Умер Илья Кормильцев. Не оправился от жуткой болезни, которая открылась в Лондоне, куда он приехал в командировку. Две недели назад у Кормильцева был обнаружен рак позвоночника в четвёртой стадии. Друзьям и родным удалось собрать в общей сложности более полутора миллионов рублей на лечение, но было уже поздно. Теперь эти деньги будут возвращены жертвователям.
Яркий интеллектуал, поэт, переводчик, Кормильцев — одно из главных лиц русского рока, один из отцов-основателей уральской рок-школы. Автор текстов золотого периода "Наутилуса Помпилиуса", легендарного "Урфин Джюса". Его творения, наполненные мотивами Лотреамона, сюрреалистов, едкой социальной сатирой, и при этом вполне романтическим мироощущением, стали классикой отечественной рок-поэзии.
Когда бунтарский потенциал русского рока иссяк, а былые его герои встроились в маховик шоу-бизнеса, Кормильцев отошел от рок-движения и погрузился в переводы актуальной западной прозы, а затем в издательскую деятельность.
В 2003 году Кормильцев возглавил ставшее культовым издательство "Ультра.Культура", идеологию которого формулировал так: "Ультракультура — неологизм, который мы сами придумали. Это то, что лежит за пределами культурного мэйнстрима. Ультракультура шире контркультуры... Какое-то явление контркультуры вполне может быть адаптировано мэйнстримом, что сейчас происходит сплошь и рядом. А ультракультура — это то, что мэйнстримная культура пытается отвергнуть, табуировать, объявить вне закона. Контркультура — социоэстетический термин, ультракультура — политический… Это культурная аналогия геополитической борьбы против однополярного мира" (из интервью в "Эксперте").
В Кормильцеве одновременно наличествовали интеллектуальная мизантропия и мягкое человеколюбие, терпимость ко множеству порождений человечества. Посему "Ультра.Культура" выпускала правых и левых радикалов, открывала и ставила предметом общественной дискуссии темы, запретные в трусливом политкорректном масс-медийном формате.
Спасибо ему за прохановские "Политолог" и "Теплоход Иосиф Бродский", за Лимонова и Джемаля, за Цветкова и Емелина, за Нестерова и Пирса, за (да простят меня бритоголовые братья) Хьюи Ньютона и Штепу, за "Культуру времен Апокалипсиса" и "Потреблятство", за Маркоса и Шамира, за Кейва и Витухновскую.
Для русского будущего Кормильцев и вправду сделал очень много, пусть это "многое" порой воспринималось как нечто неправильное, чужое, инородное. Но время диктует свои условия. Как точно сформулировал Сантим: "Сегодня для становления человека важнее, условно говоря, не Бердяев, а Стюарт Хоум, Брет Истон Эллис или Дэнни Кинг. Они важны для понимания происходящих процессов, для ключа к реальности, чтобы не проходить то же самое. Иначе все равно придется понять, но уже через долгий и мучительный путь, который можно было бы избежать".
Тяжелое состояние Кормильцева вызвало жестокие Интернет-споры, злорадствовали граждане, неспособные избавиться от привычки воспринимать независимых людей, не желающих жить под ярлыками-определениями: "В обществе существует огромная инерция по отношению к публичной фигуре. На человека приклеивается ярлык, после чего информационная среда избавляется от необходимости как-то его объяснять — это либерал, это красно-коричневый, это художник, а это ответственный политический деятель. Все эти наклейки грузом ложатся на плечи человека, разумеется, за исключением тех случаев, когда он сам с радостью готов самоидентифицироваться. Для большинства же творческих людей подобные ярлыки носят характер угнетения. Всю жизнь я стараюсь избежать любых политических, социальных, культурных определений. Это все орудия разделения, которые превращают нас из субъектов в объекты, и даже начинают нами манипулировать".
Думаю, Кормильцева в значительной степени определяет одна его реплика: "Никогда не понимал желающих подчинять, но и желающих подчиняться". Как подлинно свободный человек он не стремился быть всем удобным, но всегда умел слушать и слышать, умел объяснить и убедить. Поэтому вокруг него всегда формировались новые среды, обретались оригинальные люди.
Мягкий, интеллигентный, уютный Кормильцев показывал себя как очень стойкого человека. Неприятности только давали ему импульс на движение, на развитие, на сопротивление. Получив смертельный диагноз, он сражался с недугом до последнего...
Кормильцев начал с социального бунта, но все больше двигался по направлению к фигуре "анарха", бросающего вызов основам современного мира.
"Был потрясен тем, что я вам так дорог, и что вы прониклись таким участием к моей судьбе. Огромное спасибо за поддержку. Постараюсь ответить всем лично", — такая запись появилась в его интернет-дневнике за несколько часов до смерти...
Спасибо за всё, Илья. Пусть земля будет пухом.
***
Илья Кормильцев. Человек без имени
Всего золота мира мало
Чтобы купить тебе счастье
Всех замков и банков не хватит
Чтобы вместить твои страсти
Невозмутимый странник
Не устрашенный адом
Ты — Человек без имени
Мне страшно с тобою рядом
Ты проснулся сегодня рано
И вышел на большую дорогу
И тотчас все ракетные части
Объявили боевую тревогу
И если случится комета
Ты ее остановишь взглядом
Ты — Человек без имени
Я счастлив с тобою рядом
Возьми меня, возьми
На край земли
От крысиных бегов
От мышиной возни
И если есть этот край
Мы с него прыгнем вниз
Пока мы будем лететь
Мы будем лететь
Мы забудем эту жизнь
Всех женщин мира не хватит
Чтобы принять твои ласки
Всем стрелам и пулям армий
Ты подставишь себя без опаски
Непокоренный пленник
Не замечающий стражи
Ты — Человек без имени
Нагой человек без поклажи
Возьми меня, возьми
На край земли
От крысиных бегов
От мышиной возни
И если есть этот край
Мы с него прыгнем вниз
Пока мы будем лететь
Мы будем лететь
Мы забудем эту жизнь
