ПОДРЫВ ИЛИ ПОДЛОГ?

№16 (700) от 18 апреля 2007 г. Web zavtra.ru Выпускается с 1993 года.
Редактор — А. Проханов.
Обновляется по средам.
ПОДРЫВ ИЛИ ПОДЛОГ?

Жестоким приговором завершился процесс по делу о подрыве поезда Грозный — Москва. Коллегией присяжных заседателей обвиняемые Владимир Власов и Михаил Клевачев были признаны виновными в совершении теракта. На основании этого вердикта Мособлсуд приговорил их соответственно к 18 и 19 годам лишения свободы в колонии строгого режима.
Также по гражданскому иску, с которым обратилось страховое общество, представляющее интересы ОАО "Российские железные дороги", суд постановил взыскать с Власова и Клевачева солидарно 3 миллиона 800 тысяч рублей.
Обвиняемые в последнем слове виновными себя не признали. Несмотря на то, что присяжные указали в своем вердикте — необходимость снисхождения, приговор оказался практически тождественен требованиям прокурора. Хотя, как правило, на практике — "снисхождение" сокращает приговор на треть.
Напомним, что 12 июня 2005 года на участке Узуново—Богатищево Павелецкого направления железной дороги был подорван поезд "Грозный—Москва". В результате взрыва сошли с рельс четыре вагона, никто из пассажиров не погиб и не был тяжело ранен.
Первая, "чеченская", версия следствия вскоре сменилась на противоположную. Следователи объявили, что подрыв поезда — дело рук русских националистов. Через три недели были арестованы Владимир Власов и Михаил Клевачев. Им предъявили обвинения по четырем статьям УК: терроризм, покушение на жизнь двух и более лиц, хранение и изготовление взрывного устройства.
Обвиняемыми оказались люди, которые в иное время должны являться золотым фондом нации. Владимир Власов — потомственный ученый-химик из преподавательской, профессорской семьи. В свое время с отличием окончил МХТИ им.Д.И.Менделеева. Как один из лучших студентов был направлен в связанное с отечественным ВПК НИИ им.Бочвара, где защитил кандидатскую диссертацию. Владимир Сергеевич имеет более 50 научных работ, два авторских изобретения. В НИИ проработал более 20 лет, но в конце 90-х был вынужден институт оставить. Необходимость обеспечивать семью привела в фирму по продаже химических реактивов. У Власова две дочери: старшая окончила высший химический колледж при АН РФ, младшая — учащаяся музыкального училища. В тюрьме Власов отметил свое 50-летие. Гримаса судьбы — дед по материнской линии стал жертвой репрессий, отсидел 18 лет. Сегодня такой же срок в демократической РФ получает внук.
Михаил Клевачев, активный участник национально-патриотического движения, защитник Дома Советов в октябре 1993 года. Известен под своим литературным псевдонимом — Михаил Горымов, участник трех балканских войн: войны в Боснии 1993-95 гг., войны в Косово 1999 г. и войны в Македонии в 2000 г. Автор нескольких книг, самая известная из которых — "Русские добровольцы в Боснии".
И в первый раз, и во второй Мособлсуд рассматривал это дело в закрытом режиме с участием присяжных заседателей. Но в декабре прошлого года коллегию присяжных, готовившихся вынести оправдательный приговор, неожиданно распустили. Роспуск был проведен с иезуитским цинизмом. Присяжных обвинили в необъективности на основании того, что "находившиеся в коридоре присяжные и адвокаты подсудимых общались между собой". Однако с присяжными сторона защиты не говорила, в контакт вступил адвокат потерпевших, который уточнил у заседателей номер зала заседания. Вторая коллегия — на основании абсолютно той же доказательной базы — вынесла обвинительный приговор.
В предыдущих выпусках "ZЭКа" мы подробно останавливались на подробностях дела. Можно только резюмировать, что проведенные за время следствия десятки различных экспертиз: от взрывотехнических до судебно-медицинских — ничего не объяснили и не доказали. Фактически всё обвинение построено на домыслах и давлении следствия на заключённых. Приведем всего один пример.
Согласно обвинению, Власов высадил из своей машины Клевачева на ст.Узуново, где Власов остался отслеживать прибытие поезда "Грозный—Москва", а "Клевачев, в свою очередь, проследовал к месту заложения взрывного устройства".
Взрыв поезда был совершен в 6 км от ст.Узуново. Согласно версии стороны обвинения, взрыв был произведен Клевачевым в 6 час. 57 минут. И они "встретились" после звонка Власова Клевачеву по мобильному телефону в 7 час. 04 мин." на ст. Узуново.
Несомненно, "проследовать" обратно 6 км Клевачеву за 7 минут, даже быстрым шагом, явно нереально. В связи с этим Клевачев обоснованно просил следователя провести следственный эксперимент. Однако вместо этого сторона обвинения перепредъявляет обвинение. В деле "появляется" велосипед "Лама", на котором Клевачев якобы и отправился к месту закладки взрывчатки.
Однако способность Клевачева преодолеть даже на велосипеде известное расстояние за 7 минут опять-таки вызывает сомнение. С учетом того, что мы имеем подростковый велосипед, как следует из протокола досмотра, со спущенным передним и приспущенным задним колесом, а Клевачев с грузом должны были весить больше сотни килограммов. Но этот и иные логичные вопросы повисли в воздухе.
А главное, в суде совершенно растворился принципиальнейший момент для любого правосудия — мотив. Какую задачу могли поставить перед собой гипотетические националисты-террористы, совершая подобную акцию? Кремль путем силы и финансовых вливаний сформировал режим, которые ныне сам подавляет очаги возможного сопротивления. Чеченское население устало от войны и практически не сотрудничает с бандитским подпольем. Председатель Русского правозащитного бюро Владимир Осипов резонно заметил: "Зачем русским патриотам в этих условиях подрывать поезд Грозный—Москва и тем самым поджигать затухающий конфликт, плодить озлобленность и ненависть? Не логичнее ли представить, что это результат деятельности чеченского подполья в России? Вот им-то как раз выгодно плеснуть бензина в затухающий костёр конфликта".
Приговор Власову—Клевачеву, скандальные дела капитана Ульмана, Аракчеева—Худякова говорят о своеобразных репарациях федерального Центра чеченской стороне. Хотя история Кавказа неоднократно показывала, что подобная модель только увеличивают уровень и размеры дальнейших претензий.
Во время перерыва между процессами Владимир Власов обратился с ходатайством в Совет при Президенте РФ по содействию развития институтов гражданского общества и правам человека, но ни поддержки, ни ответа от Председателя Совета Эллы Памфиловой и других профессиональных правозащитников не получил. Выдержки из письма — с одной стороны, свидетельство несломленного человеческого духа и благородства, а с другой — важнейший документ эпохи, взгляд изнутри на коллизии отечественной "правоохранительной" (к сожалению, в кавычках) системы:
"Уважаемая Элла Александровна! Обращаюсь к вам практически сразу после встречи главы государства с членами Совета 11 января этого года. Озабоченность Президента системой судопроизводства в стране считаю очень своевременной. По-моему мнению, несмотря на то, что судебная реформа в Российской Федерации закончилась, проблемы третьей власти нарастают как снежный ком: Это и коррупция судебного корпуса и влияние на судебные решения прокуратуры, силовых структур, политической конъюнктуры и многое другое. Согласитесь, что в двадцать первом веке удручающе узнавать тарифы на услуги судей и адвокатов — посредников на рынке Фемиды. Видно, это все-таки неизлечимая болезнь судебной системы, которую время не лечит.
Мое ходатайство связано с проблемой грубейшего нарушения прав человека, в судах с участием присяжных заседателей. Дискуссия по этой проблеме идет в обществе постоянно, причем в двух аспектах. В первом случае обсуждается вопрос неудобных для власти решениях судов присяжных в ряде громких уголовных и политических процессов. Второй аспект проблемы связан с попытками управления этой новой (и одновременно старой!) формой судопроизводства. С последним явлением мне вплотную пришлось столкнуться осенью 2006 года, и именно здесь были попраны не только мои права, но и права всех граждан России, являющихся потенциальными присяжными заседателями в судах различных уровней.
…В эту историю я попал по подозрению в причастности к аварии поезда №382 "Грозный — Москва", которая произошла 12 июня 2005 года в Московской области. 30 июня я был совершенно безосновательно арестован, а к концу июля из меня сделали "полноправного" обвиняемого. Однако уже осенью того года работники двух силовых структур и прокуратуры поняли, что ошиблись, назначив меня фигурантом этого странного дела. Это определило дальнейший ход предварительного следствия и ко всем беззакониям первых двух недель после ареста добавились "заказные" экспертизы, протоколы обысков без подписей, исправленные документы в уголовном деле — например, главный документ — распечатка телефонных соединений сотовой компании "Вымпелком" поступил в УБОП-"Т" МВД РФ в электронном виде и неоднократно исправлялся сотрудниками данного ведомства. Естественно, что этот документ в уголовном деле не имеет ни подписей, ни печатей на листах, а исправления видны невооруженным глазом. Подобных бумаг в деле можно насчитать с десяток. Первыми в своих ошибках признались следователи ФСБ в январе прошлого года в приватной беседе без протокола в СИ ЗО 99/II — "Лефортово". Далее меня посетил представитель УБОП — "Т", который в манерах, свойственных этому ведомству, предлагал дать ложные показания на моего "подельника", также непричастного к делу о "теракте". То, что дело развалилось на стадии предварительного следствия, подтверждается тем фактом, что в прокуратуре в завершающей стадии оно было передано, извиняюсь за жаргон, "сливному следователю", специализирующемуся на заказных делах, делах "оборотней" и делах, не имеющих судебной перспективы. В связи с этим вышедшее из-под ее пера обвинительное заключение тянет на посредственное сочинение восьмого класса средней школы и естественно составлено с нарушениями УПК РФ…
На опыте нашего процесса и на анализе других разбирательств с участием присяжных заседателей, я сделал вывод, что осталось совсем немного времени, когда эта форма судопроизводства будет полностью контролируема. Методика уже отработана.
— Роспуск "неудобной" коллегии путем удаления из нее заседателей, якобы потерявших объективность (в нашем случае было удалено четверо присяжных, что позволило судье распустить коллегию, в которой осталось 11 присяжных);
— прекращение процесса в нужный момент "по причине болезни" председательствующего или гособвинителя;
— давление на присяжных и их родственников со стороны судьи, гособвинителя, представителей силовых структур;
— давление на подсудимых на предварительном слушании при выборе формы судопроизводства. Обычно предлагается выбрать либо одного судью, либо тройку, а при выборе суда присяжных обещаются более серьезные сроки в случае вынесения обвинительного вердикта. В связи с этим имеет место снижение ходатайств обвиняемых о рассмотрении их дела судами присяжных. Например, за 2000-01 г. в Московской области снижение составило — 18,3 %, Краснодарскому краю — 23,3%.
— подбор "вменяемых" и лояльных стороне обвинения членов коллегии, запуск в коллегию "крота"— осведомителя судьи и гособвинителя, который также направляет ход вынесения вердикта (в нашем случае с судьей сотрудничала старшина коллегии)…
Я, полностью, уверенный в своей невиновности, буду до конца бороться за свое честное имя, несмотря на силу противостоящей мне системы беззакония, которая, оправдывая ошибки следствия, пытается в последнее время просто физически меня уничтожить.
Мне очень не хотелось бы в дальнейшем обращаться в международные правозащитные организации, понимая, что каждое такое обращение в Страсбург или "Amnesty International" подтачивает образ нашей Родины, но, к сожалению, "…никакой пророк не принимается в своем отечестве" (Лк. 4:24)".