ВУЗ ДЛЯ ВСЕХ

№49 (681) от 06 декабря 2006 г. Web zavtra.ru Выпускается с 1993 года.
Редактор — А. Проханов.
Обновляется по средам.
ВУЗ ДЛЯ ВСЕХ
Новые российские технологии высшего образования
Для начала небольшая справка: крупнейшее на сегодня высшее учебное заведение Российской Федерации — вовсе не Московский государственный университет имени М.В.Ломоносова и даже не "Бауманка" со всеми их филиалами. Крупнейший ВУЗ России, где одновременно обучается 174 тысячи студентов, полностью разместился в одном-единственном типовом "институтском" здании советских времен по адресу: Москва, ул.Нижегородская, дом 32, корпус 4. И название у него — под стать зданию, какое-то не слишком серьёзное: "Современная гуманитарная академия" (СГА). Ни звучного "имени", ни орденов, ни богатой истории, ни академических традиций, — в общем, ничего того, что у нас по привычке связывается с самим понятием "высшее образование". Ведь разных "академий" и "университетов", где совершенно неясно, кто, что и кому преподает, зато ясно — почём, в России 90-х годов наплодилось превеликое множество. И почти все они были, как на подбор, именно "гуманитарными": готовили юристов, экономистов, журналистов плюс прочих, по идее, позарез нужных современному рыночному обществу специалистов с "фастфуд"-дипломами и "поплавками" государственного образца. В общем, плавали, знаем...
Моё предубеждение укрепилось еще сильнее, когда я перешагнул порог приемной ректора — почти всю стену этого небольшого "пенала", вплоть до двухметровой высоты, занимали специальные стенды с многочисленными дипломами и сертификатами разных отечественных, зарубежных и международных организаций: правительственных, полуправительственных и совсем неправительственных. Из текста этих документов следовало, что Современная гуманитарная академия и её коллектив во главе с ректором, академиком РАЕН, профессором Михаилом Петровичем Карпенко ведут успешную и плодотворную деятельность буквально по всем направлениям высшего образования: не только гуманитарным, но и вполне техническим. Даже с космосом что-то связано... Ну, не может быть так, просто не может: чтобы и швец, и жнец, и на дуде игрец?!
Как писал еще Пушкин, "мы ленивы и нелюбопытны". Справедливость этих слов подтвердилась чуть позже, после часовой беседы с ректором, когда меня провели "на пятый этаж", в святая святых — технический отдел академии, напоминающий некий гибрид современной телестудии и Центра управления космическими полетами. Здесь готовятся учебные материалы, которые в СГА предпочитают на западный манер именовать "контентом". Здесь их отправляют на космические спутники, через которые держат постоянную связь в режиме "он-лайн" с 900(!) учебными центрами, расположенными в 10 республиках бывшего СССР. И я, признаться, смотрел на всё, происходящее в этих не слишком казистых стенах, уже совсем другими глазами. Да, Современная Гуманитарная Академия, 1992 года рождения, под руководством Михаила Карпенко — феномен абсолютно рыночный, существование которого: и технологически, и организационно, — в славном советском прошлом даже представить себе затруднительно. Но этот феномен сегодня не просто доказал своё право на жизнь — он активно растёт, развивается и при соответствующей политике со стороны государственной власти готов совершить прорыв на новый качественный уровень. Впрочем, обо всём — по порядку.
"ЗАВТРА". Михаил Петрович, начнем с самого начала. Вами создана успешная, эффективная модель современного образовательного центра. А где лежат ее истоки?
Михаил КАРПЕНКО. Здесь никаких секретов нет. Долгое время мы, группа сотрудников Центрального межведомственного института повышения квалификации руководящих работников в сфере строительства при Московском инженерно-строительном институте, МИСИ, работали с управляющими трестами, главными инженерами, главными механиками. Это люди были, в общем-то, возрастные, и мы начали постепенно понимать, что к ним нельзя подходить с теми же методами, что к обычным студентам, а поэтому начали развивать новые — информационно-коммуникационные методы. Им удобнее было работать, тренироваться с машиной, на компьютере, чем общаться с живым преподавателем, отвечать на вопросы, сдавать экзамены. Кроме того, это люди занятые, они предпочитали учиться в своем собственном графике, используя, записанные на видео лекции, компьютерные лекции и так далее, и тому подобное. Всё это приходилось учитывать, и мы развивали такие специфические методы работы с ними. А в 1992 году решили использовать наработанный опыт для работы с обычными студентами. Мы открыли нашу академию, дали объявление о приёме в газете "7 дней", к нам пришли студенты. Кроме того, люди получали второе образование, дополнительное образование. Вот так всё и закрутилось…
Вуз наш негосударственный, то есть мы существуем на ту плату за обучение, которую вносят наши студенты, а с государством общаемся только путем налогов. По российскому Закону об образовании негосударственные образовательные учреждения могут создаваться только в форме некоммерческих организаций. То есть закон нам запрещает получать прибыль, поэтому называть нас коммерческим предприятием неправильно. Слава Богу, мы пользуемся достаточным успехом. Студенты платят за обучение, и на эти деньги мы существуем и развиваемся — платим профессуре и сотрудникам, закупаем оборудование и так далее.
"ЗАВТРА". Ваша система постепенно расширялась, доказывала свою жизнеспособность и эффективность во всё новых и новых отраслях. Недавно у вас открылась даже собственная аспирантура, то есть создан ученый совет, в планах — открытие докторантуры. Но всё это выросло из опыта, из практики нашего образования, или же вы брали аналоги, образцы где-либо за рубежом?
М.К. Нет, с самого начала мы шли своим путем, взяли на себя название "современной", тем самым отрезая всякие пути к отступлению — возврату к традиционным методам обучения. Мы прекрасно понимали, что обучение с использованием современных информационно-коммуникационных методов более качественное, более эффективное, и никогда с этого пути не сходили. Интересно в этом методе то, что можно переносить, не теряя качества, образовательный контент на любые расстояния, в любую географическую точку. Собственно, этим мы и занимаемся — в плане как экстенсивного, так и интенсивного развития. То есть мы за эти годы осваивали всё новые и новые специальности, направления, одновременно совершенствуя и углубляя качество уже освоенных. Сегодня у нас уже успешно защищаются кандидатские диссертации по различным отраслям знания.
Более того, на наш взгляд, будущее образования — как раз за теми методами, которыми мы пользуемся. Через некоторое количество лет традиционные вузы, скорее всего, начнут отмирать. И не потому, что им мало денег дает государство, — они умрут естественной смертью, просто потому, что к ним студенты не пойдут. В первую очередь это касается так называемых провинциальных, областных и республиканских вузов, где, прямо скажем, уровень преподавательских кадров не слишком высок. В условиях конкуренции образовательных услуг они проиграют.
В этой связи я вам приведу такую историческую аналогию. Прямо на наших глазах гужевой транспорт сменился автомобильным. Кому сегодня нужны оглобли, вожжи, хомуты — в массовом производстве и потреблении? Между тем гужевой транспорт доминировал в течение многих столетий и даже тысячелетий, за ним стояли мощная традиция, развитая инфраструктура. Но его время ушло, когда появились новые технологии благодаря которым ту же функцию — как можно быстрее и больше довезти в нужное место людей или грузы — стало возможным эффективнее исполнять с помощью не лошадей, а автомобилей. И под эти автомобили на месте старой инфраструктуры появилась новая, куда более мощная. Давайте спросим, что от гужевого транспорта мы взяли с собой в современность?
"ЗАВТРА". Человека, который управляет транспортным средством?
М.К. Да, только человека. Но вся технология изменилась полностью. И я убежден, что мы от традиционной системы образования в будущее тоже ничего не возьмем. Но человек остается. И этот человек, если мы уважаем в нем человека, хочет жить не хуже других и пользоваться технологиями не более низкими, чем у других — иначе само его существование оказывается под угрозой. Поэтому мы, если мы патриоты России не на словах, а на деле, то должны сделать так, чтобы наши люди пользовались только самым лучшим во всех сферах жизни. Ведь мы, россияне, не совершенствовали буденовскую тачанку, а создали танк Т-34, не доводили до абсолюта конструкцию русской печи, а строили системы централизованного отопления, не улучшали горение лучины, а создавали единую союзную энергосистему, и первую АЭС построили, и в космос вышли — что ж теперь только в прошлое смотрим? Необходимо, чтобы мы были на острие прогресса, а не рабски копировали чужие достижения.
"ЗАВТРА". Кстати, насчет копирования. Ваши образовательные технологии — они как-то защищены с точки зрения интеллектуальной собственности?
М.К. Защищены. Мы имеем множество патентов — и российских, и международных. Однако главное — это контент, содержание наших образовательных программ. Если мы их публикуем и ставим "копирайт", то они защищены. Хотя, конечно, "пираты" существуют и воруют наши учебные материалы и программы, но всё-таки греет мысль, что хорошо живет тот, у кого воруют, а не тот, кто ворует.
"ЗАВТРА". Да, как говорится, сколько ни воруй — своего не вернёшь.
М.К.Лучше уж создавать своё, чем паразитировать на чужом. Сами мы ни у кого ничего незаконно не заимствуем, имеем лицензионное соглашение с "Майкрософтом" и платим им сто тысяч долларов в год за пользование их операционными системами. Всей профессуре, услугами и знаниями которой мы пользуемся, мы тоже платим, и платим немало. А иначе конкурентоспособного продукта у нас не будет.
Правда, надо всё время думать о будущем, о том, что может и должно быть завтра. В этом отношении нам название вашей газеты очень нравится. Ведь в конечном итоге выигрывает та страна, тот этнос, в терминологии Льва Николаевича Гумилева, которой окажется лучше готов к будущему.
Вот попробовало бы наше Министерство образования и науки, или еще какие-нибудь государственные органы, — нарисовать нам картину, какой они видят сферу образования, скажем, через 20 лет. Или хотя бы через 10 лет. А у нас такая модель будущего вплоть до 2030 года уже есть.
"ЗАВТРА". Ничего себе перспективное планирование — на четверть века вперед! Не боитесь ошибиться?
М.К.Не ошибается тот, кто ничего не делает. А мы сделали "Концепт — Вуз-2030", в рамках которого рассмотрели развитие образовательных технологий. И хотели бы его обсудить на государственном уровне. Новые эффективные технологии всюду, в любой сфере общественной жизни, приходят на смену старым. В сфере образования будущее за внедрением информационно-коммуникационных технологий, которые дают возможность почти на порядок поднять производительность труда преподавателей, перейти на индивидуальное обучение и на тренинговые методы, позволяющие повысить эффективность обучения, закрепить знания и навыки их применения. Только у нас каждый год открывается свыше 100 учебных центров, причем в таких регионах России, куда ни один традиционный вуз дойти просто не сумеет. Например, в Чеченской республике наши учебные центры действуют практически во всех районных центрах. Там учится несколько тысяч человек. В Белоруссии мы работаем в двенадцати городах, на Украине — в восьми, в Казахстане — в шестнадцати и так далее. Пока сфера нашего действия — бывшие республики СССР, где еще помнят русский язык и советское образование. Мы в этом смысле делаем, на мой взгляд, очень важное дело, сохраняя и развивая общее культурное пространство. У нас сегодня 26 тысяч иностранных студентов. Но мы готовы выйти со своими услугами и на международный рынок образования.
"ЗАВТРА". Я видел у вас еще и сертификат Болонского стандарта. Значит, за международным признанием дело не станет?
М.К.В целом Россия планирует перейти на Болонский стандарт в 2010-2012 годах. Но Болонский стандарт действует не только в рамках отдельных стран, но и отдельных университетов. Мы прошли сертификацию в рамках Болонского процесса еще в 2003 году, пятыми по счету среди российских вузов. Я тогда приехал в Болонью, чтобы подписать Magnum Carta Universitatum. Это была очень торжественная церемония. МГУ тоже получил Болонский сертификат, как и Санкт-Петербургский университет и ряд других ведущих вузов, но они этими сертификатами не пользуются. А мы пользуемся и наряду с российскими дипломами государственного образца выдаем своим выпускникам приложение ECТS европейского стандарта, где полученное образование подтверждается не в академических часах и оценках по дисциплинам, а в кредитных единицах.
"ЗАВТРА". А как две эти системы конвертируются друг в друга?
М.К.Запросто они конвертируются, здесь никакой проблемы нет. Проблема — совершенно в другом. Болонский процесс у нас не понимается как ответ Европы на конкуренцию США в сфере образования. Ведь европейцы решили объединить Болонской системой свои вузы, чтобы выступить против Америки как единая интегрированная система. Они поняли, что ни одна европейская страна в отдельности вызова со стороны мощных американских университетов принять не сможет. Нас они вовсе не собираются пускать в свою европейскую систему, они борются за своих студентов и не хотят, чтобы мы пришли туда и начали обучать их граждан. А мы, может быть, и хотели бы это, но сегодня объективно не можем туда прийти. Хотя, конечно, есть вещи, которые мы можем и должны бы монополизировать на европейском рынке образовательных услуг. Например, преподавание русского языка. Или изучение российского права, налоговой системы и так далее. Сектор небольшой, но он существует, и за него нужно бороться.
Сейчас сложилась совершенно уникальная ситуация в мире. Практически во всех странах появилось понимание необходимости массового высшего образования. Мир действительно движется к экономике знаний. Чем больше образованных людей, тем сильнее страна. Сейчас даже квалифицированный рабочий должен иметь высшее образование. Мы, кстати, сделали анализ по 15 развитым странам мира. В среднем высшее образование имеет 22% трудоспособного населения этих стран. В России — 20,6%, то есть мы уже отстаем. Ненамного, но отстаем. А в США — 30%, то есть Америка по-прежнему лидер. Американцы ни у кого не спрашивают разрешения, а куют образованных людей по своим стандартам и занимают с их помощью ключевые технологические ниши.
"ЗАВТРА". Михаил Петрович, у нас, должен сказать, существует такое убеждение, что американская система образования работает плохо, не обеспечивает потребности Америки, а решающий вклад в ее лидерство вносит так называемая "утечка мозгов" из европейских и азиатских стран, а также из России.
М.К. Я в "brain drain", в эту "утечку мозгов" не особенно верю. Есть международный рынок труда ученых, программистов, спортсменов, ряда других специалистов. В рамках этого международного рынка труда люди работают там, где им выгоднее. Явление это не новое. И Ломоносов на несколько лет уезжал в Германию учиться, и Петр I в Голландии осваивал строительство кораблей. Если российский ученый подписал контракт и уехал на несколько лет в Америку, всё он равно остается российским ученым.
"ЗАВТРА". А если вспомнить такие фамилии как Сикорский или Гамов?
М.К.Что вы хотите — люди не приняли революцию, не приняли советский строй, остались жить на Западе. Это политика, а не наука. Можно вспомнить такую фамилию как Капица. Сколько он сделал в России благодаря своей стажировке у Резерфорда?! Если такой человек возвращается на Родину, будет серьезный уровень работы, будет школа, будут хорошие международные связи…
По нашим и по аналогичным американским прогнозам, "экономика знания" требует примерно 60% трудоспособного населения с высшим образованием. То есть в два-три раза больше, чем есть сегодня в самых развитых странах мира. Значит, в ближайшие 10-15-20 лет нас ждет всемирный бум спроса на образовательные услуги. Не только в развитых, но и в так называемых развивающихся странах, в "третьем мире", где сегодня высшим образованием охвачены от 1% до 3% населения. Страшный дефицит, страшный голод на образование. И люди там готовы платить деньги за высшее образование.
На мой взгляд, в этих условиях нам было бы правильно не замыкаться в российских границах, а выходить на этот гигантский рынок, экспортируя конкурентоспособные образовательные услуги. Не в Европу и не в США, где и так всё хорошо, а в страны "третьего мира". Например, в Шри Ланка, куда выезжали наши специалисты, было подано 115 тысяч заявлений на прием в вузы, а удовлетворено — 15 тысяч. То есть сто тысяч желающих платить за свое обучение не получили образовательных услуг. Нам с нашими спутниковыми коммуникативно-информационными технологиями ничего не стоит взять себе эти сто тысяч студентов и получить еще сто или двести миллионов долларов ежегодного дохода. А Китай, Индия, Индонезия, Бразилия?.. Это миллионы, десятки, сотни миллионов людей и, соответственно, многие миллиарды долларов ежегодно. И российские образовательные услуги ждут — в той же Шри Ланка, в Индонезии, во всех странах "третьего мира", где работают выпускники наших институтов советского времени. То есть мы бы экспортировали не нашу нефть, не наш лес, даже не наше оружие или ракеты, как сегодня, а наши знания. Думаю, при этом изменится в лучшую сторону не только платежный баланс, но сам имидж России в современном мире.
Путин и его команда сегодня бьются над вопросом: в чем может заключаться миссия нашей страны в XXI веке? Да вот же решение — давайте миру знания! Зарабатывайте на этом и деньги, и статус, сохраняя свои природные ресурсы на будущее! Никто не мешает. Пока. А через 15-20 лет окошко захлопнется, все эти рынки уже будут поделены — с нами или без нас. Примеры?
США сумели монополизировать рынок компьютерных процессоров и операционных систем, Индия — рынок оффшорного программирования, или, как его еще называют, аутсорсинга. Австралия и Новая Зеландия лихорадочно открывают свои вузы за рубежом. Турция делает это даже у нас, например, в Казани, используя исламский фактор. Индия идет в Африку — университету в Нью-Дели правительство выдало на это 50 миллионов долларов. Однако спрос всё равно растет еще большими темпами, чем предложение. Поэтому Россия сохраняет шансы занять весьма достойное место на международном рынке образовательных услуг. Но эти шансы нужно использовать. Вот куда бы направить национальные проекты в сфере образования.
Спору нет, нужны и автобусы, и компьютеры, и зарплату учителям надо повышать, но это всё исправление старых бед, затыкание старых дыр. А надо в будущее смотреть, вместо затратной отрасли формировать прибыльную. Тем более, все условия для этого налицо. Раз мы такие молодцы, раз у нас такие мощные и передовые вузы, давайте, пойдем вместе на мировой рынок, продадим там наше искусство обучать. Получится — будут у вас деньги и на автобусы, и на компьютеры, и на зарплаты выше мирового уровня, и на космические спутники, и на стажировки за рубежом, и на что угодно еще. Однако пока у нас даже такого понятия как "трансграничное образование" нет в законодательстве. Про "инновационный альянс", "инновационное общество" не слышали, хотя Путин в июле на саммите "Большой восьмерки" подписал специальный документ, посвященный инновационному образованию. Зато все озабочены созданием преференций для старых заслуженных вузов с традиционными образовательными технологиями. А на этих технологиях, как на лошадях, — много не увезешь! МГУ за 250 лет своего существования дал 195 тысяч выпускников, а мы за 14 лет — 145 тысяч. И, думаю, уже через пару лет СГА станет вузом, который даст нашей стране людей с высшим образованием больше любого российского вуза.
"ЗАВТРА". Но образование образованию рознь. Насколько качественными оказываются в конечном итоге ваши образовательные услуги?
М.К.Ни одной рекламации на качество полученных знаний к нам пока не поступало: ни от самих выпускников СГА, ни от структур, где они работают. Это одна сторона ответа. Вторая сторона заключается в том, что проблемой качества образования озабочено сегодня не столько общество, сколько сама система образования. Эта тема муссируется искусственно. Когда поднимается такой шум, можно быть почти на сто процентов уверенным: его создают заинтересованные структуры в своих собственных целях. Точно так же недавно все вдруг озаботились качеством водки, а кончилось это все концентрацией прибыльного производства в руках узкого круга особо доверенных людей. То же самое с качеством лекарств. То же самое с качеством образования…
"ЗАВТРА". А в какой помощи со стороны государства вы нуждаетесь?
М.К.Мы нуждаемся в единственной помощи — чтобы нам не мешали! Чтобы законодательство в сфере образования было "заточено" под новые технологии. Никакой другой помощи со стороны государства не нужно. А пока есть требования к аудиторным занятиям: чтобы были парты, за которыми сидят студенты, и доска, на которой профессор пишет мелом. Есть у вас доска и мел? Ах, у вас видеопрограммы, а доски с мелом нет? Значит, вы не можете предоставлять образовательные услуги! А аналоги аудиторных занятий в законе не прописаны. Или срок учебы. Всё четко: специалист — пять или шесть лет. Здорово! А с использованием инфокоммуникационных технологий, как я уже говорил, мы можем перейти на индивидуальное обучение, отказаться от классов, введенных чуть ли не в средние века. Это же Ян Амос Коменский, "Великая дидактика", 1637 года издания! Тогда им была впервые описана классно-урочная система, которой мы до сих пор пользуемся. Значит, должен быть класс, в котором все идут одним темпом обучения. А современные технологии как раз позволяют выбирать индивидуальную скорость обучения. Почему мы этим не пользуемся, почему мы запрещаем способным людям проходить курс обучения быстрее? И почему мы мучаем тех, кто по каким-то причинам не может успевать наравне с другими?
"ЗАВТРА". Это касается уже не только высшей, но и средней школы?
М.К.Да, мы сейчас как раз проводим соответствующие эксперименты по адаптации наших технологий к восприятию детей школьного возраста. То есть реально государственная система сегодня работает против тенденции внедрения новых информационных технологий. И развернуть ее на 180 градусов сразу не удастся никому: ни нам, ни правительству, ни президенту — даже если бы они захотели такой разворот провести. Значит, единственный выход — в максимально возможной на сегодня степени освобождения сферы образовательных услуг от государственного вмешательства, от государственной опеки. Я не говорю об отказе от государственных стандартов, но они должны быть не предписывающими жесткие рамки: "шаг в сторону — побег, прыжок на месте — провокация", а задающими ту планку, ниже которой образовательным структурам опускаться нельзя. А выше — пожалуйста!
Беседу вел Владимир Винников