития. Улучшение макроэкономических показателей в России не должны становиться самоцелью. Цель — рывок в научно-техническом и социально-экономическом развитии, а не рост ЗВР и Стабфонда.
Неизбежно и обязательно в ближайшее время политическое решение, выбор — развитие или стабильность.
Понятно и очевидно, что свободные ресурсы необходимо инвестировать в знания — образование, науку, инновации, — и повышение социальных стандартов, качества жизни граждан. Все это реальные инвестиции, во всяком случае, более реальные и выгодные, чем Стабфонд и ЗВР.
Иными словами, отход от устаревшей модели развития предполагает неизбежное изменение структуры бюджета как федерального, так и консолидированного, в пользу отраслей, определяющих развитие экономики знаний и творческого потенциала нации.
В будущем выживут те государства и те нации, которые смогут обеспечить опережающие темпы развития национальной культуры и самосознания, дать мировому сообществу лучшие модели социального и культурного развития.
В этом смысле будущая модель развития России должна учитывать реалии не только глобализации, но и традиций, опыта и идей российской истории и всего лучшего из советского периода. Руководство России должно извлечь опыт из ошибок советской власти. Главный вывод из анализа этих ошибок следующий: интересы партии, как бы она ни называлась, не могут быть выше интересов нации и государства, своих сограждан!
На мой взгляд, новая общественная модель России должна использовать огромные культурные и духовные богатства нации, накопленные за предыдущие века.
Необходимо понимать, что русская гуманистическая идея XXI века еще только зарождается.
И сегодняшняя российская элита занимается таким поиском. Так, в докладе на встрече "большой восьмерки" в июне 2006 года, в ряде последовавших за этим публикаций Д.Медведев специально акцентировал внимание на развитии глобальных тенденций и месте России в современном мире. Представляется, что его выступления можно рассматривать как попытку сформулировать стратегическую программу развития нашей страны на десятилетия вперед.
Подытоживая сказанное, можно констатировать: ПНП есть первый в постсоветское время опыт стратегического планирования в социально-экономической области. И потому отдельные просчеты и неудачи в реализации ПНП ни в коем случае не должны стать поводом для отказа от этого стратегического курса — единственно возможного в условиях XXI века.
Михаил ДЕЛЯГИН, д.э.н., директор Института проблем глобализации
При всей своей ограниченности национальные проекты стали концептуальным отрицанием привычного для российской правящей тусовки ультралиберализма, связываемого с именами сначала Гайдара, затем Ясина и Чубайса, а в наши дни — Кудрина, Грефа, Зурабова и старающегося держаться в тени Игнатьева.
Сама мысль о том, что государство обязано активно вмешиваться в "свободную игру рыночных сил", пусть даже и со вполне прозрачными предвыборным намерениями, жирным крестом перечеркивает филологические изыскания в стиле рекламировавшейся И.Шуваловым "презумпции избыточности госрегулирования".
За прошедшие годы термин "национальный проект" прочно вошел в повседневную жизнь россиян, стал неотъемлемой частью госуправления. Государство, даже в нынешнем своем плачевном состоянии, демонстрирует способность, хотя и весьма ограниченную, доработки, совершенствования первоначальных замыслов, исправления совершенных ошибок, — и это позволяет говорить о направлениях необходимого для модернизации страны развития национальных проектов в качестве инструментов управления обществом.
Основной принцип — от мер по частичному улучшению социального положения занятых в соответствующих сферах надо переходить к работе "на результат", на повышение эффективности достижения целей, объективно стоящих перед данными сферами.
Вместе с тем не вызывает сомнения недостаточность нацпроектов в их сложившемся виде. И дело не только в слабом финансовом контроле и сомнительности, а то и неадекватности одних мер и фиктивности других (которые были предусмотрены и без нацпроектов). Главная проблема — фрагментарность, обрывочность, случайность этих проектов, в результате чего они не решают ключевых стратегических проблем российского общества.
Этих проблем много, и они связаны с состоянием самых различных сфер жизни. Это и первопричина наших бед — глубокое разложение государства и порочность его мотивации, обусловливающая тотальную неэффективность, и грозящее уже в обозримой перспективе полной утратой конкурентоспособности нарастающее технологическое отставание, и доходящее до дебилизации разрушение человеческого капитала. Среди более мелких проблем следует отметить завершающееся разрушение социальной сферы, незащищенность собственности, тотальный произвол монополий, нарастающее разделение регионов, в которых формируются не то что разные, но попросту несовместимые друг с другом социально-экономические модели, и наконец, деградацию основной части инфраструктуры, ярче всего заметной на примерах электросетей, автомобильных дорог и аэропортов.
Глубокое впечатление производит коррупция, превратившаяся едва ли не в сущность современной российской государственности, и видимая утрата способности к разработке сложных технологических проектов. Символом последней стала торжественная, с участием президента и иностранных инвесторов, сдача в эксплуатацию электростанции, для которой не было предусмотрено не то что необходимых объемов газа, но даже трубопровода, по которому этот газ подавался бы к ней!
Хотя бы для начала решения этих проблем надо не 4, пусть даже и ударно финансируемых, а в лучшем случае 24 "национальных проекта", причем каждый из них должен быть комплексным, нацеленным на решение соответствующей проблемы с разных сторон, с учетом ее различных аспектов. Принципиально важно обеспечить системность, взаимоувязанность этих проектов и единую, сквозную систему управления ими.
Так, по данным социологических исследований, главным событием 2006 года россияне сочли введение "материнского капитала". То, что он не относится ни к одному из четырех "национальных проектов", является серьезнейшим аргументом в пользу дополнения их как минимум пятым проектом — по стимулированию рождаемости.
Поскольку для управления капиталом нужен предприниматель, а предпринимательские качества присущи в среднем лишь 5% человечества, "материнский капитал" должен быть дополнен повышением уровня выплат пособий на ребенка, достаточным для его воспитания полноценным (а не недоразвитым от недоедания или озлобленным на весь свет) членом общества.
Рождение ребенка должно не сталкивать семьи в нищету и безысходность, но, напротив, быть "пропуском в лучшую жизнь". В регионах с дефицитом населения необходима увеличивающаяся премия на рождение каждого ребенка, начиная со второго.
Если государство признает право своих граждан на жизнь, оно должно гарантировать им экономическое выражение этого права — доход не ниже прожиточного минимума. Искоренение нищеты, то есть гарантирование всем россиянам реального прожиточного минимума, также достойно превращения в национальный проект.
Прожиточный минимум должен рассчитываться ежеквартально для каждого региона на основе необходимых жизненных потребностей. Его натуральный состав должен устанавливаться законом и различаться по регионам — так, на севере нужно больше света и тепла, одежды и питания.
Источник средств — региональные бюджеты, при нехватке средств в них — неиспользуемые остатки федерального бюджета. По оценкам, годовые расходы на преодоление нищеты не превышают 280 млрд.руб. в год, что примерно соответствует величине дополнительных сезонных расходов, безо всяких негативных последствий для инфляции и экономики в целом осуществляемых из-за неэффективности бюджетного управления в декабре каждого года.
Исключительно важной стратегической задачей, также достойной отдельного национального проекта, является комплексная модернизация инфраструктуры на основе передовых современных технологий.
Само начало ее осуществления кардинально оздоровит не только деловой и инвестиционный, но и моральный климат в обществе, предоставив каждому его члену реальную возможность стать сопричастным к общественному успеху и улучшить свое материальное и социальное положение.
Необходима Программа развития производительных сил (ГОЭЛРО-2), определяющая направления развития инфраструктуры, задающая приоритеты и условия развития бизнесу.
Инструменты ее реализации — государственные гарантии и инвестиционные кредиты (в первую очередь на модернизацию ЖКХ) с жестким перекрестным контролем за их использованием. Ведь частный капитал в необходимых масштабах в инфраструктуру не пойдет.
Гарантированная прибыльность значительной части этих инвестиций позволяет направить в них пенсионные взносы россиян, обеспечив не только их сохранность, но и существенную доходность.
Наконец, обещание президента финансировать разработку нанотехнологий практически без ограничений де-факто означает еще один нацпроект. Но он должен быть как минимум комплексным, ориентированным на все принципиально новые технологии, способные обеспечить технологический прорыв, вплоть до биотехнологий, включая использование стволовых клеток, и технологий гуманитарных — например, ускоренного обучения. Кроме того, для развития технологий необходимо интенсивно развивать науку фундаментальную, ибо только она способна открывать принципиально новые технологические принципы.
По многим признакам мир стремительно приближается к новому технологическому рывку. Новые технологии создадут не просто новый быт и новые социальные формы — они с высокой степенью вероятности создадут качественно новую экономику и качественно новые правила глобальной конкуренции. Их ключевой элемент, видимый уже сегодня, — наличие или отсутствие у страны "пакета" нарождающихся сверхпроизводительных технологий завтрашнего дня.
Страны, обладающие основной их частью, будут продолжать конкурировать друг с другом. Остальной мир будет отброшен вниз и низведен в лучшем случае до уровня сырьевых и иных придатков; количество же никому не нужных стран, пожираемых хаосом, и численность прозябающего в них населения существенно увеличится.
Сегодня Россия всё еще может, хотя уже только за счет сверхусилий, сохранить себя в числе стран, обладающих сверхпроизводительными технологиями, среди участников застрашней глобальной конкуренции.
Упустить эту возможность просто в силу ограничения числа нацпроектов магическим для многих числом "четыре" было бы исключительно обидно.
Илья КОНСТАНТИНОВ.
В заключение хочу поблагодарить всех участников нашей дискуссии и отметить, что несмотря на все различия и порой даже принципиальную несовместимость высказанных здесь позиций, между нами выявилось множество точек соприкосновения, главной из которых является безусловная заинтересованность в лучшем настоящем и будущем России.