АПОСТРОФ

№15 (699) от 11 апреля 2007 г. Web zavtra.ru Выпускается с 1993 года.
Редактор — А. Проханов.
Обновляется по средам.
АПОСТРОФ

Александр ДЕМИДОВ. Золотой век Юрия Григоровича. — М.: Алгоритм, Эксмо, 2007, 400 с., 3000 экз.
Александр Павлович Демидов ушел из жизни в 1990 году. Казалось бы, совсем недавно это было, почти вчера — а пролетело между тем уже 17 лет, выкосивших за это время добрую треть, если не половину, тогдашних наших современников. Что поделать — мы те- перь живем в совсем другой стране: с другим именем, с другой сущностью, с другим прошлым, настоящим и будущим...
Зато "мы делали ракеты, и покоряли Енисей, и были в области балета мы впереди планеты всей" — этих слов из песни человеческой истории уже не выкинешь. Извините, что было, то было. А почему балет стоял в одном ряду с ракетами и ГЭС, с "мирным атомом" и космосом, а также советским спортом, покойный Александр Демидов понимал очень хорошо. И — в меру своего немалого таланта, хотя меры по жизни, как говорят, ни в чем не знал — пытался объяснить. Но не только — объяснить. Еще — и найти нужные слова для этого.
Скажем, сегодня можно подумать, что назвать балет Юрия Григоровича "Спартак" (1968) "общенациональным художественным потрясением" автору ничего не стоило — ведь "всё так и было". Владимир Васильев—Спартак, Екатерина Максимова—Фригия, Марис Лиепа—Красс, музыка Арама Хачатуряна. Но — тогда??? Что в Советском Союзе вообще было "общена- циональным"? Собственность — и та считалась "общественной". Да, еще формировалась вроде бы "новая историческая общность людей — многонациональный советский народ". Но при этом — о каком "общенациональном потрясении" мог говорить Александр Демидов, какую нацию (или какие нации) он имел в виду?
История восставших рабов, их побед и поражения, колыбельная над убитым Спартаком… Да еще рассказанная языком "балетного театра". Что здесь было "общенациональным"? Не тяга ли к "настоящей": героической, свободной, пусть ведущей к гибели, но не фальшивой и не выморочной, по сути своей, — жизни? Мало ли психологических двойников Крассов и Эгин носило тогда партбилеты и комсомольские значки? А теперь — имеет солидные счета в банках и занимает высокие государственные должности?
Так что не совсем "про Древний Рим" получился тот великий балет Григоровича, после которого знаменитому маэстро "уже ничего никому не приходилось доказывать". Он — "про всегда", как и подобает настоящему искусству. Про ту тягу к непостижимому/недостижимому, которая и делает человека человеком, а людей — людьми. Которая придает всему нашему пребыванию на земле неизбывно трагический и непередаваемо великий смысл.
"Данила погибал, вернувшись из царства Хозяйки. Погибал от тоски, смятения, роковой ностальгии по миру утраченной красоты — символа природы и искусства, слившихся в двуедином образе змейки-женщины — повелительницы подземных сокровищ".
Вот оно, то общее и главное, что связывало советский космос с советским балетом, а великие стройки — со спортивными победами. Не случайно Александр Демидов столь же убедительно, как о Юрии Григоровиче, писал, например, об Эдуарде Стрельцове. И, наверное, преодолев себя, мог бы написать нечто подобное о Сергее Королеве или первооткрывателях тюменской нефти. Но, становясь достигну- тым, осуществленным, всё это несомненно великое почему-то коснело, застывало, утрачивало дух жизни…
"Романтическое с самого первого балета было связано для Григоровича с героикой. Не в поверхностном и примитивном плане; романтическое — ломка заданных обстоятельств и судеб, выпадение из упорядоченной иерархии мира, протест против своего положения в нем. Романтическое — как душевный порыв, душевная боль, состояние, тревожащее человека и заставляющее его идти наперекор любой внешней воле".
Возможно, вот с этих самых слов уже и начинался неизбывный разлад самого критика с высшей действительностью. Ведь "упорядоченная иерархия" не есть нечто косное и застывшее, враждебное человеку, но суть — библейская "лестница в небо". Поэтому, перечитав книгу Александра Демидова, всё-таки не будем горевать о чьем бы то ни было "золотом веке", якобы оставленном в невозвратном прошлом. Всё — впереди.
Г.С.