РОССИЯ — ЭТО СЧАСТЬЕ

№47 (679) от 22 ноября 2006 г. Web zavtra.ru Выпускается с 1993 года.
Редактор — А. Проханов.
Обновляется по средам.
Геннадий Животов
РОССИЯ — ЭТО СЧАСТЬЕ
Мысли разных лет
Дорогой Брат Геннадий, не успели оглянуться, а тебе уже шесть десятков. Два из них — мы неразлучны. Нашу связь освящает великий Цаплин, скульптор -"космист", озаривший своим гением начало Советской Эры, — мы были свидетели его последних дней и закрывали ему глаза. Нас породнил Афганский поход, мистический Восток, куда всегда влекло русскую душу, и где мы оба учились искусству баталистов, этих "певцов во стане русских воинов". Мы видели с тобой закат Советской Эры и, каждый по-своему, описали погружение Красной Атлантиды. Мы вместе были на баррикадах Дома Советов, вместе переживали "чеченские войны", оплакивали гибель героев и писали, я — пером, ты — кистью, летопись русского сопротивления. Каждую неделю в "Завтра" я вижу рядом с моей передовицей твою восхитительную графику, то саркастическую, то грозно-ненавидящую, то молитвенно-восторженную. Из номера в номер, во дни торжеств и печалей, ты пишешь летопись современной России. Твои черно-белые изображения — как Окна Роста, как гравюры Гойи, как политические шаржи Домье. Диву даюсь, — где пребывают все эти годы несметные сонмы художников, взращенные щедрой советской властью? Где картины с горящим Домом Советов, пытаемые на стадионе баррикадники, идущие в Аргунском ущелье отряды спецназа, мученическая смерть русского святого солдата Евгения Родионова, мистическое явление в небесах утонувшей лодки "Курск"? В это грозное, кромешное время они все рисуют свои букетики в вазах, пейзажи с церквушками, натюрморты с морковкой. Им далеко до тебя, почти в одиночку выносящего свой мольберт на проезжую часть русской истории, по которой катятся танки, бредут погорельцы и беженцы, тянутся похоронные процессии, шагают юноши "Русского марша".
Горжусь, что мы работаем вместе. Что мои слова и твои рисунки каждый раз оказываются рядом на страницах газеты, как рядом бьются наши сердца и молятся наши верящие, любящие души. В свой юбилей ты должен знать, как любят тебя твои товарищи и почитатели. Как ты важен и незаменим для сотен тысяч сражающихся соотечественников, которые по праву считают тебя выдающимся художником и славным сыном России, — ее графиком и живописцем "милостью божьей". Будь здоров и светел.
Твой А. Проханов
ПОСЛЕДНИЕ ДЕСЯТИЛЕТИЯ мы видели искусство "неофициальное" и "современное". А что это такое? Если это не подлог, то, как правило, это — помойка. Искусство, в которое индивидуумы сбрасывают свои комплексы, страдания, болезни. Видели и так называемое "традиционное" или "академическое" — это подчас эрзацы и поделки, попытка посмотреть на мир чужими, давно прикрытыми глазами.
А ведь искусство подлинное — есть выражение движения народной души. Нам говорят: кризис в искусстве… Да не в искусстве кризис! Кризис на улице, в семье, в роддоме. Как только народ задышит, запоет, начнет рожать и трудиться, появится и новое искусство. Искусство принадлежит народу. Народ — главный творец эпохи и стиля.
КОГДА ЖИЗНЬ СПОКОЙНА, как воды Рейна, художник может позволить себе закатывать истерики и дергаться в конвульсиях на потребу заказчика: степенный обыватель платит художнику за его сумасшествие... В спокойные годы художник имеет право быть конъюнктурщиком или даже лакеем: осторожный чиновник дает художнику мзду за бычью покорность. Сегодня на дворе другая эпоха. Хаос разъяренный крушит все и цепляет рогами, затаптывает прежнюю жизнь, все основы и законы. Тут художник должен быть ни больше ни меньше — тореадором. Искусство сегодня — это опасный, смертельный труд, огненный танец с быком. И политика как таковая тут ни при чем. В политике как раз все понятно. Мне во всяком случае понятно. Другое дело история без прикрас, бешеная реальность наша. Как ее победить, утихомирить, запечатлеть?
Кто-то скажет: "Нужна гениальность...". Не гениальность, а честность нужна. Что-то мы заврались, братья-художники…
ВСЁ В МИРЕ ходит кругами. Авангард сменяется арьергардом, и наоборот. Сейчас авангардным становится патриотизм. Давайте же развивать это направление в нашей живописи.
Я ОЧЕНЬ ЗАВИДУЮ тем мастерам, которые равнодушны к тому, что происходят за стенами их мастерских. Но даже у самого тонкого каллиграфа китайского или японского рука немножко дрогнет от внешней жизни. Звуки с улицы, запахи, пища, разговоры жены с соседями. Башня из слоновой кости — хорошая штука, но если она не "дышит", если она не резная и не продувается ветром, то это склеп, надгробие на котором надпись: "Тому, кто не понял и был непонят…"
Наше искусство сегодня — это красивые яшмовые буквы в золотом ободке на фасаде музея Шилова. Это роскошные рамы мертвых картин, выставленных в салонах. Или с другой стороны, "концептуалисты"… Море заумных текстов, ничтожный визуальный ряд, какие-то обмылки чувств.
В первом случае — выхолащивание, утяжеление и затвердевание. Во втором — распыление, исчезновение материи, виртуализация. То есть сплошное мигание, мерцание. Русское искусство пошло на разрыв. От всего этого веет могильным холодком. "Черный квадрат" в помпезной золоченой раме.
РОССИЯ — ЭТО МАТРИЦА ДУХА. И только в России может что-то новое в искусстве родиться, я в этом уверен. Россия — это реторта, куда слито духовное вещество мира. Здесь происходят великие превращения. Россия — это не просто замковый, но философский камень мира. Посмотрим на карту: мы — материк, а кругом осколки, щепки, обломки. Твердь земная, соль земли — здесь. Россия — счастье.
РОССИЯ В ВЕКАХ — это величественный, массивный многопалубный фрегат. Но вот очередной взрыв в трюме. Обшивка дала течь, рухнула мачта, порвались паруса. И от корабля-призрака стали в ужасе отгребать сопровождавшие его шлюпки, ялики, яхты. Логика ясна: такая махина затонет — утянет в воронку всех… Но вот матросы пробоину залатали, мачту подняли, паруса натянули и подняли флаг, капитан занял место на мостике. И тут же все эти лодки сопровождения развернулись и гребут к нам опять. Россия — в добрый путь.
ОБОЖРАВШИЕСЯ люди хотят острых гастрономических ощущений. То же самое могу сказать о галерейном искусстве 90-х. Это искусство прикормили. Вернее, его пестовали, взращивали сознательно и целенаправленно. "Современное искусство" — выкормыш, продукт искусственной вестернизации России. Его насаждали сверху. Поэтому и левизна его — точенная молью. "Современное искусство" в 70-х и 80-х годах было принято на Западе. Делалось это в пику советскому официозу. Потом его подняла на щит компрадорская буржуазия внутри страны. Все это уже переварено временем, и те, кто откровенно продавался, говорят теперь о "новой искренности". В то время как страна мучается, в судорогах осознает саму себя, их "искренность" уже никому не нужна... Раньше надо было искрить, а не сосать сиську у богатых спонсоров. Впрочем, реалистическому направлению также ничего не светит. Оно не стало оппозиционной силой, манифестацией чувств угнетенных русских масс. А теперь время ушло, инициатива потеряна.
ЗЛА В МИРЕ столько, сколько заложил Создатель в день творения.Процесс переформатирования зла принято называть словом "прогресс".
В периоды глобальных изменений зло из устоявшихся ниш выходит наружу, обнажается, всплывает на поверхность жизни. Таково и наше время. Художник одной половинкой своей тот же обыватель, который повторяет: "Не дай вам Бог родиться в эпоху перемен". С другой стороны, именно как художник, он четко понимает: "Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые…". В эти "минуты роковые" жизнь, как натурщица, предстает обнаженной. Нам повезло видеть историю без паранджи.
ИМПЕРИЯ И ИСКУССТВО — сложнейшая тема. Разговоры о Большом стиле ничего не дают. Культуролог Владимир Паперный делил искусство на "горизонтальное" и "вертикальное", на "Культуру 1" и "Культуру 2". В его понимании имперское искусство это как раз "Культура 2". Но на самом деле Пятой Империи нужна, пользуясь терминологией Паперного, "Культура 3". Тезис и антитезис должны породить синтез. Соединить динамику и статику. Маргинальность и магистральность. Регионализм и централизм. Демократию и монархию. Левизну и правый вектор.
В искусстве провозвестником Пятой Империи был мой учитель Дмитрий Филиппович Цаплин, гениальный скульптор, совместивший в своем искусстве четкость конструкции и дыхание плоти. Он был рожден временем, когда Россия совершила колоссальный рывок в будущее. Тогда люди из народа, такие, как Цаплин, не теряя почву под ногами, мгновенно впитывали все достижения мировой культуры. Саратовский самородок Цаплин в своем искусстве дошел до Египта, до Вавилона. Он был предтечей, первым аккордом в гимне континентального искусства.
Впрочем, и сверхчувствительный Врубель, его "одухотворенный кубизм", есть ничто иное, как зачатки "Культуры 3".
ХУДОЖНИК в 70-х был носителем идей. Все мы тогда увлекались литературой. Ласковый, нежный, слабый период заката СССР породил своего рода "искусственный разум". Советские художники в большинстве эдакие оранжерейные растения, напитанные печатным словом, литературными образами. Нас выращивали именно как художников, как профессионалов. Именно со своих профессиональных позиций мы должны были взирать на жизнь. Система обучения была прекрасная, качественная, но у нее был один недостаток — она была сконструированным инкубатором по выращиванию "настоящих художников". Даже такой гений живописи как Гелий Коржев, человек военного поколения, признался мне как-то, что далёк от повседневной действительности.
Получается — художник сам по себе, а доярка сама по себе. Только в какие-то моменты их жизни пересекаются. Это когда художник находит, наконец-то, нужную ему доярку, чтобы реализовать свой, понимаете ли, творческий замысел. А вот "колхозник" Аркадий Пластов не искал доярок, он жил среди них…
У советских художников были все условия для творчества: мастерские, дома отдыха на Черном море. Мы жили, как в раю! Советская власть создала эти условия, но это была трагическая ошибка режима. Да, помогать художникам надо, но создавать из них касту, цех, орден — не имеет смысла. Художник он от Бога и от народа.
Я СЛИШКОМ рано начал читать классику, в частности Толстого. От него я впитал понятия: мораль, этика, долг. Сейчас я понял, что всю жизнь мне это мешало в творчестве. Это был гнет, не позволяющий раскрепоститься, насладиться творчеством. Только сейчас я полюбил цвет. От "умной" графики шагнул к живописи, к свободе.
Наверное, въевшаяся в душу толстовщина сделала из меня оппозиционера. "Не могу молчать!" А теперь я думаю: "Может, помолчать немного".
Мое сибирское детство, привольная, просторная жизнь. Двор, скотина, небо — всюду цвет, запахи, дуновения и чувства. И никаких мыслей, никаких слов.
КОГДА МЕНЯ НАЗЫВАЮТ маргиналом, я не обижаюсь. Маргинал — это снайпер, который иногда делает больше, чем плохо придуманная, в плохой диспозиции дивизия. Я маргинал, зато я счастлив, живу в любимой России, рисую для газеты "Завтра". К сожалению, я не совсем свободен, потому как я — профессионал. Долой профессионализм! Крестьянское искусство самое живое, самое точное, самое адекватное.
Считается, что художник — это существо не от мира сего, небожитель и шизофреник. Но, видимо, я всю жизнь выполняю директивы своего отца, русского мужика, воина-победителя. Он с чисто народным презрением относился к профессии художника. Вот пахарь, мастеровой, военный — это да! А художник — что с него возьмешь…
И я отлично понимаю, то, чем я занимаюсь, может, не так уж нужно обществу, моему народу, как, скажем, хлеб, обувь, надежные рубежи. Когда всего этого в избытке, общество можно позволить себе художника. Если позволяет, для меня — счастье. Счастье сидеть в мастерской, рисовать обнаженное женское тело, пейзаж, портрет.
Мне кажется, и Толстой это понимал, постоянно хватался за косу, за соху.
МОДНОЕ словечко — дизайн. А что есть дизайн — это форма, пожирающая содержание. Обаяние нынешнего многообразия форм огромно. Нужен новый Гоголь, дабы описал все эти разновидности унитазов, ванн, смесителей, массажных приспособлений и типов утюгов и электронных приборов. Все это забавно и занимательно, но сути не отменяет. Налицо бегство от смысла в разнообразие форм. В этом разнообразии даже архитектура потерялась — давит прохожих своей бессмысленностью и случайностью.
В оформлении полосы использованы рисунки и наброски Заслуженого художника России Геннадия Васильевича Животова.